Золото. Назад в СССР 3 (СИ) - Хлебов Адам

Уже порядочно стемнело и я зажег свечи, свет от которых был виден издалека.

Я возвращался налегке с ружьем и рассматривал окружающий пейзаж, для того чтобы прикинуть и понять, где и на кого я смогу охотиться.

Господи, кто сказал бы мне, когда я был еще совсем зеленым студентом, что я буду так уверенно об этом размышлять.

В своих мечтах о будущем, мы никогда не представляем себя одних. Психика человека не любит мысли о длительном одиночестве и выживании на грани.

Теперь нужно было разобраться со своими запасами. И подумать, что делать дальше. Зимовать я тут не собирался. Мне нужно было спасать людей из нашей геологической партии, которые оказались заложниками у Брахмана и Бондаренко.

В записке оставленной в балке оленеводам, я подробно изложил ситуацию с захватом лагеря, рассказал, что пошел за Латкина и предоставил оленеводам самим выбирать дальнейшие действия. Они могли сначала прийти за нами с Латкиным, а потом мы бы вместе отправились освобождать экспедицию Семягина.

Или наоборот, они могли бы пойти в лагерь, а уж потом отправляться за нами в зимовье.

Но теперь обстоятельства в корне изменились — Латкина больше нет. У меня есть ружье, лыжи и теплая одежда.

Я еще не успел осмотреть зимовье, но судя по тому, что там оставили патроны, я наверняка найду там запасы еды. Если запасов окажется достаточно, то я сумею сам вернуться к балку.

Если погода будет мне благоприятствовать, то я доберусь обратно за трое суток.

Вернувшись в сруб, я первым делом нашел дрова и разжег печь. Конечно, это была не совсем русская она скорее походила на голландку, только без изразцов. Вместо них были обычные красные кирпичи.

Это была высокая перевернутая г-образная колонна с выступающей ступенью, служащей своеобразной конфоркой, отходящей вправо.

Оно было достаточно большим для того, что нагреть на нем два ведра воды, но спать на этом пространстве было невозможно.

Эх.

Но, конечно, в этих условиях наша русская печь был бы не эффективна. Она занимала бы много места, для растопки нужно было бы больше дров. Правда потом долго тепло держит.

Как-то раз в студенчестве меня позвали на дачу к однокурснику в конце осени. Ну как дачу, отец по случаю прикупил старый деревянный дом с русской печкой. Приехали, а растапливать ни хозяин, никто из присутствующих не умеет. на улице дождь как из ведра. А в доме кроме прочего и света еще не было. Не электрифицировали

Дом с лета стоял не топленный, отсырел. Сначала хозяин с керосиновой лампой в руках, с энтузиазмом рассказывал, как он сейчас зажжет. После двухчасовых попыток все осознали, что впереди ночь и последняя электричка ушла и спать придется в сыром помещеннии.

Я предлагал хозяину свою помощь, но он высокомерно отказался, о чем естественно потом пожалел. Когда все уже попробовали и опустили руки, я предложил снова свои услуги.

— Ну, давай, может у тебя что-нибудь получится… — прокомментировал хозяин дома.

Тогда я сходил к соседу, попросил в долг вязанку сухих дров на растопку и примерно за час раскочегарил капризную инполиншу. Одна из ошибок заключалась в том, что студенты пробовали разжигать огонь отсыревшими дровами.

Еще за три часа протопил весь дом и уже до утра мы сидели довольные в теплом, сухом доме, пели каэспэшные песни по две шестиструнные гитары, пили Советское шампанское — самый студенческий напиток из всех.

Мне даже было позволено взобраться наверх на лежанку вместе с продрогшими девчокнками, с которыми по очень по дружески, без всяких задних мыслей, мы обнимались, греясь под одним одеялом.

То, что в зимовье была построена голландка никак меня он огорчило. Наоборот, и на этом спасибо огромное хозяину сруба и тому кто следил за этим местом. Видимо, кто-то сюда привозил стройматериалы на вездеходе.

Вообще чувствовалось, что зимовье было сделано с любовью. Вполне возможно, что оно принадлежало егерю или охотхозяйству, изредка создававшие базы в этих краях.

Если бы я не знал, что нахожусь на Севере, по подумал бы, что нахожусь в охотничьей сторожке, где-то в Подмосковье, куда часто наведывается какое-нибудь высокое начальство.

В шкафчиках оказалось много разных продуктов. Крупы, мука, макароны, подсолнечное масло мед и даже сахар.

Отдельно в двух мешках больше похожих на наволочки лежали сухари просыпанные солью, которые оказались изумительными на вкус.

На полках присутствовали книги, из которых я отметил собрание сочинений Лескова и медицинский справочник.

Единственное чего я не нашел, так это спичек. Это немного озадачило меня, но я подумал, что сумею пользоваться экономно своими, если не буду давать огню затухать.

Возможно хозяин оставил или спрятал спички где-нибудь еще. Я решил поискать их позже.

Снаружи были штабелированные дрова, внутри лежали какие старые газеты для растопки и все это добро вместе взятое напоминало сказку.

В запасах я нашел патроны, рыболовные снасти с крючками, большой запас свечей. Слово все, что было необходимо для того, чтобы прожить в зимовье длительное время.

Не зря Латкин сюда лыжи навострил. Может быть ему кто-то подсказал, а может он почувствовал это своим зековским нутром, ведь говорят, что тюрьма невероятно развивает интуицию.

Почему он не пришел сюда сам раньше? У него просто-напросто не было достаточного запаса еду, карт и компаса, до моего появления.

Я не стал готовить себе слишком сытный ужин, а довольствовался простой гречневой кашей на постном масле.

Причин две: во-первых, я не хотел объедать хозяина мне было неудобно, а во-вторых, мне нужно было переводить организм в экономичный режим и приучить его к скудному питанию.

Ведь несмотря на все мои планы, я не знал, сколько еще мне придется находиться здесь в зимовье.

Пора было ложится спать. В эту ночь, я впервые за последние несколько суток находился в человеческом жилище, рядом с теплом, с запасами еды, в безопасности.

Чувство тревоги нагнетаемое ситуацией, побегом Латкина, преследующим меня волком, погодой отступило на второй план.

Я победил и с честью прошел все испытания.

Конечно, еще рано расслабляться, но это раунд за мной. Я улыбнулся постарался вспомнить дом, мою девушку Алену, огромные залежи золота и тут же уснул со счастливым выражением лица.

Ночью мне снились кошмары, одноглазый волк вернулся к зимовью, все пытался дотянуться клыками до моей шеи, обдавая мое лицо своим мертвым ледяным дыханием.

Когда я проснулся, то на улице и в самой хижине было снова темно. Сначала я не понял и подумал, что проспал всего лишь пару часов.

Но ощутив холод в помещении я понял, что печь-голландка стоит остывшей давно, уже несколько часов.

Потрогав свой нос, я посмотрел на свои наручные часы и по дате понял, что проспал почти целые сутки. А точнее двадцать два с половиной часа.

Неудивительно, что после такого длинного перехода мне понадобилось так много времени для восстановления.

Вылезать из под теплого одеяла совсем не хотелось, но нужно было разжечь огонь в печи. Я вспомнил, что не нашел вчера спичек и пользовался своим «нз» — неприкосновенным запасом.

Прежде чем воспользоваться остатками своих, я все же внимательно осмотрел все закоулки, где могли бы заваляться хозяйские спички.

Но видимо, либо они лежали на каком-то доступном месте и я их не видел в упор, так часто бывает с вещами, либо хозяин позаботился обо всем кроме этого.

У меня оставалось всего восемь спичек, а это означало, что если я решу идти обратно, то буду сильно рисковать.

Я решил попробовать сделать так, как планировал вчера, растянуть спички по-максимуму и поддерживать огонь столько сколько смогу.

Поэтому для начала я зажег свечу, а уж потом при помощи ее пламени начал раскочегаривать печку-голландку.

Когда я разжигал огонь, то почувствовал легкое недомогание. Что за ерунда? Может простыл, когда перебирался через ручей туда и обратно за дровами на островок со стлаником?