Криминальные повести - Александр Серый

Именно на короткое совещание этой группы и привел товарищей Никифоров. Тут Широкову пришлось обстоятельно поведать обо всех фактах, установленных как дома, так и здесь, в Курске. Станиславу понравилось, что местные товарищи серьезно и профессионально подошли к делу, и уже активно действуют не только по проложенным приехавшими дорожкам, но и углубляют русло поиска новых фактов и доказательств. Но больше всего порадовало отсутствие даже намека на «дележ шкуры неубитого медведя», как это еще часто случается в милиции. Никто не заводил разговора о том, где должно будет впоследствии сосредоточено расследование – ведь преступления совершились на двух разных территориях. И это тем более удивительно, что и в одном городе соседние райотделы нередко вели тяжбы друг с другом из-за определения подследственности по тем преступлениям, которые совершались на границах районов. Общеизвестным анекдотом стала история, где прибывшая на место происшествия опергруппа обнаруживает труп, ноги которого лежат на территории одного района, а голова – другого; она быстренько перепихивает труп соседям, надеясь избавить свой отдел от хлопот. Так было в прошлом, но и теперь еще случалось.

Слушая короткие доклады руководителей направлений работы, Широков несколько раз ловил себя на мысли, что нет сообщений от Ерофеева, и тревожно переглядывался со Свешниковым.

Наконец все нюансы полностью были обсуждены, и Топорков распустил подчиненных. Вдруг через толпящихся у выхода из кабинета пробрался помощник оперативного дежурного по управлению и громко выкрикнул имя Широкова. Станислав подошел и взял у офицера листок стандартной бумаги.

Незнакомая рука довольно разборчиво набросала на листке несколько фраз, под которыми красовалась фамилия шефа. Прочитав сообщение, Широков опустошенно опустился на стул и закрыл глаза. В висках неистово стучали десятки молоточков, по телу разлилась предательская слабость.

Присутствующие, не успевшие еще выйти, с любопытством смотрели на Станислава.

– Все! – едва слышно сорвалось с его губ.

Игорь тут же подскочил к другу, вырвал бумажку из рук и достаточно громко скороговоркой прочитал:

– Монина и Сомов задержаны с деньгами. Все в порядке. Подробности при встрече. Спасибо. Ерофеев.

Кабинет наполнился возбужденным гулом: кто-то жал Широкову руку, кто-то поздравлял, а потом все стихло – комната опустела. Игорь присел рядом и обнял друга за плечи, что-то нашептывая на ухо. Но Станислав все так же сидел с закрытыми глазами. Понимая его состояние, Топорков отвернулся к окну, не считая нужным что-либо говорить.

29 июля. Пятница. После 8 часов.

Струи дождя нещадно хлестали по стеклам продирающегося сквозь непогоду автобуса. Станиславу они казались ручьями пота, заливающими многочисленные глаза усталой машины. Едва проникающий в салон тусклый свет серого дня как нельзя лучше способствовал сонной дреме. Судя по часам, до дома оставалось минут пятнадцать езды. Покосившись на сладко посапывающего рядом Свешникова, Широков вновь прикрыл глаза. Голова отяжелела, веки пощипывало, но сон пропал. «Странно, еще вчера вечером ходил по чужому городу за тысячу километров отсюда, а через полчаса открою дверь своей квартиры… Спасибо Никифорову: сумел-таки впихнуть нас в последний самолет… Ночью дремали в поезде дальнего следования, потом сели в первый рейсовый автобус из областного центра… Две ночи почти без сна… Устал, определенно устал…» Широков улыбнулся, предвкушая горячий душ и крепкий кофе.

Тем временем автобус уже въехал в город и шелестел колесами по мокрому асфальту нового микрорайона. Прохожие опасливо отскакивали от края тротуара, спасая обувь, брюки и платья от грязных брызг. Притормозив у светофора, машина плавно повернула направо и остановилась под козырьком автовокзала.

Станислав растолкал недовольно брыкающегося Игоря и пробрался к выходу. Минут пять они прятались под свешниковским зонтиком, ожидая троллейбус, уговорившись подойти в управление к одиннадцати.

Помывшись и позавтракав «демократичной» яичницей, Станислав устроился с чашкой кофе на софе, поставив рядом телефонный аппарат. Сначала он позвонил Ерофееву, но того на месте не оказалось. Пришлось передать через дежурного, что «путешественники» благополучно прибыли и явятся пред светлые очи начальства часам к одиннадцати. Следующий звонок также оказался неудачным: Наташин телефон в прокуратуре не отвечал. Широков попробовал поискать девушку по нескольким телефонам управления, но и здесь ничего не добился. Оставив попытки установить связь с внешним миром, он растянулся с газетой, решив ознакомиться с последними местными новостями. Но и это заняло пятнадцать минут. Тогда Широков не выдержал и начал собираться на работу, хотя до одиннадцати оставалось добрых три четверти часа. Надев любимый серый костюм и темно-синюю рубашку с пепельного цвета галстуком, он прихватил зонтик и вышел на улицу.

Встреченные в вестибюле и на лестнице управления коллеги жали руку и обыденно кивали, будто только вчера, как обычно, виделись на работе. Это задело Станислава. Время, проведенное в Курске, вместило в себя столько, что казалось не какой-то парой дней, а неделей – не меньше. Он испытывал «комплекс туриста», вернувшегося из длительного путешествия и будто заново узнающего сто лет знакомые картины родного города. Поэтому, войдя в кабинет, Широков потрогал сейф, открыл шкаф, посидел за столом и с удивлением обнаружил, что в его отсутствие ничего не изменилось. На столешнице даже не было пыли. Озадаченно почесав затылок, Станислав отправился к шефу, решив не ждать Игоря. Перед этим он спустился на второй этаж, надеясь увидеть Наташу. Но дверь выделенного ей кабинета осталась запертой.

Стукнув для приличия по табличке «Начальник уголовного розыска», Широков распахнул дверь, рявкнул традиционное «Разрешите?» и остался стоять с открытым ртом: в пустом кабинете за столом шефа сидела Наташа. По инерции захлопнув дверь, Широков очутился в нежных объятиях, растерянно глядя в любимое лицо.

– Здравствуй! – хрипло прошептал он, боясь пошевелиться.

Замерев, Наташа молчала. Лишь ее пальцы чуть дрожали на затылке Станислава.

Сколько бы они так простояли, сказать трудно, но дверь вновь открылась и в ее проеме застряла квадратная фигура подполковника.

– М-м-м… Кх-хе…– глубокомысленно прокомментировал Ерофеев увиденное, пятясь назад в коридор.

Наташа отскочила к столу, а Широков плюхнулся на кстати оказавшийся рядом стул. Видя, что путь все-таки свободен, подполковник шагнул в кабинет, глядя мимо Широкова, пожал тому руку и уселся на привычное место за столом. Справедливо рассудив, что ничего из ряда вон выходящего не произошло, Петр Сергеевич кашлянул, приводя в порядок голос, и обратился к Станиславу:

– Как дела?

– Нормально…

– Да? А я думал – хорошо,– не отказал себе в удовольствии подколоть Ерофеев.

Широков заметил насмешливый взгляд Наташи и смутился.

Шеф сделал несколько телефонных звонков с одинаковым содержанием – «зайди» и предложил «блудному сыну» поделиться своими подвигами.

– Давайте дождемся Свешникова.

– А чего ждать? Он ведь на печке там, небось, не лежал – вместе с тобой по Курску бегал. Или как?

Один за другим подошли Мальцев и Белозеров и чинно уселись рядом с Червоненко, с любопытством поглядывая на Широкова.

– Ну, вот и компания почти вся в сборе. Давай выкладывай!

Широков уложился в полчаса и как будто ничего не упустил. В самом конце «отчета» тихонько вошел Свешников, молча кивнул собравшимся и притулился скромно в уголке, приняв приличествующий ситуации глубокомысленный вид. На вопросы, по общему мнению, не стали тратить времени, так как Широкову и Свешникову не терпелось узнать, как развивались события в их отсутствие здесь.

Станислав и раньше замечал удивительную способность Ерофеева живо излагать любую, самую сухую информацию, так что у слушателей в голове возникали поистине осязаемые образы, будто они сами находились там в гуще событий…

…Переговорив с Широковым, подполковник тотчас собрал сотрудников отдела, не успевших еще разойтись на обед. Как всегда, возникла проблема транспорта. Двух машин – отдельского «уазика» и ерофеевской «Волги» – могло не хватить. Удалось выпросить «Жигуленок» у дежурного ГАИ. Перед выездом шеф успел предупредить начальство в области, чтобы там перекрыли въезды и в город, а также поручил заместителю послать людей на блокирование окружной дороги здесь. В 13 часов кавалькада, мигая «маячками», понеслась в сторону Беседино. Поворота к деревне достигли через полчаса. Еще минут десять «пылили» по проселку, пока в глубокой лощине не показалось довольно большое село с облупившимся куполом колокольни на околице. Времени на разведку не оставалось, да и толкового плана действий, по признанию самого Ерофеева, не было из-за весьма туманного представления о вероятных шагах противника. Поэтому, не мудрствуя лукаво, машину ГАИ спрятали на пригорке в кустах – для резерва и страховки. «Уазик» поставили на левом, ближнем к дороге, краю села, а сам шеф вместе с Белозеровым и остальными сотрудниками проехали дальше к церквушке. Рядом с ней оказалось старое кладбище, за ним – поросший густой травой и кустами пологий спуск к небольшой речке, а может – большому ручью. Огибая холм с церковью, ручей образовал у его подножия почти правильную дугу. Дорога у колокольни обрывалась, переходя в тропинку, петлявшую по склону и терявшуюся в прибрежных кустах. Отогнав машину за церковь так, чтобы ее не было видно ни с дороги от центра села, ни с тропинки, Ерофеев с Белозеровым решили осмотреться. Обойдя кладбище, побродили по холму, спустились к ручью, но ничего интересного не обнаружили: свежих следов открытой земли на всем участке холма до самого ручья не просматривалось. Под предлогом поиска знакомых переговорили с возвращавшимся с берега дедом; но тот, просидев с раннего утра с удочкой, вроде бы, посторонних не заметил. Поразмыслив, но ничего не придумав лучше, шеф распорядился ждать и вести наблюдение, а потому перегруппировал наличные силы. Один из сотрудников с переносной рацией, фотоаппаратом, с телеобъективом и биноклем забрался на колокольню, рискуя сломать себе шею. Зато оттуда он мог сносно видеть всю сельскую главную улицу до самого поворота к пригорку, где пряталась машина ГАИ, и при необходимости, делать снимки происходящего. Второй сотрудник, по счастью одетый в простую рубаху и джинсы, соорудил себе некое подобие удилища и устроился на берегу ручья рядом с тропинкой. Еще двое – заняли позиции в кустах на флангах склона. И, наконец, Белозеров с напарником засели за оградой кладбища метрах в трех от тропинки. «Уазик» без опознавательных знаков милиции с водителем и одним сотрудником застыл на маленькой площади перед сельсоветом. Сам подполковник устроился в «Волге» у рации. По его замыслу «гаишники» должны были наблюдать за дорогой и сообщать по радио о появлении всех подозрительных, похожих по приметам на преступников. Далее наблюдение за прибывшими поручалось сидящим в машине у сельсовета. Те, в свою очередь, передавали объект по рации Ерофееву и наблюдателю на колокольне. Правда, шеф клял себя, что прихватили только две переносные рации (вторую дали Славе). Это затрудняло связь с «рыбаком» и ребятами на флангах. Пришлось срочно оговаривать систему визуальных сигналов с помощью белого платка наблюдателя на колокольне. Полностью закончив приготовления в 14.15, принялись ждать. Выручало и то, что прохожих в этой части села было мало. Несколько раз с пригорка поступали сигналы о появлении машин и людей, но они оказывались ложными. К 16 часам у шефа начали возникать сомнения в плодотворности предприятия. Он не исключал, что преступники все же побывали уже здесь. Это тем более беспокоило, что при таком варианте уходило драгоценное время для организации их поиска и перехвата. Не радовала и перспектива торчать до глубокой ночи, а потом как-то придумывать замену людей. Но вот в 16.10 с пригорка сообщили: к деревне движутся двое мужчин и с ними женщина. Один – мужчина пожилой, одет по-деревенски. Второй – лет сорока, высокий, худощавый в костюме из «варенки». Женщина также подходила по приметам. При себе имеют дорожную сумку. Все трое оживленно беседуют. Через десять минут с площади передали, что «троица» вошла в жилой дом, четвертый от сельсовета в сторону кладбища. Еще через полчаса мужчина в «варенке» и женщина появились на улице и не спеша двинулись к церкви. Через пару минут они уже находились в поле зрения подполковника. Монину Ерофеев сразу узнал по фотографии. Возле кладбища парочка огляделась. Заглянули оба поверх ограды – нет ли там кого. Затем обогнули кладбище и уселись на землю под оградой к ручью. Белозеров с напарником оказались в каких-нибудь трех метрах позади преступников. Монина с Сомовым достали какие-то бумажки и, заглядывая в них, осмотрели склон холма, тихо о чем-то переговариваясь. Минут через десять Сомов встал, подошел к угловому столбу кладбищенской ограды и не торопясь начал спускаться в сторону ручья. Остановился, сделал два десятка шагов перпендикулярно первоначальному направлению движения, присел, спустился еще ниже к ручью и застыл в двух метрах от большого куста. Тут он опустился на четвереньки, быстро пошарил по траве, вскочил и радостно замахал подруге, которая к тому моменту заняла позицию у крайнего столба и внимательно наблюдала за округой. Увидев знаки Сомова, Монина побежала к нему. Вместе они опять что-то рассматривали в траве, и Сомов воткнул в землю прутик. После чего, обнявшись, также медленно пошли вверх, к кладбищу, держа курс на тропинку. Получив эту информацию от наблюдателей, Ерофеев посчитал, что место найдено, но изъятие намечено перенести на более позднее время – когда стемнеет. А потому передал подчиненным команду «брать» и дал необходимые инструкции.