Производные счастья - Светлана Чистякова

Несмотря на то, что всех выставили вон, о листочке стало известно всем толпившимся в предоперационной докторам и сёстрам. А уж ор Хохлова про «астронома» слышали, наверное, даже пациенты.

— Пока эксперты возились с телом, Влад и Денис опрашивали персонал. Краем глаза, Влад заметил, что Северинцев ушёл.

«Хорошо, профессор, — подумал он, — наедине пообщаемся».

Он заканчивал опрашивать главного свидетеля — доктора, который нашёл потерпевшую, когда в кармане зазвонил телефон.

— Влад, — голос Северинцева был сухой и надтреснутый и нисколько не походил на его обычный мягкий баритон. И он обращался к нему просто имени, — ты можешь зайти ко мне?

— Без проблем. Когда?

— Прямо сейчас. Влад, я кое-что вспомнил.

Глава 16

Закончив со свидетелем, Влад подошёл к эксперту, который что-то внимательно разглядывал на шее жертвы:

— Что-нибудь нашёл, Вась?

— …М-м-м, пока не уверен. Что-то явно не так, но что именно, пока не могу понять. Посмотрим, что Иваныч скажет.

— Вася, отвлекись на минутку.

— Ну что тебе?

— Листок где?

— Какой листок? — находясь всё ещё в своих мыслях, переспросил эксперт.

— Не тупи.

— Ах да! Так он это, в чемодане у меня.

— Дай его мне.

— Зачем? Это вообще-то улика.

— Я в курсе. Дай. Я верну его максимум через час.

— Хорошо, — Василий вздохнул, понимая, что Влад все равно не отстанет, — только из пакета не доставать! Там могут быть «пальчики». Пошли.

Забрав улику, Влад спустился двумя этажами ниже и вошел в кабинет Северинцева.

Профессор сидел в кресле, поставив локти на колени и вцепившись пальцами в волосы. На низком столике стояла початая бутылка «Реми Мартен» и два стакана, в одном из которых плескалась янтарная жидкость.

Увидев вошедшего Влада, Северинцев выпрямился:

— Выпить хочешь? — он кивнул на бутылку.

— Я на работе. И ты, между прочим, тоже, — сказал Влад, опускаясь в соседнее кресло и мысленно поражаясь, как легко ему удалось перейти на неофициальный тон. Но раз уж профессор не церемонился, с чего бы ему вдруг официоз разводить.

— Как хочешь. А я, ещё выпью, пожалуй, — он взял в руку стакан и отпил глоток. — Не переживай, два глотка хорошего коньяка только мысли прояснят. Я не собираюсь напиваться.

— Рассказывай, — кивнув, потребовал Влад.

— Ты можешь точно сказать, что было на том листке?

— Смотри, — он достал из кармана целлофановый пакет с уликой и протянул его Северинцеву.

Тот его даже в руки брать не стал, просто кинул взгляд и тяжело вздохнул:

— Ты знаешь, что это?

— Понятия не имею. Какие-то звезды.

— Карта звездного неба. Вот это — он всё же ткнул пальцем в лежащий на столе пакет с листком — Большая Медведица.

— И что?

— Однажды я уже видел такую карту. Правда, с небольшой надписью. Я запомнил её, потому что у меня хорошая память и послание было необычным.

— Николаич, я тебя умоляю, не тяни кота за яйца! Время дорого!

— «…Если звезды зажигаются, значит, это кому-нибудь нужно. Жизни не пожалею, только бы вновь покрывать поцелуями твое созвездие, твою Большую медведицу…» — прикрыв глаза, на память процитировал Северинцев.

— Не понял. При чём здесь ты и какие-то чёртовы звёзды?!

— Влад! Дай мне слово, что мой рассказ останется между нами. Что всё это будет не для протокола!

— Хорошо. Я обещаю.

То, что произошло дальше, чуть не выбило обычно невозмутимого Влада из колеи, но он быстро взял себя в руки.

Профессор криво усмехнулся, затем резко встал и рывком спустил штаны до колен, слегка расставив ноги.

— Б….ь, — Влад судорожно сглотнул и покраснев как рак, уставился на его гладкие, лишенные растительности бёдра. На правом, ближе к внутренней поверхности, виднелась россыпь темных родинок, расположение которых в точности повторяло звездный ковш, — ох….ь! — Он всё же налил себе коньяку на два пальца и залпом выпил.

Северинцев шумно выдохнул, быстро оделся и снова усевшись в кресло, начал быстро говорить.

— Ты безусловно в курсе, что для того, чтобы заняться с кем-то сексом, не обязательно быть представленными друг другу по всем правилам.

Влад кивнул, соглашаясь, и профессор продолжил:

— …Это был мой последний курс и последняя перед выпуском вечеринка. Экзамены мы уже сдали, дипломы еще не получили… краткий миг абсолютного безумия. Мы отмечали в одном из корпусов общежития, курсы перемешались, народу было море, а выпивки еще больше. Водка, портвейн, пиво — убойный коктейль, особенно, если не заморачиваться закуской. Я… почти ничего не помню из того вечера. Видимо, вырубился и меня отнесли в свободную комнату. Очухался я от поцелуев. Было темно, шторы закрыты, да и ночь уже наступила. Я лежал совершенно голый, а какая-то девчонка буквально облизывала меня с ног до головы, тихо шепча мне — какой я красивый, особенно восхищаясь моей «Большой медведицей», — Северинцев снова криво усмехнулся. — Всем моим подружкам она нравилась. Трахнуться со мной у них называлось — «слетать на Большую медведицу».

Несмотря на то, что я был в ураган пьяным, завела она меня быстро, а вот кончить не мог довольно долго. Но, она так терпеливо и самозабвенно отдавалась и шептала, что я необыкновенный, самый лучший, что она давно искала именно меня и что это счастливейший миг в её жизни. Эту болтовню я помню только потому, что она повторила её раз сто, и я чувствовал себя польщенным. Когда я кончил, она меня целовала ещё очень долго, особенно усердствуя в районе этой дурацкой Медведицы… Она сказала мне, что я отмечен звездной печатью, что это знак особой судьбы… Чушь всякую несла. А потом мне стало так херово, я чувствовал, что если сейчас же не доберусь до унитаза, меня вывернет прямо на неё. Так что я нацепил футболку и джинсы и поплёлся в туалет, пообещав вернуться. Туалет был на другом конце коридора, меня так штормило, что я еле- еле успел. Проблевавшись и умывшись холодной водой, я напрочь забыл, куда мне надо возвращаться, а тут еще подошли мои друзья и увели меня обратно на вечеринку. Больше я не видел свою загадочную ночную подружку. Я был молод и мне нравилось думать, что это было таинственное приключение, поэтому даже не пытался узнать с кем тогда трахался. Сначала я ждал, что кто-нибудь подойдет и признается, но этого не произошло, а перед самым отъездом в Питер, мне пришло письмо. С такой же звёздной картой и припиской. Я почитал, поудивлялся, а потом выбросил и забыл. До сегодняшнего дня. Вот и всё. Прошло уже пятнадцать лет и для меня это только смутное воспоминание. Если бы не этот чёртов листок, я никогда бы и не вспомнил.