Царьград (сборник) - Александр Харников

Абдул-Гамид невольно отшатнулся, увидев мое лицо.

– В конце концов императрица Екатерина Великая присоединила Крым к России и обуздала татар-людоловов. Бывшее Дикое Поле, пустое и безлюдное, превратилось под властью русской державы в процветающий край – Новороссию. Вот на этом османским султанам и нужно было смирить свой гонор, подвести черту и дальше жить в мире с Россией.

– Да, пожалуй, – вздохнул султан, опустив голову. – Тем более что именно бритты, франки и австрийцы толкали моих предшественников на войну с русскими.

Я решил добить султана:

– А ведь именно французы, старинные друзья Османов, ударили им в спину. Наполеон Бонапарт напал на Египет и, безжалостно вырезая турецкие гарнизоны, рвался в глубь Османской империи. И тогда Турция подписала союз с Россией. В 1798 году эскадра адмирала Кадыр-бея вместе с эскадрой адмирала Ушакова завоевала Ионические острова и взяла штурмом неприступную крепость Корфу, в которой сидел французский гарнизон. Сам грозный Ушак-паша был вашим союзником!

– Да, я знаю об этом, – сказал султан, – но ведь то, о чем вы рассказывали, было в далеком прошлом!

– Тогда, может быть, стоит вспомнить события сорокалетней давности, – продолжил я. – В 1832 году на Стамбул двинулись войска взбунтовавшегося вассала Турции, правителя Египта Мухаммеда Али. Его, между прочим, подстрекали на мятеж те же французские «друзья» Османов. И кто тогда пришел на помощь султану Махмуду II?

– Русский корпус генерала Муравьева и русская эскадра адмирала Лазарева, – нехотя, буквально сквозь зубы, ответил Абдул-Гамид.

Я ткнул пальцем в грудь экс-султана:

– Да, хотя русский император Николай I легко мог бы поделить Турцию с мятежными египтянами, и никто на свете не помешал бы им это сделать. Россия в те годы была на вершине своего могущества. Ваши «друзья» опутали Турцию долгами, довели ее до банкротства и снова втравили в войну с Россией. Они уже готовятся потребовать за дипломатическую и политическую поддержку турецкие территории. Англии, например, приглянулись Кипр и Египет, а Австро-Венгрии – Босния и Герцеговина. Это их такая плата за нейтралитет. Ну, и остальные подтянутся. Они будут словно грифы-стервятники у умирающего буйвола – ждать, когда тот испустит последний вздох.

Абдул-Гамид взялся руками за голову:

– Так что же нам остается делать? Ведь теперь и вы, и Российская империя можете делать с нами все, что вам вздумается.

Мне вдруг стало жалко этого человека, вчера безмерно могущественного, пусть и ходящего по лезвию отравленного кинжала, а сегодня павшего в прах.

– Эфенди, будьте мужественны. После этой войны от Турции неизбежно отпадут все территории, где турок считают только захватчиками и грабителями. Терпение Всевышнего истощилось за триста лет разбоев и убийств. На части территории бывшей Оттоманской Порты, по праву завоевания, будет образовано новое государство. Кажется, что его решили назвать Югороссией. Какие точно территории в европейской и частично азиатской частях бывшей Османской империи оно займет, а на какие распространит свой вассалитет – это пока под вопросом. На Кавказе Российская империя, скорее всего, заберет всю Великую Армению; а также Сирию и Палестину. Таков закон всех войн – горе побежденным! Тем более что вы сами долго и упорно лезли в эту войну, а на тех землях местное население турок люто ненавидит.

Теперь же турки могут жить как захотят, там, где они составляют большинство – в Анатолии. Конечно, это будет уже не империя, но правитель нового государства, назовем его эмир, будет полным хозяином в нем. На этой территории не будет греков, болгар, армян и прочих неверных, которых можно резать. Так что турки смогут жить в мире сами с собой. А если эмир турецкий захочет заключить договор о союзе с Российской империей или Югороссией, то никто на свете не рискнет посягнуть на его рубежи. Надеюсь, вы уже убедились, что русские свято соблюдают договора?

– Значит, трехсотлетней великой империи Османов пришел конец? – с горечью в голосе спросил меня Абдул-Гамид.

– Все империи умирают, рано или поздно. Вспомните, эфенди, империю Александра Македонского, Римскую империю, Византийскую. Они тоже распались, погибли. Где сами, а где под ударами врагов. Но смерть зерна – это новая жизнь для колоса. На месте старых империй появились новые государства. Возможно, что государство, в котором вы будете править, не повторит роковых ошибок ваших предшественников. Оно не будет слушаться советов дурных «союзников» и будет более разборчиво в выборе друзей.

И самое главное – судьбу Турции решила религиозная нетерпимость. Российская империя сильна тем, что, несмотря на то что ее народы молятся разным богам, все они считают себя единым целым. А с тех пор как в Турции стали делить подданных на «правоверных» и «неверных собак», судьба империи была предрешена. Как говорил бог христиан Иисус Христос, а наш хазрат Иса: «Если царство разделится само в себе, не может устоять царство то; и если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот».

– Кысмет, – сказал Абдул-Гамид, склонив голову, – Иншааллах – на все воля Аллаха. Может быть, вы и правы, Мехмед-Хаджи. Я буду просить вашего падишаха Александра, чтобы он разрешил вам быть со мною рядом, когда мне придется строить новое государство Османов. Я сделаю вас своей правой рукой и без вашего совета не приму ни одного важного решения. Мне почему-то кажется, что мы с вами сможем стать друзьями.

И бывший султан, по восточному обычаю, трижды обнял меня. Я не стал ничего ему обещать, лишь сказал:

– Судьба турок – в руках самих турок. Аллах дает им возможность начать новую историю с чистого листа. Надо использовать эту возможность.

Абдул-Гамид тяжело вздохнул и сказал:

– Мехмед-Хаджи, я готов подписать фирман, в котором я прикажу всем своим войскам, где бы они ни находились, прекратить сопротивление и сложить оружие. К чему лишние жертвы? Мне понадобятся подданные для нового государства. А те безумцы, которые не захотят меня послушаться и будут продолжать лить чужую и свою кровь, пусть считаются мятежниками, и с ними каждый может поступать так, как ему заблагорассудится. Я принял решение – можете сказать об этом вашему командующему.

Я тяжело вздохнул – бедный наивный идеалист… Сейчас его фирман для многих – просто клочок бумаги. Паши и беи при известии об его пленении уже начали кровавую резню в борьбе за свой, хотя бы мизерный кусочек власти.

И еще бывший султан империи-банкрота не знал: какие несметные богатства мы уже изъяли и продолжаем ежедневно изымать на блокпостах у бегущих из столицы турецких сановников. Османская империя для всех была нищей, как церковная мышь. Но кое-кто из власти предержащих успели наворовать столько, что для вывоза их добра нужен целый караван верблюдов.

И какова будет личная судьба свергнутого Абдул-Гамида – это еще никому не известно. Быть может, ему вернут кусочек власти под нашим контролем в Анатолии и он будет там своего рода новым эмиром Бухарским? А может, его, как имама Шамиля, отправят вместе с гаремом в почетную ссылку куда-нибудь в Саратов, где он будет избавлен от государственных забот и займется своим любимым делом – изготовлением мебели? Время покажет. Но уж точно мы не будем его травить и резать кинжалом – не наш это метод.

8 июня (27 мая), Плоешти, вечер, Императорская главная квартира

Генерал-адъютант Николай Павлович Игнатьев

Встречу государя и прекрасной представительницы потомков пришлось организовывать лично мне. Я отправил в указанное место свою коляску с кучером и лакеем. Там в нее села мадам Антонова, сопровождаемая то ли слугой, то ли телохранителем. На полковнике было надето синее дорожное платье, подчеркивающее стройность ее фигуры. На черных волосах Нины Викторовны прекрасно смотрелась маленькая шляпка с вуалью. А вот на ее спутнике цивильная одежда выглядела неестественно. Сюртук сидел мешковато, а котелок на голове все время пытался съехать набок.

По дороге к дому, где остановился царь, они заехали за мной. И уже в сумерках мы остановились у резиденции государя. Предупрежденный заранее флигель-адъютант встретил нас у входа и пригласил пройти к ожидавшему российскому самодержцу. Стоявшие неподалеку двое «золотоордынцев» оценивающе взглядом окинули стройную, немного плотную и мускулистую фигуру мадам Антоновой и понимающе переглянулись. То-то будет завтра сплетен и слухов!

Оставив у коляски мрачного и неразговорчивого спутника посланницы, а также вездесущего капитана Тамбовцева, который как-то незаметно появился у царской резиденции, словно сконденсировавшись из вечерних сумерек, я вошел с полковником в гостиную, где нас с нетерпением уже ожидал российский император Александр II.

Скажу прямо, государь был несказанно удивлен. Видимо, он ожидал увидеть женщину, габаритами напоминающую торговку с Сенного рынка, а по ухваткам – маркитантку из обоза. А тут перед ним появилась изящная дама скорее молодых, чем средних лет. Черные волосы стянуты в классическую прическу, длинные ресницы и алые губы идеально гармонируют на пусть и не юном, но все-таки без единой морщинки лице. А ведь капитан Тамбовцев сказал, что Нине Викторовне пятьдесят два года. Ни за что ей не дать столько, максимум тридцать два. «Да они что там, в будущем, черт побери, элексир вечной молодости нашли? – размышлял государь. – Хотелось бы приобщиться, если так!»