Дикарка - Александр Бушков

— Ну? — безмятежно осведомился капитан. — Они ее сейчас затрахают до полной потери товарного вида, я ведь не шучу с тобой, тварь такая!.. Ладно, добром просили…

Он сделал небрежный жест указательным пальцем, и молодую женщину выволокли в соседнюю комнату. Слышно было, как ее шумно валили на пол, похохатывая и громко перекидываясь похабными репликами, потом бесцеремонно протащили, как мешок. В распахнутой двери показались ее обнаженные ноги, на которые тут же навалились сверху волосатые мужские со спущенными до щиколоток камуфляжными штанами. Татьяна отчаянно закричала, как от нешуточной боли, и дальше кричала, не переставая. Судя по тому, как ожесточенно дергалась вверхвниз мужская задница, смысл процесса был не в том, чтобы насилующий получил удовольствие, а в том, чтобы как раз заставить орать что есть мочи…

Профессионально действует, отметила Марина, не без удовольствия слушая отчаянные вопли. За кулисы уволокли, чтобы у муженька фантазия работала, дорисовывала в отчаянии черт те какие картины. Ни малейшего сочувствия она не испытывала, наоборот, ощущала нечто вроде злорадного удовлетворения, вполне уместного в ее положении.

Атаман сидел совершенно белый, скрипя зубами. Внимательно наблюдавший за ним капитан покривил губы в застывшей ухмылке. Обнаженные ноги исчезли за приоткрытой дверью, послышался грубый хохот, шумная возня, неизвестно, что там проделывали с Татьяной, но она завопила вовсе отчаянно, крики оборвались, перешли в тягучие стоны, и Марина мстительно ухмыльнулась, слушая с удовольствием.

Капитан прикрыл дверь, за которой продолжался непонятный шум, вернулся. Сказал задумчиво:

— Ну вот, коечто начинает проясняться. Нормальный человек в такой ситуации быстренько развязал бы язык. Этого не наблюдается. Следует вывод: либо ты, урод, чересчур бесчувственная скотина, либо, что вероятнее, полная откровенность тебе грозит настолько жуткими последствиями, что на их фоне бедная женушка, которую дерет грубая солдатня, представляется сущей безделкой… Верно, хороший мой? Ну ладно, попробуем выяснить, есть ли все же на этом свете чтонибудь похуже грозящих тебе за болтливость кар…

По его знаку доктор и последний оставшийся в комнате солдат кинулись к атаману, легонько двинули в живот, чтобы не брыкался, и стянули штаны. Доктор извлек большие ножницы, определенно прихваченные гдето в здешнем хозяйстве — очень уж грубой работы, ничуть не похожие на спецназовское снаряжение — звонко клацнул ими, оглянулся на капитана.

Тот произнес внятно, раздельно:

— Технология следующая. Отстригаем одно яйцо, тут же останавливаем кровь. Это не смертельно. Повторяем вопрос. В случае запирательства стрижем второе яйцо, перевязываем — и, если и это не убедит, начинаем вытворять совсем жуткие вещи… Валяй, ребята!

Их спины заслоняли от Марины происходящее, о чем она жалела, охваченная тем же мстительным удовлетворением. Но, судя по движениям, атамана надежно обездвижили и стали пристраивать лезвия ножниц для выполнения первого пункта обещания. Атаман заорал так, что заломило уши:

— Ладно, ладно! Уберите!

— Ну вот, — удовлетворенно сказал капитан. — Давно бы так. Без яиц на этом свете както уныло…

— Они меня убьют!

— Да ну, ерунда какая! — отмахнулся капитан. — Им еще до тебя добраться надо, а это требует времени и сил. Человек ты оборотистый, успеешь выгрести все тайники — у тебя наверняка есть тут тайники с кладами! — и смыться куданибудь, чтобы начать, как говорится, новую жизнь… А может, в столицу тебя прихватить?

— Не надо. Там они меня как раз и достанут… Только дайте честное слово…

— А ты, сукин кот, готов поверить моему честному слову? — спросил капитан бархатным голосом.

— Я про вас слышал. Говорят, что вы — сволочь первостатейная, но слово держите…

Капитан усмехнулся:

— Приятно узнать, что моя слава достигла и этого захолустья. Самое смешное, что все таки обстоит. Слово офицера: едва покажешь место, отпущу на все четыре стороны, не тронули пальцем, целого и невредимого. Устраивает? Ну, давай быстрее, пока там твою женушку окончательно не затрахали. Место покажешь?

— Хорошо…

Капитан удовлетворенно улыбнулся и рявкнул:

— Орлы! Хватит охальничать! Собираемся, в темпе!

Возня в соседней комнате прекратилась с похвальной быстротой, свидетельствовавшей как о нешуточной дисциплине, так и непререкаемом авторитете капитана в своем подразделении. Видя, что наступил перерыв в работе, Марина подала голос:

— Что теперь?

Капитан подошел к ней, сказал мягко:

— Ну, вамто нет смысла беспокоиться. Сейчас мы сделаем небольшой крюк, навестим один уголок, а потом вернемся в столицу. Вы, конечно, летите с нами?

Марина улыбнулась почти спокойно.

— Нет, остаюсь тут, по лесам болтаться…

— Вы меня не на шутку восхищаете, госпожа Романова, — тихонько сказал капитан. — Великолепно владеете собой после столь тяжких испытаний — ни истерик, ни раздавленности…

— Наследственность, — сказала она с невинным видом. — Мои предки царского рода…А это крепкий народ, их так просто не растопчешь. Можно мне поискать какуюнибудь одежду? В этой дерюге не хочется возвращаться в цивилизованные места.

— Разумеется. Вон там, как я понял, у хозяйки помещается гардероб. Только побыстрее, пожалуйста, у нас мало времени.

Марина направилась в соседнюю комнату. Там и в самом деле всю стену занимал огромный полированный шкаф. Она распахнула дверцу и преспокойно принялась перебирать платья, косясь краешком глаза на голую Татьяну, лежавшую в углу и надрывно всхлипывавшую. Судя по крови на полу, над ней поработали на совесть.

К сожалению, не отыскалось ни единой пары брюк, а они были бы гораздо практичнее, если в ближайшее время дойдет до рукопашной. В конце концов, Марина выбрала себе болееменее подходящее платье, гармонировавшее с ее сапожками. Переоделась, подошла к лежащей, присела на корточки, похлопала ее по щеке и сочувственно сказала, пытаясь воспроизвести те интонации, с какими Татьяна обращалась к ней ночью:

— Не переживай, подумаешь, порезвились мужики! Что с них, кобелей, взять…

И преспокойно вышла. В комнате из всех ранее присутствовавших остался только одинединственный солдат, приставленный опекать Марину.

Во дворе уже стояли спецназовцы, выстроившись цепочкой, в середине которой маячил атаман со связанными руками. Увидев Марину с провожатым, капитан молча сделал энергичное движение левой рукой.

Цепочка потянулась в дальний угол двора, где обнаружился деревянный люк вровень с уровнем земли, он был откинут, и виднелись неширокие аккуратные ступени. Капитан первым спустился туда. Уже опуская ногу на ступеньку, Марина оглянулась. Трое в камуфляже не последовали за остальными. Они стояли с нетерпеливым видом тесной кучкой возле крыльца. Понятливо ухмыльнувшись, Марина стала спускаться. Ясно, что эти трое остались неспроста. Они, конечно, должны тут навести тот самый порядок, который собиралась устроить Марина, чтобы не осталось ни единого свидетеля.