Невеста стального магната - Елена Гром

Её рассказ я слушаю, открыв рот, еще больше удивляюсь, когда она говорит, что смогла вырваться лишь на пару дней. На вопрос, почему она не сообщила, что жива и здорова, она ответила:

— Я хотела приехать как королева, а не вся в ободранной одежде после больницы, — объясняет она довольно-таки спокойно, и мне хочется спросить, что она там делала, но, взглянув на Бориса, который вместе с отцом налегает на водку, я понимаю, что задавать такие вопросы — его компрометировать.

Думаю, и сестра это понимает. Потому что поглядывает она на него с опаской.

— Ой. Ну что-то я задержалась, нет, мам, пельмени я точно не буду, — отказывается она и встает. Напряженно смотрит на меня, стоящую у окна, потом на Бориса, что спокойно уплетает пельмени. Затем искренне улыбается родителям и просит. — Проводите меня, дорогие…

И вот то, что в этой фразе не было фальши, а глаза действительно лучились счастьем, дало мне понять, что она любит их. Любит родителей и подсознательно хочет, чтобы они ею гордились. Ну а папе с мамой все равно, кто она и кем будет, они ее любят ни за что, а вопреки. Так и должны любить родители.

Смогу ли я так же полюбить своего ребенка. Наверное, смогу, ведь его отца я люблю несмотря ни на что…

— Это был нечестный ход, — поворачиваю голову, когда мы остаемся с Борисом наедине.

— Напомни, когда я использовал честные…

— Но ты откровенно врал, говоря, что она мертва, — шиплю я ему, поглядывая на дверь и прислушиваясь к прощанию.

— Мне нужно было выкинуть ее из твоих мыслей, — объясняет он и то, что он вообще ведет диалог, а не привычно молчит, говорит о том, что ему действительно важно донести до меня определенный вывод.

— Ты любишь меня?

Борис поднимается, занимая довольно много пространства на тесной кухне, и уносит тарелку в раковину. Серьезно? То есть ответить на вопрос он не может, зато объясняет насчет сестры.

— Борис, я задала вопрос…

— У меня самолет через три часа, еще переодеться надо.

— Ты издеваешься?! — прикрикиваю я, но резко тушуюсь, когда заходит папа. Он распахивает объятья, но потом, опомнившись, протягивает руку Борису. И тот ее жмет. Тем, что он привез сестру, он фактически уничтожает конфликт, что возник у него с отцом два года назад. Тот, из-за которого он чуть отца не убил, а я, защищая отца, выстрелила в Бориса.

И что теперь. Легковерный папа жмет руку врагу и горячо благодарит за устройство жизни его дочерей. Я закатываю глаза. Не могу находиться в этом царстве раболепия.

— Папа, ты ему так руку оторвешь. И Борису надо на самолет…

— Еще раз спасибо вам за все. Не могу сказать, что согласен с вашей политикой управления заводом…

— Оно мне и не нужно, — кивает Борис и проходит в коридор. Я за ним и на тесном пространстве мы все-таки умудряемся надеть обувь, взять сумки и выйти за дверь по три раза обнявшись с родителями.

Как только мы садимся в машину, я тут же хочу задать вопрос, который до сих пор бьется птицей в клетке моего черепа, но не успеваю. Жадные губы Бориса накрывают мой рот, а перегородка в машине закрывается, оставляя нас фактически наедине. И если поначалу я теряюсь, плыву, чувствуя долгожданный

поцелуй, язык, что орудует, порабощая меня, то стоит Борису сжать мою грудь, прихожу в себя. Сейчас она стала сверх чувствительной и грубость неприемлема.

— Да стой же ты, — отпихиваю и, чтобы он очнулся, хватаю за член так сильно, как только могу. Борис усмехается и шепчет мне в губы…

— Что-то слабо….

— Ты не ответил на вопрос, и я все еще зла на тебя! И сестра могла обрадовать родителей…

— А ты рада, что счастливы они. Особенно, когда у них есть возможность вернуться в Усть-Горный.

— Что? — как же я его ненавижу. — Ты хоть посоветовался с ними. Или, как обычно, поставил перед фактом?

— Они рады… Они будут рядом с тобой…

— Если я буду жить там, что далеко не факт… Так ты любишь меня?

И снова молчание, за которое я готова его просто пришибить. А оказывается, что мы подъехали к отелю, куда он сразу ушел переодеваться. Я остаюсь в машине и перебираю в фантазии способы расправы с мужем. Пожалуй, для этого действительно стоит выйти замуж.

Через десять минут возвращается в привычном костюме Борис и дает команду ехать в аэропорт.

— Ты специально издеваешься? Маринуешь меня…

— Сейчас ты на эмоциях и не способна воспринять ответ.

— Да что тут воспринимать?! Я задала простейший вопрос. Тебе нужно ответить только «да» или «нет». Любишь ли ты меня?!

— Нет.

Глава 52

Даже когда я узнала о манипуляции с целью обезвредить Генерала, я не была настолько зла.

Внутри рождается тайфун, смешивая собой злость, обиду, ненависть!

"Нет"?!

Да как он посмел! Как он мог так со мной поступить?! После всего, что я перенесла по его вине, он говорит мне, "нет"?!

Все эмоции, что бушуют во мне, вкладываю в попытку дать пощечину. И когда Борис блокирует удар захватом ладони, бью второй рукой. Но и тут он предугадывает и резким движением, укладывает меня на лопатки.

— Отпусти меня! Ты же огромный! Раздавишь! А я между прочим жду твоего ребенка! Или тебе на него наплевать так же как меня? Слезь! А то… А то…

— Про то, что ты беременна забыла ты и сама, когда замахнулась своей тоненькой веточкой. Забыла, что в прошлый раз ты ее сломала?

— Жаль я тебе ничего не сломала! — визжу я, но резко умолкаю, когда его язык прорывается внутрь рта, словно завоеватель. Он жадно орудует внутри.

Борис пьет из меня негатив, делая мягкой, податливой, готовой на все. И, справедливости ради, надо признать, что он даже не пытается давить на живот. Он поставил колено между ног, так что от длительного