Французский поцелуй - Эрик Ластбадер

Ма Варада, красивая девушка, которая сервировала для них чай, налила еще по чашке. Она уже прижилась в доме Адмирала Джумбо и была таким же непременным атрибутом дома, каким раньше была Ма Линг. — А как поживает наш друг Терри Хэй? — осведомился Адмирал Джумбо. Крошечная чашечка смешно выглядела в его огромной лапе.

— Терри уже нет с нами, — ответил Мун. — Убит. Чашечка в руке Адмирала Джумбо не дрогнула. Глаза за этой чашечкой не моргнули: как были, так и остались темными и загадочными, как у прожженной кокетки. Только его толстые губы округлились в букву О, выражая удивление и даже шок.

— Но это, должно быть, для тебя ужасный удар. Ну и что же ты теперь будешь делать?

— Не знаю, — ответил Мун, решивший быть поосторожнее с опиумным бароном. Не больно-то он поверил в старушечье клохтание Адмирала Джумбо после того, как он, фактически, выдернул из-под него коврик партнерства. Пятьдесят кило вместо обычных ста. Может, погодные условия и не очень благоприятны, но Мун прекрасно знал, в какой строгости держит своих фермеров Адмирал Джумбо. И, интересно, откуда взялась эта штучка из первоклассного жадеита, что украшает баронскую шею? Его рыночная стоимость не меньше четверти миллиона долларов. Наверное, презент. Только от кого? Камень очень редкой окраски, такие обычно ходят в этом регионе в качестве взятки. Внезапно Муну пришло на ум, что Адмирал Джумбо мог переметнуться в стан врагов. Почему? Не исключено, что за то время, как Мун отсутствовал на плато Шан, здесь что-то могло произойти.

— Так что это даже хорошо, что у меня для тебя только пятьдесят кило, а? — говорил между тем Адмирал Джумбо. — Пожалуй, без Терри содержание путепровода будет слишком накладным? Как-никак, а м-р Хэй большинство контактных проводков держал в своих руках. — Адмирал Джумбо сам себе глубокомысленно кивал головою во время этой речи, подобно слишком упитанному Будде. — Может, тебе следует поискать себе другого поставщика? Да и у меня для тебя могло бы найтись дело, сопряженное с, так сказать, меньшим риском. Я бы на твоем месте обдумал это предложение.

Соболезнования, вежливый треп, — все это, конечно, маскарад. А не знал ли Адмирал Джумбо о смерти Терри еще до сообщения об этом Муна? Это вопрос первоочередной важности, но на него мог ответить только Могок. Ну а пока аудиенция должна идти своим чередом. Чем больше Адмирал Джумбо болтает, тем больше он может выболтать.

— Очень печально, что с Терри Хэем такое случилось, — сказал он, внимательно глядя на Муна. — И ты не знаешь, кто его убил?

Теперь перед Муном возникла весьма сложная дилемма. Его ответ сейчас покажет, предпочитает ли он снять с себя ответственность перед Терри и сдаться, или же он повернется лицом к опасности, угрожающей их совместному с Терри детищу и голубой мечте Терри? А может он также и ничего не сказать, а просто подняться и уйти отсюда, чтобы никогда не возвращаться. И поставить точку на всем. На всем ли? И Мун решил идти напропалую. Терри был его другом. Они доверяли друг другу так, как даже братья не доверяют. Такова, знать, его карма.

— Возможно.

— Ну, ну, не надо со мной скрытничать, — сказал Адмирал Джумбо тоном доброго дядюшки. — Скажи мне их имена. В конце концов, Терри Хэй был и моим другом.

— Я знаю, кто убил моего друга, — сказал Мун. — Их можно уже считать покойниками, хотя они об этом, возможно, пока не догадываются.

Адмирал Джумбо слегка приподнял брови. Затем широкая улыбка покрыла морщинами его толстое лицо, он поставил чашечку на стол и даже всплеснул руками от избытка эмоций.

— Ну и сукин же ты сын, Мун! — воскликнул он. — Послушай, у меня есть деловое предложение. Я посылаю с тобой нескольких моих людей. Они едут с тобой в Европу, помогают отомстить за смерть твоего друга, а потом вместе с тобой возвращаются сюда. Я пристраиваю тебя на какое-нибудь новое дело, ты начинаешь здесь новую жизнь. А? Для друга я на все готов. Мы ведь с тобой как братья. Соглашайся! Мы с тобой всегда мыслили одинаково.

Не спуская с опиумного барона тяжелого взгляда, Мун ответил:

— Это верно. Мы никогда не забываем своих друзей — и своих врагов.

Не без колебаний и опасений Сив выпускал на волю Дракона. Он потратил столько времени и сил, засаживая его за решетку, столько людей погибло ради этого, что ему пришлось стиснуть зубы, когда он подписывал бумаги по условному освобождению Питера Чана из-под стражи — под его персональную ответственность.

А потом еще Диана. Она так яростно протестовала против того, чтобы выпускать Чана из участка по какой-либо причине, указывая на принципиальную неверность такого решения, не говоря уж о том, что оно представляет потенциальную угрозу для самого Сива.

— Хотя бы возьми с собой группу поддержки, — попросила она, видя, что все ее доводы не убедили его. Сив покачал головой. — Дракон настаивает на том, чтобы шли только он и я.

— Это ловушка, босс, неужели не ясно?

— С кем он мог связаться, сидя у нас в камере? Ни с кем не мог, — возразил Сив. — Он у нас на крючке и никуда не денется. Он понимает, что его песенка спета, но, поскольку думает, что потянет за собой сестру, если не поможет нам, то будет вести себя, как дрессированная свинка. Для китайца семья — дело святое. Он ничего не сделает такого, что могло бы повредить ей.

— Как можно надеяться на это? — с горечью воскликнула Диана. — И ты прекрасно знаешь, что ломаешь все правила, уважать которые всегда учил меня.

— Не ломаю, — сказал он с широкой улыбкой. — Только сгибаю немного, чтобы ими удобнее было пользоваться.

Глядя ему вслед, когда он уходил вслед за Драконом, Диана думала, знает ли он сам, как изменился. Со дня убийства его брата, на него как будто что-то нашло. Как будто это не тот самый Сив Гуарда, которого она знала столько лет. Что с ним такое случилось? Какие невидимые для других письмена он прочел на месте преступления? Ей это было совершенно непонятно, и это пугало ее.

В течение всего того времени, как она знала его, Сив был тверд, как скала, по вопросам Закона. А Закон, насколько Диана понимала, непреложен. Что произойдет с ее понятиями о правде и неправде, если Закон будет нарушаться — гнуться, как уверяет ее Сив, но не ломаться?

Диане хотелось побежать следом за ним, остановить его, встряхнуть хорошенько, чтобы в нем хоть какой смысл пробудился. Но как раз в этот момент заработал факс: это пришел материал из полицейского отделения Нью-Ханаана.

Сив догнал Питера Чана у выхода из участка, свел его вниз по каменным ступенькам и усадил в «Бьюик» без опознавательных знаков полиции. И сразу же приковал его наручниками к сидению.

— Разве это так необходимо? — спросил Чан.

— Чтоб без глупостей, — сказал Сив, заводя двигатель. — Думай о сестре и о том, что с ней случится, если будешь пытаться обдурить меня.

Чан прижался затылком к спинке заднего сидения. — Ты получишь то, что тебе надо, — сказал он устало. — Единственное, что я хочу, это чтобы мою сестру оставили в покое.

Он направил Сива вниз по Третьей авеню, пока она не соединилась с Бауэри-стрит. Когда они подъезжали к Сент-Джеймс Плейс, сказал:

— Вот здесь остановись.

Сив вильнул к тротуару, припарковался сразу же за остановкой автобуса, присобачил к ветровому стеклу наклейку: ПОЛИЦИЯ ГОРОДА НЬЮ-ЙОРК. Затем снял с Чана наручники и, когда тот потянулся рукой к дверной ручке, развернул его лицом к себе, показал револьвер в наплечной кобуре, спрятанный под пиджаком.

— Не забывай про это, — сказал он, похлопав по рукоятке оружия. — Я без малейшего колебания вышибу тебе мозги, если вздумаешь попытаться удрать.

Безуспешно попытался прочесть по лицу Чана, что у него на уме. Он понимал, что Дракон знает о том, что Сиву позарез нужен человек, заправляющий наркобизнесом в Чайна-Тауне. Не мог он скрыть от Дракона этой своей слабости, и это теперь тревожило Сива. Чан был человеком, который зарабатывал себе на жизнь — и неплохо зарабатывал — на слабостях других людей. Сейчас Сив пытался понять, каким образом Дракон попытается воспользоваться его слабостью.

Они пересекли авеню, прошли через торговые ряды, провонявшие рыбой и звездчатым анисом, вынырнули на Элизабет-стрит. Чан провел его прямо на Байард, затем свернул налево — на Мотт, а потом еще раз налево — на Пелл-стрит, как раз недалеко от церкви Преображения Господня.

Внизу Дойерс-стрит, коротенькой и странной улицы, переломленной посередке под тупым углом, Сив остановил Чана.

— Какого черта ты водишь меня кругами? Мы могли пройти сюда по прямой, с Бауэри.

— Это верно, — согласился Дракон. — Но тогда бы я не знал, следят за мной или нет. Во время нашей прогулки у меня было полно времени, чтобы оглядеться, почувствовать атмосферу вокруг. Кто знает, может, за нами следят? Тут в Чайна-Тауне кругом глаза и уши. Теперь мы можем идти куда надо. Ну как, удовлетворен?