Башня Гоблинов - Лайон де Камп

— Как тебе понравились твои... уфф... плотские забавы?

— Больно тряско; навроде как спятившую от любви слониху обихаживаешь. Вот где стремена-то пригодились бы: чуть головой об пол не навернулся.

Карадура передернуло.

— Она осталась довольна?

— Кажись, да; хоть, сдается мне, она б могла выиграть больше сражений, чем я готов был дать. Что ж, я всего лишь простой смертный, да еще трусил не на шутку.

— Джориан! Я же тебя просил не рассказывать о своем...

— Ой, ну хорошо. На будущее я согласен любиться лишь с обычными женщинами. Ежели б мне только вернуть малышку Эстрильдис... — Джориан смахнул слезинку, а затем вдруг испуганно посмотрел на колдуна. — Боги милосердные! Я тут подумал: что, ежели она от меня понесет?

— Не бойся, сын мой. К счастью, помесь человека и одного из змеелюдей невозможна. Я трепещу при мысли о том, что могло бы натворить существо, в котором соединились бы ее способность менять обличье и твоя ловкость и отвага!

Глава 7

Развалины в джунглях

В джунглях Комилакха, занимающих громадную территорию от границ Мальваны до берегов Восточного океана, тянулись в небо гигантские — высотой в сотни локтей — деревья самых разных пород. По ветвям верхнего яруса, наполняя лес неумолчными криками, скакали белки и обезьяны; взлетали, хлопали крыльями и щебетали птицы с ярким опереньем. Ниже, под этим постоянно волнующимся морем зеленой листвы, было царство ползучих растений: лианы толщиной в человеческую ногу свисали петлями, переплетались и свивались в клубки. По лианам в поисках добычи ползали большие, как крабы, мохнатые пауки; глаза их сверкали, будто пригоршни крохотных бриллиантов, Прямо на стволах и ветвях деревьев коренились растения-паразиты, украшенные цветами нежнейших оттенков.

У самой земли, в вечном сумраке нижнего яруса, куда ни глянь, утопали в рыхлых кучах прелой листвы подножия древесных стволов. Там и сям лиственный ковер пробивали тонкие — большей частью засохшие — деревца и островки папоротника. Сквозь сплошной зеленый полог, если смотреть снизу, лишь изредка проглядывал кусочек голубого неба, но порой золотой лучик, блеснувший в вышине меж ветвей, указывал направление, в котором следует искать утреннее солнце. Людям нечасто удавалось встретить крупных обитателей нижнего яруса — слона, буйвола, тигра, носорога, оленя, антилопу, тапира или дикую свинью, — потому что звери, издали почуяв приближение человека, спешили уйти с дороги.

Джориан с Карадуром, старательно огибая древесные стволы и островки папоротника, поминутно уворачиваясь от тонких сухих веток и свисающих петлями лиан, верхом пробирались по этой сумрачной безмолвной местности. Джориан ехал на рослом чало-гнедом Оузере, Карадур на белом осле. Головы животных поникли от усталости; если бы седоки на каждом шагу не понукали коня и осла, они бы тут же остановились и принялись общипывать листья.

Беглецы тронулись в путь еще до рассвета. Там, где в кустарнике случались просветы, они заставляли животных переходить на рысь. Временами, однако, они останавливались, оглядывались назад и прислушивались.

Вот уже несколько дней Джориан с Карадуром пытались оторваться от преследователей: двух слонов, обученных брать след, и десяти вооруженных до зубов конных солдат. Сначала беглецам удалось выиграть несколько часов, потому что первую погоню отправили, как и ожидал Джориан, вниз по течению Бхармы. Но царь Шайю быстро исправил оплошность, послав второй отряд вверх по берегу Пеннерата.

Несмотря на то, что слоны, которые на дальних переходах с трудом выдерживали темп лошадиной рыси, сдерживали погоню, знание местности и запасные кони помогли преследователям сократить разрыв. К тому времени, когда беглецы, миновав возделанные поля восточной Мальваны, сменившиеся затем одинокими делянками, вступили в нехоженые джунгли, от погони их отделяло не более часа пути.

С этих пор Джориан и Карадур почти не слезали с седла: спать приходилось урывками, иногда прямо на ходу. Оба выглядели усталыми и измученными. Роскошный наряд, в котором Джориан бежал из Тримандилама, теперь испачкался, запылился и весь полинял от дождей и въевшегося пота. В Комилакхе наступил так называемый сухой сезон, когда дожди случались лишь раз в несколько дней, а не лили постоянно, как это всегда бывает летом.

Изнуряющая влажная жара заставила Джориана обнажиться до пояса. Он держал поводья в правой руке; левая была наспех подвешена на перевязь. Двумя днями раньше, во время привала, он оступился, взмахнул рукой, стараясь удержать равновесие, и схватился за ветку какого-то деревца, поросшего длинными острыми колючками. Через два часа левая рука страшно распухла, покраснела и запылала, как в огне. Сейчас она все еще сильно болела; пользоваться ею было нельзя. При каждом резком толчке руку словно пронзало острыми иголками, поэтому тряская езда доставляла Джориану невыносимые мучения. Однако перспектива быть потоптанным царскими слонами гнала его вперед.

Время от времени Джориан придерживал жеребца, чтобы дать животным короткую передышку и прислушаться к звукам погони. Прошлой ночью трубные крики слонов предупредили его о приближении неприятеля. По счастью, дело происходило в такой густой чаще, что ни беглецы, ни преследователя не могли видеть друг друга. Джориан с Карадуром пустили животных вскачь, а потом загнали в ручей и несколько ферлонгов ехали по воде, поэтому Джориан надеялся, что слоны сбились со следа, но убедиться все же не мешало.

Теперь, остановив жеребца, который тут же стал общипывать папоротник, Джориан предостерегающе поднял руку. Карадур замер. До их ушей донесся слабый, но совершенно отчетливый крик слона и бряцание доспехов.

— Доктор, — сказал Джориан, — ежели животным не дать роздыха и кормежки, они не сдюжат нового перехода. Заставь-ка солдат поплутать.

— В последний раз, — прошамкал Карадур. — У меня снадобий осталось только на одно запутывающее заклинание. Помоги слезть с осла, и я постараюсь что-нибудь сделать.

Вскоре старый колдун разжег крохотный костерок.

— Сухие веточки, сухие! — бормотал он. — Только не мокрые, нам нужно поменьше дымить. Ну-ка ну-ка, куда я засунул порошки для Поплуталки № 3?

Карадур порылся в складках одежды и выудил один из своих подсумков со множеством отделений, но, заглянув в него вскрикнул в ужасе:

— О, горе мне! Ни крупицы желтого гриба из Хрота! — он лихорадочно рылся в подсумке. — Я, должно быть, забыл его положить, когда составлял этот набор порошков. Мы пропали!

— Почему бы тебе не взять другой старый гриб? Вон тот, к примеру?

— Я не знаю его свойств. Но давай попробуем; хуже-то вряд ли будет.