Король волшебников - Лев Гроссман

Элиот чувствовал себя не лучшим образом, оставляя все королевство на плечах Дженет, зато она прямо-таки облизывалась, предвкушая единовластие — к их возвращению в Филлори вполне может установиться фашистская диктатура.

Элиот не имел ни малейшего понятия, куда ему плыть, но, если верить литературе, препятствием для квеста это никогда не являлось, даже наоборот: всякий уважающий себя рыцарь неизменно руководствовался принципом «иди туда, не знаю куда». Ты отправляешься в глушь, и при нужном состоянии разума (вернее, души) приключение тебя находит самостоятельно. Здесь, как и при свободной ассоциации, неверных ответов нет — главное, не напрягаться излишне.

Элиоту последнее не грозило. «Мунтжак», подгоняемый теплым ветром, пробежал острова Последний и Крайний, за которыми начинался неизведанный мир.

За столом стало так тихо, что слышалось поскрипывание дерева и снастей. Квентин представил себе, как они выглядят сверху: крохотный освещенный кораблик посреди не нанесенного на карту темного океана.

Элиот, глядя в потолок, подбирал слова — для него это было нечто новое.

— Ты не поверишь, Кью, — произнес он наконец с чем-то напоминающим благоговение. — Правда не поверишь. Мы прошли весь Восточный океан и повидали такое… такие есть острова… не знаю, с чего и начать.

— Расскажите им про поезд, — предложил бритоголовый юноша, и Квентин сразу узнал его. Это был Бенедикт, но совсем новый, мускулистый и белозубый: челка и угрюмость остались далеко позади. На Элиота он взирал с уважением, которого прежде не проявлял ни к кому.

— Да, точно. Сначала мы подумали, что это морской змей, и едва успели отвернуть в сторону, но это был поезд, такой медленный товарняк — нескончаемый буквально состав из цистерн и вагонов. Пару миль он тарахтел рядом с нами, истекая соленой водой, а после опять погрузился в море.

— И все?

— И все. Бингл перескочил на него и пробежался по крышам, но ни одного вагона у нас не вышло открыть. Еще нам повстречался плавучий замок. Ночью слышим — колокола звонят, а утром вот он: каменный замок на целой флотилии деревянных барж. Внутри никого, только колокола на башне раскачиваются. Что еще-то? Был остров, на котором не позволяется лгать. Прямо-таки неловко: немало грязного белья пошло в стирку. — Скорбь на лицах команды подтверждала эти слова. — Другой населяли морские волны — я это знаю, но объяснений дать не могу. Было место, где океан вливается в бездонную пропасть; через нее переброшен узкий водяной мост, и мы по нему переправились.

— Вроде акведука, — прокомментировал Бенедикт.

— Вроде акведука, да. Думаю, здесь мы имеем дело с какой-то магической аномалией, которая создает эти удивительные места сама по себе. На неделю мы застряли в штилевой полосе, в воронке наподобие Саргассова моря. Местные жители сказали нам, что в ней рано или поздно появляется все забытое — игрушки, столы, целые дома, даже люди. «Мунтжак» отрастил себе два ряда весел, и мы уплыли. Правда ведь, старичок? — Элиот любовно стукнул кулаком в переборку. — Оттуда можно брать все что хочешь, если оставишь что-то взамен. Бингл взял волшебный меч — покажи им, Бингл.

Бингл на дальнем конце стола встал и наполовину, почти застенчиво, извлек меч из ножен. Серебряные загогулины на клинке светились белым огнем.

— Он не хочет говорить, что оставил взамен. Скажи, Бингл!

Боец улыбнулся, потрогал нос и ничего не сказал.

Квентин изнемогал от усталости. Утром он проснулся в Венеции, день провел в Англии, еще полдня ему добавили в Филлори. За это время он напился, протрезвел и снова напился, сидя на не знавшей рубанка скамье в камбузе «Мунтжака». Элиоту тоже не помешало бы смотаться на Землю, где вино и кофе намного лучше. Хотя у него бы, возможно, не получилось — застрял бы в своем Саргассовом море, и все тут. И кто знает, нашел бы Элиот Джоша, повидал бы дракона, согласился бы поиграть с Томасом. Он мог бы потерпеть крах там, где Квентин добился успеха, и наоборот. Может быть, другого пути и не было. Искатель приключений получает не то, что хочет, а то, с чем способен справиться.

Обидно сознавать, что ты не сам выбираешь свой путь, хотя Квентин вообще-то выбрал.

— Не томи уже, — сказал он. — Нашли вы эти ключи?

— Не все, но нашли, — кивнул Элиот. — Без драки или загадки не обходилось ни разу. Один хранился в сердце громадной зверюги, похожей на колючего лобстера. Был берег, весь сложенный из ключей, среди которых полагалось найти тот единственный. В чем тут фокус, никто не допер, поэтому мы разбились на смены, стали примерять к золотому кольцу все подряд и через пару недель отыскали нужный. А теперь извини за прямоту: мы этим уже год занимаемся, и нам немного поднадоело. У нас есть пять ключей из семи: один дали гномы, четыре добыты собственными трудами. Тот, с Крайнего, у тебя?

— Нет, — сказал Квентин, — он так и остался в двери. Разве вы его не забрали?

Бингл и Бенедикт, к которым он обращал свой вопрос, отводили глаза.

— Ну, извините. У нас с Джулией его тоже нет.

— Черт, — сказал Элиот. — Этого я и боялся.

— А в чем дело-то? Не мог же он просто исчезнуть. Должен быть где-то на Крайнем.

— Нет его там, — сказал Бенедикт. — Мы всюду искали.

— Значит, будем продолжать. — Элиот вздохнул и подставил Бенедикту пустой бокал. — Похоже, и на твою долю, Кью, достанется парочка приключений.

ГЛАВА 18

Дом в Бед-Стае стал первым убежищем Джулии.

В Стэнфорд она так и не поступила, повторно и окончательно разбив родительские сердца. Думать об этом было невыносимо, и Джулия не думала вовсе.

Она могла, разумеется, сказать «нет». Набрать номер вызова такси до конца, повернуться спиной к чудаку в канотье, дождаться черного кеба, назвать домашний адрес водителю-гватемальцу (несколько раз, чтобы понял) — и всех дел. Вернее, не могла, но очень хотела бы. Это неосуществленное намерение мучило ее все последующие годы.

Мечта о магии, как оказалось, не умерла в ней. Джулия старалась вышибить из нее дух с помощью работы, медикаментов, терапии, семьи и фритредеров, но мечта проявила недюжинную выносливость и выжила.

Похожего на сову парня, который открыл ей дверь, звали Джаред. Лет тридцати, невысокий, улыбающийся, в густой черной щетине и темных очках. Последние девять лет он писал докторскую в Нью-Йоркском университете, а ночи и уик-энды посвящал магии.

Далеко не все члены общины были такими же интеллектуалами: компания подобралась весьма разношерстная. Двенадцатилетний вундеркинд жил здесь же в Бед-Стае, вдова шестидесяти пяти лет наезжала по выходным из графства Уэстчестер в спортивном «БМВ». В постоянно обновляющийся коллектив входило человек двадцать пять: физики, секретарши, сантехники, музыканты, студенты, ребята из хедж-фондов и ненормальные маргиналы. Джулию тоже включили в список.