Командировка в ад (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович

— А зачем так много крыльев? — не понял адмирал. — Вас же всего пятеро.

— Да, но крылья одноразовые. Чтоб закрыть большую площадь, надо подниматься высоко и пикировать оттуда к вертолетам. Я проверил. От разгона крыло покрывается трещинами. А затем его нам нужно сбросить, чтоб освободить руки для боя. Крылья падают и разбиваются. Нужна новая конструкция, только делать ее некогда. Вертолеты атакуют нас уже сейчас.

— Ну, а самолеты? Штурмовики и фронтовые бомбардировщики?

— Против них и вовсе нет здесь ничего. Хорошо бы привезти зенитные орудия.

— Ладно, Коля, сделаю, что в моих силах. А тебе спасибо.

— За что же?

— Ты в который раз прославил род Несвицких. Здесь, в империи, считают вас героями. Новости из Сербии на первых полосах газет. Почти в каждой публикации фамилия Несвицкого. Я горжусь тобою, внук.

Разговор их завершился. Оставляя узел связи, Николай мысленно посетовал, что нет возможности поговорить с Мариной. В резиденцию царя ему не дозвониться. Там суровая охрана, и с Мариной их не соединят.

Сообщив Младеновичу о разговоре с дедом, Николай довел до генерала свой отказ от поручения. Вот пришлют сюда юриста, тому и карты в руки. Серб нахмурился, но промолчал, понимая, что заставить волхва не получится. Генералу он не подчиняется по службе, а надавишь — соберется и уедет восвояси. Доброволец, мать его ити! Без него пока не обойтись.

Жить Несвицкий перебрался в БиоМед, здесь обосновались Милица с Деяном, к ним присоединились и другие волхвы. Арест Милоша остался втайне. Ольге сообщили о его «командировке». Женщина, скорей всего, догадывалась: дело здесь не чисто, но молчала. Николай понимал, что по-человечески следовало объясниться, только смалодушничал — слов не находилось.

В некогда огромных подземельях БиоМеда стало вдруг не повернуться. Здесь располагалась гвардия Младеновича — два сколоченных и более-менее обученных стрелковых батальона. Но с приходом новых добровольцев гвардия поротно отправлялась в партизанские отряды. Их число превысило полсотни. «Слободна Србия» контролировала уже треть страны — весь юг вплоть до Косовской долины. Здесь де-факто создавалось независимое государство. Из-за этого в окрестностях Високи Планины становилось тесно.

Здесь, в горах, находилось сердце восстания. Вырви его — и вооруженная борьба пойдет на спад. Это понимал Младенович, и все его окружение. Без сомнения, и немцы — тоже.

Читая детям сказку, Марина увлеклась, и не сразу разглядела заглянувшую к ним девушку в строгом, но красивом платье. Та же, встав у двери в комнату, некоторое время, улыбаясь, наблюдала за семейной сценой. Сын взобрался маме на колени и внимательно рассматривал картинки в книжке. Дочь прижалась к теплому плечу Марины и внимала ей, отрешившись от всего. Тут гостью, наконец, заметили.

— Ваше императорское высочество!

Марина отложила книжку, встала и отвесила поклон.

— Здравствуйте, Марина Авенировна! Добрый вечер, дети! — подошла поближе цесаревна. — Попрошу без лишних церемоний. Я всего лишь заглянула к вам проведать, как тут мои гости. Есть претензии и пожелания?

— Нет, Екатерина Александровна, — ответила Марина. — О нас тут хорошо заботятся. Вкусно кормят, с Машей занимается учитель, — она погладила дочь по головке. — Но детям не хватает сверстников, с которыми они б могли играть.

— Мы что-нибудь придумаем, — кивнула ей Екатерина. — Возможно, очень скоро вы заживете прежней жизнью. Пока же меры безопасности диктуют избегать контактов с посторонними. Познакомьте меня с детьми.

— Маша, Миша, — Марина легонько подтолкнула детей к Екатерине. — Знакомьтесь. Великая княжна империи, цесаревна Екатерина Александровна. Скажите гостье: «Здравствуйте!»

— Здлавствуй, тетя! — промолвил Миша.

— Не тетя — цесаревна! — поправила Марина.

— Она не настоящая, — насупился малыш.

— С чего ты взял? — Екатерина присела перед мальчиком.

— У цалевны на голове коёна, — ответил Миша. — Так в книжке налисовано. А у тебя коёны нет.

— Забыла в своей комнате, — Екатерина улыбнулась. — Надену в следующий раз.

— Тогда и будешь для меня цалевной, — сообщил малыш. — А так ты просто тетя.

— Миша! — воскликнула Марина. — Немедленно же извинись.

— Не нужно, — Екатерина встала. — Он прав. Что скажешь, Маша?

— Здравствуйте, Екатерина Александровна, — сказала девочка и поклонилась. — Спасибо вам за то, что дали нам приют.

— Совсем уж взрослая, — цесаревна погладила ее по голове. — Маша, поиграйте с братом в соседней комнате, а я поговорю немного с вашей мамой.

— А сказка? — нахмурился малыш.

— Сказку мама позже дочитает, — ответила Екатерина. — Маша?

Девочка кивнула, взяла брата за ручку и повела его к дверям. На пороге мальчик обернулся и показал язык.

— Миша! — Марина покраснела. — Не обижайтесь на него, Екатерина Александровна. Ребенок…

— И весь в отца, — ответила Екатерина. — Такой же дерзкий, своенравный и не боящийся начальства. Присядем, Марина Авенировна. Поговорим о вашем муже.

— С ним что-нибудь случилось? — забеспокоилась Марина, сев на диван.

— С ним — ничего, — Екатерина усмехнулась. — Князь из таких людей, что не горят в огне, в воде не тонут. Но немцы жалуются. По неофициальному каналу связались с нами и попросили убрать Несвицкого из Сербии. Взамен же обещают оставить вас семьей в покое.

— И вы им верите?

— Конечно, нет, — ответила Екатерина. — Но, если вы поселитесь в Москве, добраться до семьи Несвицкого им будет сложно. Короче, хенде отобьем.

Лицо Екатерины приняло зловещий вид.

— Я не смогу уговорить его вернуться, — заметила, вздохнув, Марина. — Он не послушает.

— Ну, это не забота ваша, — хмыкнула Екатерина. — Прикажут — и приедет. А вы поговорите с ним, когда вернется. У деда Николая прекрасный дом, он будет рад жить вместе с внуком. Тем более, Нововарягия как независимое государство доживает последние недели. По воле населения республики, высказанной на недавнем референдуме, Нововарягия войдет в состав империи по праву автономии с единым с нею гражданством. Указ уже готовят. И обстоятельство, которым пользовался Николай Михайлович, исчезнет. Хватит ему в провинции скрываться и отбояриваться от имперской службы. Ведь все равно ей служит — даже добровольцем.

— А император? Он не будет против?

— Это его воля, я просто сообщила ее вам.

— Поговорю, Екатерина Александровна, — пообещала Марина.

— Спасибо. До свидания.

Екатерина встала и ушла. Марина тоже встала и проводила ее взглядом.

«Врешь, тетя! — подумала злорадно. — Не император тянет Колю в Москву, а ты сама. Прав Николай Иванович, ты не забыла мужа и очень им интересуешься. Но обломаешься, как Коля говорит. Нас он никогда не бросит!» И, подавшись чувству, Марину показала в сторону закрывшейся за гостьей двери язык…

[1] А. П. Чехов. Драма на охоте.

Глава 17

17.

«У име Републике Слободне Србие…»

Заседание трибунала, закончившееся вынесением приговора от имени Республики Свободная Сербия, длилось около трех часов. Упрощенная процедура судебного разбирательства привела бы в ужас любого ревнителя чистоты процессуальных принципов, не признающего иного правосудия, кроме как с участием присяжных, адвокатов и тщательного исследования доказательств, с растягиванием слушания на месяцы. Произошедшее тут напомнило скорее военно-полевой суд с минимумом формальностей. В качестве публики присутствовали волхвы Несвицкого и он сам, Оршич с Ковачичем, еще несколько офицеров. Не прорвался даже Ваня Гудурич, готовый штурмовать охрану помещения трибунала едва ли не с автоматом наперевес. Журналист пронюхал о грядущей горячей новости, но в отношении него был издан особый запрет — не пущать.

Присланный Несвицким-старшим юрист, возглавивший трибунал (нашли все-таки серба!), приговорил Ваниша Петровича к смертной казни, а его супругу и Милоша Благоевича к пожизненному заключению. Сослался на чистосердечное признание бывшего учителя и помощь в изобличении сообщников как на смягчающие обстоятельства. Женщину отказался умертвить, основываясь на соображениях гуманизма. Конечно, юридическая чистота приговора сомнительна, уголовный кодекс протектората Сербия, как и другие оккупационные законы Рейха, утратил силу, а новый не принят… Тем не менее, никто не возразил, даже сами осужденные.