Адский поезд для Красного Ангела - Франк Тилье

Жилая площадь комнаты в университетском общежитии оказалась приблизительно равна моей квартире, однако то, что там находилось — мебель, hi-fi, видеотехника, — стоило раза в три дороже, чем все содержимое моего жилища.

Кромбе пришел в восхищение:

— Этому парню не до скуки! Видели плазменный экран на стене? Такая игрушка стоит тысяч восемь…

— Осмотри спальню и ванную комнату. Я займусь гостиной.

Кромбе, словно акробат, совершил полный оборот на одном костыле.

— Что ищем? — спросил он.

— Все, что могло бы приблизить нас к истине…

Повозившись с замком, я открыл дверцы телевизионной тумбочки и обнаружил невероятное количество кассет и дисков. Фильмы о войне, например «Пёрл-Харбор», «Спасти рядового Райана»; комедии, детективы и целая стопка сфабрикованной Торпинелли порнухи с садомазохистской доминантой. В глубине гостиной я внимательно изучил разнообразные книжные обложки, таящие под собой знания, под тяжестью которых буквально ломились полки дубовых шкафов. Квантовая механика, термодинамика, топология, гуманитарные и общественные науки… Отменный студент…

Слева в углу гостиной — представляющий последнее слово техники компьютер с экраном, плоским, как почтовая марка. Я хотел взглянуть на его содержимое, но доступ к выключателю закрывала решетка. Осмотрев замок, я просунул в него пилочку для ногтей, которую всегда носил с собой, и в считаные секунды добился своего. Я нажал кнопку, подождал, но компьютер заблокировался, едва запустив операционную систему. Экран стал голубым, на нем промелькнул впечатляющий список, «файл недоступен», «файл недоступен», «файл недоступен»…

И все же, несмотря на мое глубокое разочарование, я отметил, что компьютер ведет себя по-другому, не так, как у Гад и Приёр. На сей раз жесткий диск не был форматирован, хотя файлы, возможно, были стерты операционной системой.

Когда Кромбе присоединился ко мне, я спросил:

— Ну, что ты обнаружил?

— В одежде ничего особенного. Джинсы, футболки, тенниски. Зато в ящике я откопал кучу интересных журналов «Bondage Magazine», «Detective Magazine»,[45] который тоже посвящен связыванию, и множество других. Наверное, выписанных через Интернет.

— Откуда ты знаешь?

— Это американские журналы. Кроме того, внизу страницы есть адреса сайтов, которые их распространяют. Наш Манчини знает толк в садомазохизме… — Он склонился над компьютером. — Непригодный?

— Похоже, файлы стерты. Наверное, Манчини хотел что-то скрыть. Или, возможно, испугался и поспешно уничтожил важную информацию.

— Кажется, есть способ восстановить то, что он убрал…

— Как?

— Жесткий диск функционирует, как магнит, состоящий из миллиардов микроскопических полюсов. Если они поляризованы, то представляют цифру один, если нет, то ноль. Если вы форматируете жесткий диск, как мы имеем в случае с Приёр или Гад, все эти полюсы сводятся к нулю, информация становится невосстановимой. Если же вы убираете файлы при помощи операционной системы, то просто приказываете системе прервать связь с этими данными, но информация все равно сохраняется на жестком диске. На этом попадается большое количество злоумышленников. Они думают, что могут спрятаться, просто стерев опасные файлы. А с компетенцией ваших коллег! — Он посмотрел на сообщения об ошибках. — SEFTI имеет оборудование и программы, чтобы восстановить бо́льшую часть информации. Но понадобится принести им жесткий диск…

— Вынимай!

— Но у нас нет…

— Делай, что говорю!

Он открутил швейцарским ножиком винты, сдвинул стальной корпус, отключил паутину проводов и протянул мне жесткий диск, который я сунул под куртку. Он поставил все на место, и я приказал:

— Ладно, продолжим обыск!

Один за другим я открыл все ящики в кухонной мебели.

— Ну-ка, ну-ка, зажимы-крокодильчики!

Они валялись среди коаксиальных кабелей, кремниевых пластин, сопротивлений и конденсаторов.

— Ничего особенного для студента-электронщика, — пояснил Кромбе. — Посмотрите на чертежи… пиратский декодер… или как бесплатно получить доступ к спутниковой антенне… Не больно-то он честный, этот Манчини…

— Вы родственники? — спросил какой-то голос, когда мы уже собирались спуститься на первый этаж.

Из приоткрытой на лестничную площадку двери появилась всклокоченная головка с болезненно припухшими глазами.

— Да, мы ищем Альфредо. Хотели узнать, как он.

— Не подходите! — посоветовал голос. — У меня жестокий гастроэнтерит, и если вы не хотите оказаться сами знаете где… Этой ночью я слышала сильный шум… Поздно… часов около одиннадцати. А потом снова в три часа ночи. Ровно в три часа, я знаю, потому что посмотрела на будильник. Альфредо вернулся, а потом снова ушел. Или наоборот, я думаю… Обычно он около шести включает свой гадкий телевизор, который висит у него на нашей общей стенке, и каждый раз я просыпаюсь… Но сегодня я ничего не слышала… Тихо… Наверное, он не ночевал дома… Или так напился, что не смог вернуться…

— Он пьет?

— Как все… Время от времени, пару раз в неделю…

— Это вы называете «время от времени»? Странное у вас представление о времени…

Я увидел, как лицо внезапно сморщилось, словно девушке на ногу упал камень.

— Поберегись! У меня в заднице начинается метеоритный дождь! Я вас покидаю! Загляните в «Сомбреро», на углу улицы Националь. Он часто туда заходит.

Дверь захлопнулась, но я успел просунуть в щель свою визитную карточку.

— Все как-то не слишком ясно, комиссар. Видали, на какую сумму там добра, в его комнате? Этот Манчини из буржуазной семьи, иначе и быть не может. Но… Вы что, возвращаетесь к нему?

— Хочу только проверить одну деталь.

Кромбе спустился в холл, чтобы подождать меня. Через пару секунд я к нему присоединился.

— Ну так что, комиссар?

— Терпение…

Возвращая ключ Отворотному Средству, я поинтересовался:

— Скажите, студенты сами убирают в своих комнатах?

— Нет. Есть женщина, которая каждый день меняет белье и делает уборку.

— Каждое утро?

— Точнее, ближе к полудню. Когда все студенты на занятиях. — Она бросила взгляд на часы. — Кстати, она скоро начнет…

— Что вы обнаружили? — Кромбе пылал от нетерпения.

— Постель Манчини была разобрана… Он пришел около одиннадцати, как сообщила его соседка по лестничной площадке, и лег. Но что-то вынудило его поспешно уйти… около трех часов ночи. Ладно, заглянем в этот бар, в «Сомбреро», а потом снова повидаем директора школы. Мне кажется, он не все нам сказал.

Визит в бар ничего не дал. Манчини не показывался там ни вчера, ни позавчера, да и вообще уже чертову кучу дней.

Черепаха, в тех же черепаховых очках на том же черепе, хмуро появился в холле инженерной школы.

— Комиссар, мне кажется, вы выходите за рамки допустимого.

— Возможно, нас здесь не было бы, если бы вы сообщили нам то, чего мы от вас ожидали.

— А чего вы ожидали?

— Непохоже, что Манчини — мальчонка без роду без племени… Или я ошибаюсь?

Голова втянулась в плечи. Черепаха, старающаяся защититься от кошачьей лапы.

— Мы набираем своих студентов по документам среди лучших, а тех, чьи результаты похуже, — по конкурсу. Три года назад Манчини был принят по конкурсу. Как вы можете догадаться, мы не собираем информацию о наших студентах. К чему бы нам этим заниматься?

— Так что насчет Манчини?

Он перешел на шепот:

— Это племянник Торпинелли!

— Воротилы секс-индустрии?

Было похоже, будто от моего вопроса у него в ушах зазвенели осколки стекла.

Он скривился:

— Да. По материнской линии. Мы пытаемся не разглашать этого. Вы не можете себе представить, как учебные заведения следят друг за другом, пользуются малейшим поводом, чтобы отличиться перед предприятиями, которые нанимают наших воспитанников. Стоит им узнать, что у нас за партой сидит член семьи Торпинелли, — это нанесет непоправимый ущерб нашему имиджу. Мы недвусмысленно уведомили Манчини о необходимости помалкивать о своих корнях…

— Иначе что? — перебил его Кромбе.

— Это вас не касается… До настоящего времени все было хорошо. Но мы совершенно не понимаем, почему он оказался здесь, учитывая колоссальное состояние его семьи. Возможно, неодолимая жажда знаний, или он хочет самостоятельно встать на ноги, или же, наконец, ему отвратительно все, что связано с сексом…

— Я был бы удивлен, — вставил Кромбе.

Прежде чем ответить, директор посмотрел на него своим полуприкрытым, как у варана, глазом:

— В семье Торпинелли очень сильны родственные связи, и Альфредо мог бы до конца своих дней жить на банковские проценты… Вам известно, что он уже платит налог на капитал? Все это меня поражает…

— Где можно увидеть его родителей?