Сладкий обман - Акваа К

будет рядом, когда он будет нужен мне больше всего, когда я скажу ему свою правду завтра.

20

— Я сегодня задержусь. Ты иди. — Я машу рукой, продолжая идти к кровати, и медленно забираюсь под одеяло.

Подтянув колени к груди, я закрываю глаза, чувствуя, как мои внутренности сжимаются в невыносимых судорогах.

Прищурив глаза, я пытаюсь дышать через нос.

Внезапно я чувствую пульсацию в голове. Начинается головная боль. Я не могу сейчас терпеть лишнюю боль. Последние несколько месяцев все было хорошо. Я вообще ничего не чувствовала, а теперь, когда мне действительно нужно участвовать в совещаниях и у меня плотный график, боль возвращается.

Мое дыхание становится учащенным, а боль усиливается до предела. Я стону в агонии.

Я держусь за живот, но это ничего не дает.

Мне нужна грелка и ибупрофен.

Медленно открыв глаза, я оглядываюсь по сторонам и вижу, что Ремо здесь нет. Я вздыхаю.

Может, позвонить Изабелле?

Ее здесь нет. Она больна.

Кого мне позвать? Охранника снаружи? Но как?

Глаза тяжелеют, но мне нужно в офис. Мне нужно идти на встречи. Как это будет выглядеть, если я пропущу встречи? Люди подумают, что я просто трачу их время и принимаю их как должное. Но это так больно.

— А-а-а…

Я не могу сдержать стон боли, который вырывается наружу, когда спазмы усиливаются.

Медленно сняв одеяло, я беру с тумбочки телефон и набираю номер Клаудии.

Она мгновенно берет трубку.

— Аврора?

Я закрываю глаза, пока говорю.

— Клаудия? Все встречи, которые ты можешь перенести, пожалуйста, сделай это. Оставшиеся, если можно, перенеси на вторую половину дня. Эти месячные спазмы просто убивают меня.

— Я буду стараться изо всех сил. Отдыхай, пока есть возможность. Я знаю, насколько сильными могут быть твои боли.

Вскоре она кладет трубку, и телефон падает у меня из рук, звонко ударяясь о деревянный пол.

Мне действительно нужно встать. Хотя бы для того, чтобы что-нибудь съесть и принять лекарство.

Медленно встав с кровати, я сползаю по ней и упираюсь в нее спиной, вытянув перед собой ноги.

Зрение затуманивается, мне становится то жарко, то холодно. Тошнота подталкивает меня к животу, и желудок вздымается.

Я не могу этого сделать. Я прижимаюсь лицом к прохладному дереву пола и закрываю глаза. Только на мгновение. Потом я поползу…

Большая теплая рука мягко убирает мои волосы с лица. Я медленно прихожу в себя и, моргнув, вижу перед собой сгорбленную фигуру.

— Ремо? — прохрипела я.

Он наклоняет голову, в его глазах мелькает беспокойство. — Что случилось? Что ты делаешь на полу?

Я пытаюсь ответить, но ничего не получается. Почему-то все силы покинули мое тело.

— У меня…

Невероятно острая судорога пронзает низ живота.

Я сгорбилась, обняла живот, пытаясь уменьшить боль. Я хнычу.

— Нужно. Боль…, — задыхаюсь я, указывая головой в направлении ванной комнаты.

Ремо придвигается ближе ко мне, пытаясь услышать, что я говорю, но я плотно закрываю глаза, пульсация такая сильная, такая резкая, что я не могу ни двигаться, ни говорить, ни даже нормально дышать.

— Обезболивающие, — прохрипела я, втягивая воздух сквозь зубы.

Моргнув, я открываю глаза и вижу перед собой таблетку на ладони и стакан с водой. Приподнявшись, я беру таблетку и кладу ее в рот, запивая водой. На шее выступает пот, волосы прилипают к лицу. Боль такая сильная, мучительная.

Почему так больно?

Может, лучше не приходить в тот день, когда я занята?

— Все в порядке.

Голос Ремо глубокий и успокаивающий. Он нежно убирает мои волосы с потного лица.

Если бы мне не было так мучительно больно, я бы улыбнулась, рассмеялась и сказала ему, что он заботится обо мне, может быть, даже обняла бы его за то, что он беспокоится обо мне, но я не могу.

Рука Ремо начинает медленно водить по моей спине. Вверх и вниз, медленно кружа по моей спине. Тепло его ладони помогает мне медленно расслабиться. Рука проскальзывает под моими коленями и за плечи. Он поднимает меня и мягко кладет на кровать.

Приподняв одеяло, его рука покидает меня. Я открываю глаза и хватаю Ремо за запястье.

— Только пять минут. Дай мне пять минут, и я встану. Пожалуйста, продолжай растирать мне спину, — прошу я тихим, болезненным шепотом.

Ремо смотрит на меня, колеблясь, его глаза неуверенно оглядывают мою сгорбленную фигуру.

— Период. У меня начались месячные, — поясняю я, понимая, что не сказала ему, в чем дело.

На его лице появляется понимание, и хмурый взгляд немного разглаживается.

Он все еще одет в коричневый костюм, его белая рубашка чистая и отглаженная, галстук прямой, без единой морщинки, облегающий его крупное тело. Очертания его лица, темная щетина и свет, падающий снаружи на его лицо, делают его похожим на мужчину моей мечты, но как мне заставить его быть со мной?

Почему ты не хочешь сделать меня своей навсегда, Ремо? Он медленно начинает снимать пиджак, заставляя меня улыбнуться.

— Раздеваешься для меня, муж?

— шучу я.

Он только качает головой и вздыхает, на его лице появляется намек на улыбку. Это не совсем так, но я чувствую это. Я просто знаю это.

Раздвинув мои ноги, он забирается ко мне под одеяло, притягивая меня ближе к себе, положив руку мне на поясницу. Его рука проникает под мою ночную рубашку и начинает медленно растирать теплой ладонью мягкие, успокаивающие круги. Небольшое сокращение желудка и прилив бабочек заставляют меня влюбиться в него еще больше.

Я не могу остановить это. Я пыталась, но не могу остановить эту потребность быть с ним.

Закрыв глаза, я впитываю его тепло. Боль медленно растворяется. Он продолжает растирать, и я чувствую, что погружаюсь в дремоту, что мое тело наконец-то расслабляется. Темнота окутывает меня, и я наконец-то обретаю покой.

Когда я просыпаюсь, комната погружена в темноту. Шторы задернуты, и никого нет. Медленно встав, я проверяю время и вижу, что Клаудия прислала мне сообщение о том, что одну встречу она не может перенести, и мне нужно ехать в офис, если я хочу успеть.

Это было два часа назад.

Я вскакиваю с кровати и спешу к шкафу. На полпути я останавливаюсь, когда дверь в спальню открывается и входит большая фигура с миской в одной руке и коробкой в другой. Я прищуриваюсь, чтобы лучше видеть, и замечаю, что из миски идет пар, а коробка — рука исчезает за спиной, прежде чем я успеваю разглядеть, что это за коробка.

Он прочищает