Леннар. Книга Бездн - Роман Злотников

Затрубили трубы, возвещая, что следует начинать то, ради чего собралось столько людей. Руки палача легли на плечи Леннара мягко, вкрадчиво, почти нежно. Тот вздрогнул. Палач, с Леннара ростом, но в полтора раза шире в плечах, стоял за его спиной и ожидал команды старшего Ревнителя Моолнара, который не занял положенного ему места в павильоне напротив эшафота и решил сам руководить ДЕЙСТВОМ.

Однако Стерегущий Скверну не давал знака начинать. Заминка?… Омм-Моолнар прищурился, чтобы высмотреть, с чем или с КЕМ связана заминка во времени. Что медлить? Приготовления закончены, приговор зачитан, молельные ритуалы, предшествующие началу аутодафе, совершены. Пора начинать.

Но Стерегущий Скверну не шевелился.

— Что такое? — почтительно спросил у него один из палачей.

Омм-Моолнар раздраженно передернул плечами. Из толпы послышались нетерпеливые выкрики. Площадь загудела. Моолнар приставил ладонь ко лбу, чтобы свет не попадал в глаза, и разглядел-таки какое-то оживление в павильоне для жрецов Храма.

А происходило вот что.

В тот самый момент, когда Стерегущий Скверну, Омм-Гаар, встал во весь рост в своей ложе, чтобы дать знак начинать, служитель Караал повел себя по меньшей мере странно. Он вскочил со своего места, поднялся по крутым ступеням к самым ногам Аллианн и, едва не ткнувшись носом в кожаную сандалию на ступне Пресветлой, пробормотал:

— Ты что, тоже уверена, что этого человека нужно казнить? Ты… притворяешься, или… или в самом деле твоя память до сих пор затемнена… как…

Стерегущий Скверну медленно повернул массивную голову. Угадывая его желание, двое Ревнителей, правая и левая рука брата Моолнара и наиболее вероятные его преемники, вскочили и бросились к Караалу. Однако одно-единственное отстраняющее движение женщины, сидящей на троне под золотым куполом павильона, заставило их замедлить шаг, а потом и вовсе остановиться.

Караал говорил во все убыстряющемся темпе, словно опасаясь, что его остановят и вовсе не дадут возможности высказаться:

— Я хотел, чтобы ты сама взглянула на этого человека, но однако же Стерегущий Скверну не счел возможным допустить такую встречу, а ты не проявила никакого интереса к Леннару, хотя я и просил. Но сейчас ты должна взглянуть на него прежде, чем его изуродуют пыткой. Ты должна, ты должна!..

— Верно, ты забыл, с кем говоришь, брат Караал, — последовал холодный ответ, — кажется, ты сошел с ума. Отойди от меня. Я никому ничего НЕ ДОЛЖНА.

Ревнители, которые услышали последние слова Аллианн, в одно мгновение оказались возле Караала и, легко подхватив его под руки, потащили на место и насильно усадили.

Лицо Караала исказилось, побагровело, словно от удушья, а на толстой, мощной шее вздулись трубчатые жилы. Он дождался, пока Ревнители отойдут от него, а потом снова поднялся и, протянув руку к восседавшей на троне, воскликнул:

— Да что же ты?! Ты только взгляни, я больше ни о чем не прошу! Не может же быть, чтобы ты так изменилась за какую-то ТЫСЯЧУ ЛЕТ! Или немного сверх того! Не может!!!

Вся старая неприязнь, все прежние подозрения, насильно заглушённые в себе братом Гааром под воздействием того влияния, которое приобрел служитель Караал из-за своей близости к Аллианн, вспыхнули в Стерегущем Скверну с новой силой.

— Остановись, брат Караал! — воскликнул он. — Я не понимаю, отчего ты умоляешь Пресветлую взглянуть на этого негодяя. Если таково ее желание и она не хочет осквернять свой взор созерцанием его демонской личины, то так тому и быть! Ты сам выдал Леннара, а теперь невольно оттягиваешь начало священного ритуала кары!

— Невольно? — сквозь зубы процедил Караал, поднимаясь и делая несколько шагов по направлению к Аллианн, недвижно сидящей под куполом.

Стерегущий услышал. Его лицо дрогнуло и отвердело, и Гаар вымолвил негромко, чтобы его могли слышать только находящиеся в павильоне:

— Да услышат меня боги, но я пока что не хочу верить в то, что ты задерживаешь начало аутодафе ПРЕДНАМЕРЕННО. Успокойся, брат Караал, — возвысил он голос так, что могучий баритон раскатился на полплощади, — я понимаю, что мы не каждый день сопричастны такому эпохальному событию, как сегодняшнее аутодафе на площади Гнева! Возьми себя в руки, брат Караал.

Но тут же стало ясно, что брат Караал совершенно не желает брать себя в руки. Он снова попытался прорваться к Пресветлой, и на этот раз Ревнители были вынуждены поступить с ним куда грубее и даже уронить на пол павильона, благо сама богиня не смотрела на своего упрямого служителя. Ее светлые глаза были устремлены туда, где на эшафоте стоял высокий мужчина в двурогом колпаке обреченного. А Караал, лягнув ногой одного Ревнителя и оттолкнув второго, прыжком перемахнул через перегородку, отделяющую его от ступеней лестницы у ног Аллианн…

Рука упавшего Ревнителя вцепилась в лодыжку брата Караала, и тот задрыгал ногой, пытаясь освободиться…

— Смотрите, господа! — закричал эрм Кубютт. — Господа!.. Смотрите, кажется, жрецы передрались!

— Ай потеха! — взвизгнула какая-то экзальтированная дама и хрюкнула.

Храбрые дворяне, стыдливо отворачиваясь и закрывая побагровевшие от сдерживаемого смеха лица, хихикнули. Несмотря на то что все они воевали за Храм, каждая неприятность жрецов Благолепия вызывала у них осторожную, подленькую радость.

Аллианн смотрела в упор на Леннара… Жрец Караал тем временем продолжал столь спонтанно развернувшуюся боевую возню с представителями Храма. Ему удалось с прямо-таки ослиной ловкостью лягнуть удерживающего его за ногу Ревнителя Благолепия, и последний, взвыв, скатился по ступенькам вниз, к жрецам. Второй Ревнитель выхватил питтаку, но окрик Стерегущего мгновенно заставил его отказаться от необдуманного размахивания грозным оружием. Ревнитель схватил Караала за облачение и попытался стянуть тучного служителя с лестницы, поднимающейся прямо к ногам Аллианн…

Караал дернулся, раздался треск ткани… и из-под облачения брата Караала вывалился свиток, перехваченный серой лентой. Свиток покатился по ступенькам и упал прямо у ног Стерегущего Скверну. Караал не заметил этого. Ему удалось вырваться из рук Ревнителя и снова приблизиться к богине, которая, не слушая своего незадачливого служителя, вдруг встала в полный рост.

Караал не видел, как расширились ее глаза: он уткнулся взглядом в ее ступни и во все убыстряющемся темпе бубнил, бубнил…

Стерегущий Скверну поднял и развернул свиток, выпавший из-под одежды Караала, и лишь его взор коснулся первых строк, содержащихся там, как его лицо исказилось. Он отстранил жреца Алсамаара, который сунулся было к нему, и поднялся со своего места. По знаку Омм-Гаара протрубил глашатай, призывая к полной тишине.

Но площадь не желала затихать. Увлеченный таким необычным началом казни, народ бесновался; с высоты павильона, где восседали знатные особы, это несколько напоминало развороченный муравейник.

— Дети! Не стану молчать!!! — взревел Омм-Гаар так, что вокруг него сразу начала образовываться пустота: оробели даже жрецы Благолепия, люди далеко не пугливые. — Не стану молчать! Один раз уже промолчал, и к каким последствиям, к каким страшным карам привела моя постыдная, моя низкая слабость! — Он мельком взглянул на Аллианн, и ее неподвижность, ее равнодушное, бесстрастное лицо и та отстраненность, с которой она взирала на своего служителя Караала, подбодрили его. Богиня не встанет на защиту смутьяна! — На сей раз я скажу!.. У брата Караала только что обнаружился свиток, в котором я нашел выписки из еретической, кощунственной, позорной Книги Бездн!

Площадь сразу умолкла.

В полной тишине громыхнули тяжелые, мерные слова Стерегущего Скверну:

— Широко известен закон, карающий смертью за одно цитирование Книги Бездн! — Он повернулся к приблизившимся к нему храмовникам и проговорил почти шепотом: — Как же должно, братия, поступить с человеком, который уже дважды пойман на хранении списков этой Книги? Раз уж я начал, то пойду до конца: послушайте, что пророчит нам Караал устами нечестивца, в глубокой древности написавшего вот такие строки… Послушайте: «Она пробудится от сна, а Он наденет венец Свой, и воссияет тот венец над головой Его, как заря… Падет Храм у стоп Его, обагренных кровью Бога, и рухнет в черную пропасть, сползет в чрево земли, разорванный надвое; ибо стоит на проклятии. Раздвинется земля, принимая в себя жертвенную кровь нечестивых; да будут разрушены ступени скорби, по которым Он поднимался на погибель…» — От гнева Стерегущий глотал слова и целые предложения. — «И когда рухнут в бездну и Храм, и люди его, и рабы его, и дома, и скот рабов его, снова забьется в глубинах черное сердце нашей благословенной земли…»

Стерегущий замолчал. Жрецы, в безмолвии слушавшие своего предстоятеля, как один обернулись к Караалу, который уже замолчал и теперь сидел на ступенях. Безмолвствовала площадь. Напуганные страшными пророчествами из запрещенной книги, прочитанными самим предстоятелем ланкарнакского Храма, люди замерли, ожидая, что будет дальше.