Нострадамус - Алексей Пензенский

Конфронтация «папеманов» и «папефигов» привела к кровопролитию, вступавшему в вопиющее противоречие с идеалами христианства, за чистоту которого якобы боролись обе стороны. Нострадамусу и его единомышленникам претила как лицемерная религиозность властей предержащих, в большинстве своем использовавших христианскую риторику для укрепления личного господства, так и наивно-агрессивное кликушество простонародья; в Святую пятницу 1561 года Нострадамус на своем опыте убедился, до каких эксцессов может довести то, что французы называют «верой угольщиков». Вслед за Рабле он мог сказать словами Пантагрюэля: «Я велю проповедовать Твое святое Евангелие так, чтобы оно доходило во всей своей чистоте, простоте и подлинности, ересь же кучки папистов и лжепророков, отравивших весь мир своими чисто человеческими нововведениями и извращенными вымыслами, будет у меня искоренена».

1563 год ознаменовался новой волной критики Нострадамуса. Вышли два анонимных кальвинистских сочинения, пародирующих приведенные выше стихи Пьера Ронсара, посвященные Нострадамусу. Правда, главной мишенью их авторов был сам поэт, но Нострадамус стал своего рода символом, «другом врага», которого следовало втоптать в грязь, чтобы тем самым опорочить и воспевателя.

«Палинодия Пьеру Ронсару на его „Речи о невзгодах нашего времени“» обличала Нострадамуса ни много ни мало в служении Сатане:

Франция, все это несчастье – от твоего безрассудства.Господь своим гласом тысячу раз предупреждал тебя об этом.Но добро ты не принимаешь в расчет,Ты должна покраснеть от стыдаОттого, что смеешься над пророками, которых ГосподьИзбирает в число детей твоих и помещаетВ твое чрево, чтобы они, появившись на свет, предсказали тебеТвою приближающуюся беду, над которой ты просто смеешься.Но лишь возвысится в тебе какой-нибудь Юлиан,Обманщик Постель, безумный чародей,Вольнодумец, настоящий бес, тогда ты не ленишьсяЕго слушать и верить ему – о, суеверная!Это мерзкая ложь, что вечностьюВдохновлен энтузиазм этого Нострадамуса.Ибо его не ведет Бог, а подстрекает Лукавый,Когда он думает, что от природы наделен стремительной душой,И, возносясь над смертными, устремляется в самые небеса,Чтобы оттуда поведать нам о знамениях..Это умы безрассудные, мрачные, меланхолические,Насыщенные грубой жидкостью, которая породила их фантазии.В общем, они стократ хуже дьявола,Сомнительными словами их лживых голосов,Подобно античному оракулу, они не один годПредсказывают одним счастье, другим – горе.Верить им не надо; небо не делитДобро и зло между людьми, это исходит от другой стороны.

Другой автор, напечатавший в Лионе «Предостережение Королеве-матери относительно „Речей о невзгодах нашего времени“ Пьера Ронсара», обличал Нострадамуса как дерзкого астролога, приписывающего хороводу созвездий власть над судьбами людей в ущерб Божьему промыслу:

Ронсар, я далеко не первый возвещаю тебеО проклятии, которое исторгИз уст Своих Господь против этих горе-философов,Каббалистов-гадателей, предсказывающих по звездам,Их неведомой жизни и непонятным движениямТечение нашей жизни и события ее,Хотя час будущего не определенИ влияние небесных тел также тщетно,Они не властны над человеком, созданием высших небес,Которые достойнее и ценнее любого ЗодиакаИ всех знаков, и бессильного войска [Ориона],И посоха Святого Иакова, и всего скопищаПостоянных и неподвижных, и падающего Сокола,И колоса Девы, и всего этого ветхого хороводаЭфирных звезд; они созданы для использованияТем, кто сохраняет образ и подобие Бога,Над которым никакая сила, кроме одного Бога,Не имеет силы и власти.Это гадательное искусство осуждено ИмИ ясно приговорено Им к смерти.О безумный Ронсар, ты смеешь привечатьЭтого проклятого Нотрдама, одобряешь его вымыслы,Именуя его правдивым, и ради безумцаОтвергаешь безошибочный Господень оракул?Но ты сам написал в его поддержку,Что поэт и гадатель обладают почти одним и тем же духом…

Обеим пародиям крайне далеко до поэтического слога Ронсара, но суть не в этом: слова «этот проклятый Нотрдам», безусловно, отражают мнение влиятельных кальвинистских кругов о салонском прорицателе.

К началу 1563 года относится и событие, описанное видным протестантом Теодором де Безом. Он сообщал о панике, вызванной не дошедшим до наших дней письмом Нострадамуса в Тулузу (в предыдущем году в ходе уличных боев между гугенотами и католиками этому городу был нанесен тяжелейший ущерб): «15 февраля того же года город чуть не был полностью разрушен из-за новой смуты, произошедшей вследствие письма, которое прислал в Тулузу пресловутый астролог Нострадамус. В нем он писал, обращаясь к нескольким гражданам, что им следует быть начеку, поскольку городу в тот день угрожает опасность быть захваченным. По предписанию указанного пророка были усилены караулы и другая стража по всему городу. Народ, увидев оружие в руках даже у представителей судебной власти, так возмутился, что той же ночью в городе чуть было не воцарился полный беспорядок… Вот что значит доверять этим канальям предсказателям и гадателям, наказуемым по всем законам божественным и человеческим, в частности согласно пункту, принятому Штатами в Орлеане! Ныне эти мерзости, как справедливо назвал их Господь, разрушают царства и республики. Во Французском же королевстве более, чем в любом другом государстве на земле, правильные и благочестивые ордонансы остаются лишь на бумаге».[119]

Умеренная критика Нострадамуса в тот период была представлена Жаном Марконвилем, дворянином из Монгубера, автором небезынтересной книги под названием «Recueil memorable des cas merveilleux» («О таинственных и знаменательных событиях»). Марконвиль возражал против категоричности, с которой в альманахах, подписанных именем Нострадамуса, предсказывались политические и религиозные катаклизмы: «Также они (астрологи. – А. П.) писали и предсказали, что нынешний 1563 год трудно пережить, потому что он полон невзгод и несчастий, а один из них (Нострадамус. – А. П.) дерзнул написать, будто в [этом году] сдвиги и изменения произойдут не только в погоде и государственной жизни, но также и в религии. Но я думаю, что это переходит границы натурфилософии и [он] похож более на лукианового Икаромениппа, чем на математика или астролога, чье дело – описывать и предсказывать смену времен года, разнообразие погоды, движение планет согласно их естественному курсу, а не предрекать события в жизни королей, их смерть, начало войн и смут, их завершение, перемены в государстве, сдвиги в религии. Ибо это выходит за границы природы и является [попыткой] присвоить себе свойство, которое Господь оставил за Собой, а именно предведение, знание будущих событий, предопределенных Его священной непреложной волей. В этом-то и состоит совершенство Его божественности, всевластия и всезнания, каковые превосходства и преимущества Он не предоставляет никому, сохраняя это знание за собой в первой и последней инстанции. Вот почему стремление предсказывать такие вещи, превосходящие человеческий рассудок, есть намерение присвоить Божественное предведение и намерение (поскольку оно в этом и заключается) удалить Бога из Его консистории и узкого совета, или уподобиться Икаромениппу, который бахвалился тем, что летал по небу, [проникнув туда] через железную калитку».[120]