Горелый магистр (СИ) - Земляной Андрей Борисович

— Это правда? — Косыгин с застывшей на лице улыбкой, повернулся в сторону заместителя.

— Я, мы… — Замминистра, бледный словно полотно, не знал куда деться и судя по тому как активно ёрзал задом, мечтал куда-нибудь провалиться.

Министр повернулся к присутствующим, и с тем же одеревенелым лицом произнёс.

— Спасибо товарищи. На сегодня всё. Меморандум по результатам совещания и организационные моменты будут до вас доведены в рабочем порядке. — И когда люди стали вставать, негромко добавил: — А вас, Александр Леонидович, я попрошу задержаться. Есть пара срочных вопросов.

С Косыгиным они проговорили почти три часа. Секретарь трижды приносил чай и кофе, Александр исчеркал гору бумаги, но даже близко не мог представить к каким решениям подтолкнёт министра.

Прежде всего он уволил двух своих заместителей и трёх руководителей управлений. Но решение министерства прекратить финансирование Института Лёгкой Промышленности, и лишение Текстильного НИИ функций по управлению производством, грохнуло словно гром с ясного неба. Не было ещё такого чтобы разом восемьсот человек оказывались на вольных ветрах. Да, им выписывали все положенные выплаты, закрывали стаж, но факт оставался фактом. Через три месяца переходного периода, научное учреждение «Институт Лёгкой Промышленности» переставал существовать. И одновременно с этим, образовывался отдел сертификации и лицензирования в Минлегпроме. По сути, ликвидировав институт, прожиравший ресурсы, Косыгин создал отдел из тридцати человек, а остатки полномочий и задач, разбросал по другим управлениям и отделам Министерства. Текстильный институт тоже лишался всей надстройки в виде опытных цехов, экспериментального производства, проектных бюро, превращаясь в небольшое научное учреждение, занимающееся исключительно ткацкими машинами и окраской тканей. Для опытов им выделили площадку на Мостекстиле, и туда же перевезли химическую лабораторию. Самое главное, что функцию по созданию новых изделий для предприятий и фабрик, полностью брало на себя Управление Легпрома при Совмине, для чего при управлении создавали полноценное проектно-конструкторское бюро с опытным производством.

И весь новый отдел, передавали в полное подчинение Александру.

Подсунутый ему список из сотрудников отдела он сжёг не читая, и поехал в Комитет Государственной Безопасности, в службу, ведавшую безопасностью и соблюдением режима секретности на оборонных предприятиях. Естественно они вели учёт всех конструкторов и инженеров работавших в закрытых НИИ, и КБ Москвы.

Кого-то пришлось уговаривать, с кем-то разговор вообще не сложился, а кто-то с радостью взялся за новое дело предпочтя работать, а не сидеть с внуками и удить рыбу. И это были настоящие монстры конструкторского дела. Первым эскизом который они получили был обыкновенный утюг. Ну не совсем обыкновенный, а нормальный утюг конца двадцатого века, с несколькими важными дополнениями. Например, если утюг ложился на рабочую поверхность, и при этом не был в руках, нагреватель сразу же отключался. Автоматика выходила сложной, но люди собиравшие космическую технику, справились с задачей почти мгновенно, ещё и сделав всю автоматику предельно простой и надёжной как револьвер Наган.

С этим утюгом Александр и поехал на ежемесячный доклад к Рокоссовскому. Доложив, как обстоит дело с пошивом новых изделий, Александр вытащил из портфеля утюг и поставил на стол.

— Красивый. — Константин Константинович взял изделие в руки. — Лёгкий. Но ты же не просто так его принёс?

— Конечно. — Александр усмехнулся. — Десять минут стоит без движения — отключается. Если оказывается не в вертикальном положении и при этом не в руках, отключается мгновенно, и через несколько секунд начинает травить воду через подошву, охлаждая её. Перегрев — тоже отключается пока не охладится до нормы.

— А надёжность? — Ухватил главное маршал.

— Мои инженеры, Константин Константинович, ещё недавно на оборону работали. Так что там всё путём. Но как раньше, собирать изделия в сарае, уже не получится.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А не нужно в сарае. — Константин Рокоссовский, поставил утюг на стол, и набрал номер на прямом городском аппарате. — Семён Борисович? Рокоссовский у аппарата. Ты просил у меня замолвить за тебя слово перед Мечниковым? Так вот, он сейчас стоит напротив меня, а на столе, у меня стоит утюг, который я собираюсь сделать обязательным для покупки всеми детскими учреждениями школами и бытовыми комнатами в армии и местах лишения свободы.

— Сейчас прилетит, как ужаленный. — Произнёс Рокоссовский положив трубку. — Это директор Московского приборного завода.

— А чего сам не обратился? — Удивился Александр.

— У вас, Александр Леонидович, репутация человека способного отправить в отставку даже министра. — Рокоссовский улыбнулся. — Я-то знаю, что хоронятся они зря, но не разубеждаю. Пусть боятся. Здоровее будут.

Вторым изделием которое собрали у Александра на опытном участке был мотоплуг, на базе двигателя в пять лошадиных сил. Пара колёс с могучими зацепами, несколько вариантов навесных орудий, двигатель и мощная коробка.

И тут инженеры оборонщики дали класс, спроектировав предельно простое, технологически выверенное и удобное устройство. Даже про регулировку высоты ручек не забыли.

Стабильно выдавая изделие за изделием, отдел получал премии и всякие приятные бонусы в виде внеочередного права на покупку автомобиля, или путёвок на юг. Но толстеть и бронзоветь им Александр не позволял, подбрасывая время от времени сложные задачки. Например, набор инструментов с общим мотором, из которого можно было собрать дрель, точило, лобзик и электрорубанок. Комплект получался недешёвым, но приобретался раздельно. Мотор со сверлильной насадкой, остальные насадки, плюс все расходники.

Первые комплекты, собранные на опытном участке, разошлись строго по Совмину, а весь комплект забрал себе Минсредмаш, подарив взамен пару прецезионных станков, увидев которые два мастера станочника пару дней ходили кругами, оглаживая «ссвою прелессть».

Но была одна задача которая не решалась никак. Для некоторых изделий Александру нужны были сверхмощные магниты из редкоземельных металлов, например ниобий-железо-бериллий. Сами металлы уже давно выделены как вещества, но вот в такой комбинации их не существовало. К тому же технология производства такая, что случайно этот магнит никак не получить. Прессовка, фактически спекание в мощном магнитном поле, случайностью быть никак не могло.

Вторая задача, — прибор ночного видения с микроканальным усилением света. Сделать такую вещь можно было довольно просто в любом школьном кабинете химии. Но только целенаправленно и никак не случайно.

И объяснить откуда в голове у студента Академии Управления вдруг взялись такие сведения, тоже было невозможно.

Даже внешний облик вертолёта уже был на грани и плодить ненужные вопросы, Александр не хотел.

Валерия Говорова, вышла из здания Комитета Госбезопасности со сложным чувством. Сначала пять часов допросов в Партконтроле, потом «переезд» в КГБ, и там снова разговоры, разговоры. Нет, это нельзя было назвать допросом. С ней предельно вежливо и корректно разговаривали проясняя те или иные моменты в работе Ордена, или уточняя формулировки в официальных документах.

Возможно потому, что она сразу дала понять, что не будет таить и расскажет всё что знала, а возможно по какой-либо другой причине. И вот, после пяти дней пребывания, Валерии просто и без затей подписали пропуск на выход, уверив в том, что никаких претензий к ней Советское государство не имеет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Даже её ЗИМ стоял у подъезда, в ожидании пассажирки.

Женщина села на мягкое кресло, посидела в молчании приходя в себя, затем достала из бокового кармашка зеркальце, и внимательно посмотрела на себя покрутив головой, и поняв, что без макияжа и ванной, никуда сегодня не поедет, откинулась на спинку.

— Слава, домой.

В целом, органы безопасности сработали быстро и чисто. Может тому виной только что прогремевшие покушения на первых лиц страны, а возможно обострение на Советско- Польской границе с Рейхом, но тянуть и делать картинку на пустом месте никто не стал. Десяток энергетиков, обвинённых в создании внутри ордена антисоветской организации уехали строить Байкало-Амурскую магистраль, ещё десяток за недостаток бдительности отправился в регионы поднимать народное хозяйство, но в целом, для организации в пять миллионов членов, это были крайне несущественные потери. Даже занятия в Академии не прерывались ни на день. Но Иосиф Сталин, которого молодёжь буквально боготворила несколько раз встречался с преподавателями и студентами, объясняя и доказывая правоту органов правопорядка. И возможно, что какая-то партизанщина сохранилась бы, но мягкий приговор, и отсутствие карательных мер по отношению к руководству Ордена, сбили и эту волну.