Никому не доверяй - Сойер Мерил

– Рейчел сказала мне, что в таком случае «Хоукс лэндинг» будет разделена между Джиной Бардзини, семейством Риттво и Альдо.

– Рейчел? А откуда она знает?

– Понятия не имею. Надо будет у нее спросить.

Броуди немного подумал.

– У Рейчел ведь, кажется, есть два брата? Я встречал их, но, должен признаться, забыл их имена. У тебя столько двоюродных и троюродных братьев…

– У нас, — поправил Эллиот. – Ты являешься частью семьи, нравится тебе это или нет. Мы связаны родственными узами с половиной семей в долине. Это уходит корнями к нашим прапрадедушкам, когда у итальянцев было принято иметь большие семьи с множеством детей. Когда они женились или выходили замуж, новые родственники становились частью семьи.

– Понимаю, – сказал Броуди, хотя на самом деле ничего не понимал: вся его семья состояла из него самого и матери. – А почему из всех этих родственников именно Риттво стали наследниками? У них что, есть какие-то особенные заслуги?

– Я задавал себе этот вопрос, но у меня нет на него ответа. Отец никогда не любил Рейчел и никогда особенно не отличал ни ее отца, ни ее братьев Эдди и Сэма.

– Какого сорта вино они производят?

– Риттво только выращивают виноград и продают его на свободном рынке. В этом нет ничего необычного. Почти половина виноградарей в долине продают виноград и не производят вино.

Броуди некоторое время о чем-то мрачно размышлял, потом спросил:

– Могли ли Риттво узнать каким-то путем содержание завещания?

– Это возможно. Кто-нибудь в конторе Фреда мог допустить утечку информации. Его секретарь, помощник или один из клерков. Кто знает? Но по закону сразу после того, как они зарегистрировали завещание, любой человек может пойти в суд и потребовать дать ему возможность ознакомиться с ним.

– Мы можем проверить, обращался ли кто-нибудь с таким требованием? – спросил Броуди.

В этот момент он заметил в конце дворика Рейчел в темно-зеленом облегающем платье. Она стояла и теребила свои длинные темные волосы, осматриваясь вокруг в поисках Эллиота. Когда она увидела Броуди, улыбка исчезла с ее лица.

– Мне кажется, у Рейчел серьезные намерения в отношении тебя, – заметил Броуди.

– Да нет! Мы близкие друзья с детства. Только и всего.

Броуди допил свой виски – ему не хотелось оставаться в компании Рейчел ни минуты.

– Ну что ж, мне надо идти. Я заеду к тебе завтра.

Тори обычно очень быстро зарисовывала все идеи, которые ей приходили в голову, и легко отбрасывала незаконченные наброски, зная, что сможет завершить их позднее.

Освободившись от своих житейских проблем, она вновь ощутила прилив творческих сил, и в голове стали появляться интересные замыслы. Сказать о своем решении Эллиоту было непросто, но она знала, что это необходимо сделать, и как можно скорее. Теперь все было позади, и Тори чувствовала необычайную легкость и свободу.

– Чудненько! – сказала она пустому кабинету.

Очередная идея получала графическое воплощение под ее карандашом с необычайной скоростью. Она так была поглощена работой, что не сразу услышала настойчивый стук в дверь. Было уже девять вечера. Кто же это может прийти к ней в кабинет в столь поздний час?

Обычно она без опаски пересекала в вечерние часы темный офис, если надо было подойти к входной двери. Но в последнее время произошло столько разных мрачных и трагических событий, что это не могло не отразиться на ее нервах.

– Кто там? – спросила она чуть дрогнувшим голосом.

– Это Броуди и Пини. Позволь нам войти.

Тори распахнула дверь и не смогла сдержать улыбки. Броуди стоял, освещенный уличным фонарем, а Пини крутился у его ног.

– Что это вы здесь делаете? – спросила она и отошла в сторону, давая им возможность войти.

– Твой отец сказал, что ты работаешь допоздна. Я подумал, что могу зайти и спросить, не согласишься ли ты поужинать со мной.

Тори просто не знала, что сказать. Может, лучше сразу сообщить, что она вернула Эллиоту кольцо? Но тут Тори вдруг поняла, что он уже все знает.

– Отец рассказал тебе про… про нас с Эллиотом?

– Нет, мне сказал сам Эллиот. Мы с ним выпили по стаканчику виски, и он рассказал, что ты вернула ему обручальное кольцо.

– Мне следовало сделать это раньше. Он хороший парень. Нечестно было столько времени обманывать его.

Броуди выглядел растерянным. Откашлявшись, он посмотрел куда-то ей за спину, в темный коридор офиса.

– А чем ты занимаешься, вообще-то?

– Если хочешь, пойдем, я тебе покажу. Я – дизайнер. Придумываю и оформляю все, что угодно, – от ресторанных меню до логотипов винодельческих фирм. – Она провела его в свою мастерскую и остановилась перед столом, на котором были свалены зарисовки. – Это наброски логотипа, который я сейчас разрабатываю для одного из клиентов.

– Можно посмотреть?

– Конечно. Но учти: это только наброски. Потом я выберу из них два-три стоящих и сделаю их в цвете, чтобы представить заказчику.

Броуди один за другим брал рисунки и внимательно изучал их.

– По-моему, ты очень способная.

По тону, которым он это сказал, Тори поняла, что у него нет привычки раздавать комплименты направо и налево.

– Спасибо. Конкуренция в этом бизнесе весьма жесткая. Мне каждый раз надо предлагать что-нибудь уникальное – и понятное.

– Я думаю, у тебя неплохо получается.

Теперь Броуди смотрел на нее и при этом излучал такую силу и энергию, что просто притягивал ее к себе. Как загипнотизированный змеей кролик, она не могла шелохнуться, не то чтобы говорить.

– Ну как, ты согласна пойти куда-нибудь поужинать? В какое-нибудь место, где достаточно светло – чтобы я побоялся поцеловать тебя на глазах у целого стада наблюдателей.

Тори открыла было рот, чтобы сказать ему, что ей надо работать, но, взглянув на него, поняла, что не в силах сопротивляться.

23

В ресторане «Тра винья» было полным-полно посетителей, но Тори хорошо знала его владельца.

– Я оформляла для него меню, – шепотом пояснила она Броуди, когда метрдотель вел их к одному из лучших столиков. – «Тра винья» в переводе с итальянского означает «среди вин». Раньше на обложке меню была изображена простенькая лоза, а я придумала другой ход: будто бы кто-то подсматривает за укрывшейся в винограднике молодой романтической парочкой.

Броуди разглядывал обложку меню, которое перед ними только что положил официант – вместе с картой вин размером с энциклопедию.

– У тебя великолепно получилось, – похвалил он.

– Тут все дело в цвете. Именно он – ключ успеха. Те наброски, которые ты видел, приобретут объем только после того, как будут выполнены в цвете.

– Что будете пить? – вежливо поинтересовался официант, терпеливо стоящий сбоку от Броуди. Броуди взглянул на Тори:

– В этом ты у нас эксперт. На чем остановишь свой выбор?

– Бокал блан-де-блан от «Хоукс лэндинг».

– А я пока воздержусь, – сказал Броуди официанту и, переведя взгляд на Тори, пояснил: – Мы с Эллиотом уже успели осушить по большому графину.

– И о чем же у вас был разговор? – спросила Тори, когда официант, приняв заказ, величественно удалился.

– Помимо тебя? – Броуди попытался перевести все в шутку, но Тори в данный момент не была настроена шутить и отмахнулась от него. Броуди заметил, что на руке ее больше не переливается внушительный бриллиант, означавший, что она помолвлена. – Мы размышляли над тем, кому было выгодно, чтобы один из нас погиб, – сказал он.

– И к какому выводу вы пришли?

– Очевидно, что мотивом тут послужили корыстные соображения. Эллиот клянется, что он не пытался убить меня.

– Ты ему веришь?

– Да, – без промедления ответил Броуди. – Я полагаю, кому-то хотелось, чтобы все выглядело именно так: один брат покушается на жизнь другого. Даже если бы я остался жив – как, собственно, и произошло, – Эллиота обвинили бы в попытке убийства, и это развело бы нас с ним раз и навсегда.