Не будите Гаурдака - Светлана Багдерина

— Трактир бы хороший сюда сейчас… — мечтательно проговорил менестрель. — Я такую балладу бы сочинил…

— Хорошо, что у тебя нет инструмента, — машинально проговорил конунг.

Кириан обиделся.

— Как это нет? Думаете, одних вас ибн Садык одарил на прощанье?

И из-за пазухи туники — прожженной, рваной и грязной, словно ей подметали дорогу от Гвента до Атланды — бережно, словно хрустальная, была извлечена карманная арфа.

— Ну что ж, — философски вздохнула царевна. — Значит, балда у нас будет. Дело за трактиром.

— Да, пора бы уже подкрепиться, — как бы между прочим, пробормотал старик, поглядывая вниз.

Под жестким брюхом ковра, мелькая всеми оттенками красного, точно в странном калейдоскопе, проплывали горы, расселины, перевалы и ущелья. Горные бараны медитативно жевали кустики жесткой красноватой травы. Горные козлы скакали по уступам в поисках травы, еще не слопанной горными баранами. Горный демон — незнакомый, похоже — оторвался от созерцания красот родной горной страны и проводил странный летающий прямоугольник с мясокостными на нем долгим задумчивым взглядом. Горный змей высунул из пещеры две из своих голов и принялся спорить, что у него будет на обед. Каждый камень, каждая скала, каждая травинка, былинка, рогатая скотинка и просто неведома зверушка наводили на мысль о том, что трактиров здесь, скорее всего, нет, и в ближайшее тысячелетие вряд ли появятся.

— Боюсь, ближайший трактир — в Атланик-сити, — выражая всеобщее впечатление, сдержанно хмыкнул Анчар.

— А кстати, веселая компания, куда летим-то? — спохватился Масдай.

— Как куда? — не понял вопроса калиф. — Конечно же, в Атланик-сити! Ведь Анчар, как брат Дуба Третьего и сын Дуба Второго должен занять свое место на престоле, предательски захваченном узурпатором!

— До возвращения Анчара мы договорились называть его регентом, — дотошно поправил Иванушка.

— Какая разница? — воинственно насупился Олаф.

— Регентов выпроваживают с благодарностями, а узурпаторов вешают, — внесла ясность Сенька.

— А если он не захочет отдавать Анчару престол? — нахмурился лукоморец.

— А если забирать у него престол не захочет сам Анчар? — тихо, так, что его спутники примолкли, гадая, не послышалось ли им, проговорил атлан.

— Не захочет? — первой очнулась Эссельте. — Ты сказал — «не захочет»? Да кто ж в здравом уме и трезвой памяти не хочет стать королем?!

— Я, — слаженно — будто репетировали неделю — прозвучал дуэт Анчара и Агафона.

— Ну с тобой-то как раз всё понятно, — отмахнулась от сабрумайца принцесса. — У тебя кроме твоей магии на уме ничего нет!

— У меня, в общем-то, тоже, — усмехнулся атлан. — А еще… Престол мне просто не нужен.

— Но ты наследник Дуба! — воскликнула гвентянка.

— Даже нескольких! — поддержал ее калиф.

— Целого леса Дубов, если разобраться! — подтвердила Серафима.

— Да, это так, — развел руками Анчар, точно до конца не веря в то, что пасынок управляющего шахтой мог оказаться сыном короля — и его единственным наследником. — Забавно, правда… В детстве я мечтал, что у меня когда-нибудь найдется отец, и он обязательно окажется или отважным офицером, попавшим в плен, или капитаном дальнего плавания, обошедшем на своем корабле весь Белый Свет, или купцом, прожившем за границей много лет и не знавшем о моем существовании…

— Но король — это ведь тоже неплохо? — нерешительно предположил Иванушка.

— Смею согласиться, — кривоватая улыбка тронула тонкие губы атлана. — И если бы это выяснилось хотя бы неделю назад…

— Но что изменилось сейчас? — не сдавалась Эссельте.

— Наверное, многое, — уставившись в замысловатое пятно на спине Масдая, отстраненно проговорил волшебник. — Например, то, что я понял, что не хочу власти. И что такую опасную игрушку, как она, лучше оставить тем, кто умеет с ней обращаться.

Олаф вскинулся сердито:

— Но Рододендрон же — изюбрь… зубр… изюм… узкий…

— Узурпатор, — разгадала первой шараду царевна.

— Он самый! — сердито рубанул воздух ребром ладони отряг.

— Узурпатором был его отец, — покачал головой Анчар. — А Рододендрон — первый законный правитель новой династии.

— Или сын узурпатора, — упрямо уточнил Ахмет.

— Я придерживаюсь своей точки зрения, — ровно ответил атлан.

— Так значит, ты не собираешься бросить ему вызов, когда прибудешь в Атланик-сити? — неодобрительно спросил калиф.

— Нет, — бесстрастно ответил атлан.

— Тогда я бы вообще не посоветовала тебе туда прибывать, — безапелляционно изрекла Сенька. — Да и вообще в Атланду. Если на то пошло. Потому что уж он-то тебе вызов бросить просто мечтает, ставлю посох Адалета против помела[265]. И пока не увидит твой труп своими глазами, а еще лучше, сам не потыкает в него мечом — не успокоится. И если даже ты будешь жить не в столице, узнать о твоем местонахождении — вопрос времени. И тогда или ты успеваешь сбежать — и заниматься бегом от его ассасинов всю оставшуюся жизнь, или его головорезы приканчивают тебя сразу, или начинается гражданская война — если о твоем существовании противники Роди узнают раньше него. Но и в этом случае ты для них будешь не крупнее пешки и не важнее носовой фигуры на корабле.

Губы атлана стиснулись, ноздри раздулись, глаза сверкнули…

И потухли.

— Вы правы, — голова его склонилась на грудь, и грязные черные волосы упали, закрывая лицо. — Стоит ему узнать, что я в Атланде… На его месте я поступил бы так же. Второй наследник — это раскол и война. Так что уменьшение количества претендентов на трон до минимума — не месть, а защита страны. Еще несколько дней… да что там дней — часов назад я бы бросился на эту возможность как голодный пес на кусок мяса. Но сейчас… я не хочу этого… не хочу короны… не хочу грызни за нее… не хочу быть ответственным за все королевство, когда на самом деле привык отвечать лишь за себя… и хочу отвечать лишь за себя. Если бы я знал, что Рододендрон — плохой правитель, или неспособный, я бы взял себя за глотку, надавал пинков и пошел бы на штурм фамильной резиденции хоть с голыми руками, потому что… потому что был бы обязан. Но не раньше. Не в последнюю очередь потому, что уверен, что я-то правитель — хуже некуда.

— С чего вы так решили, даже не попробовав? — не спора ради, но истины для вопросил Иван.

— С моей-то безответственной близорукостью, касающейся всего, что не относится к науке… — горько усмехнулся волшебник. — И дурацкой особенностью верить на слово тем, у кого язык подвешен лучше моего — или воображение богаче…