Игрушки дома Баллантайн - Анна Семироль

Раттлер брезгливо морщится.

— Идите к дьяволу со своим коньяком.

— Как изволите, сэр.

Взгляд генерала останавливается на листе бумаги, лежащем на столе Стивенса. Он берет его в руки, еще раз пробегает взглядом по строчкам.

— Живой ягненок, сорок черных свечей, стилет, мел… Что это за чертовщина, полковник?

— Заказ Баллантайна. Сказал, что необходимо для проведения ритуала перерождения.

Генерал возвращает бумагу на стол, идет к двери.

— Сэр Раттлер, — останавливает его Стивенс.

— Что вам еще от меня нужно?

— Хотел сказать, что ваша дочь, возможно, жива. — Он внимательно наблюдает за лицом главнокомандующего, ожидая реакции, и продолжает: — Я ее подвез до города и отпустил. Так что дайте ориентировку отряду ликвидаторов, господин генерал.

Раттлер смотрит в пол, его лицо остается строгим, не выражает ни удивления, ни радости. Он качает головой и коротко бросает:

— Спасибо. Распоряжусь. До встречи через неделю. Без меня никаких ритуалов с участием Элизабет! Даже в качестве зрителя, полковник.

— Слушаюсь, сэр. Еще один момент, господин главнокомандующий.

— Что еще?

— Сенатор Баллантайн просил о встрече с его куклой. Я сказал ему, что посодействую, и взял с него обещание сотрудничать с нами.

— Говорите об этом с Брендоном. Ему решать, хочет он встречи с Байроном или нет, — отмахивается сэр Уильям.

— Не думаю, что в этом вопросе стоит учитывать мнение куклы.

Генерал покидает рабочий кабинет Стивенса, поднимается на третий этаж. У двери в конце коридора скучает надзиратель. Увидев главнокомандующего, охранник тут же отпирает замок. Брендон все так же сидит на койке, девушка дремлет, лежа головой у него на коленях. Солнечный заяц из стеклянного шара на столе давно переполз в угол комнаты.

— Элизабет, — окликает генерал.

— Да, сэр Уильям?

— Нам пора уходить. Я приеду к тебе через неделю. Мне обещано, что за это время никаких твоих встреч с Байроном не будет и Стивенс к тебе не прикоснется. Я тебя очень прошу: продержись. За это время я придумаю что-нибудь.

Генерал дожидается Брендона за дверью, давая возможность им с Элизабет попрощаться без свидетелей. Они выходят на улицу, и Раттлер нехотя сообщает:

— Тебя хочет видеть Байрон. Стивенс настаивает на вашей встрече.

«Сейчас?»

Сэр Уильям разводит руками.

— Ты можешь отказаться.

В комнату под крышей водонапорной башни Брендон поднимается один. Двое охранников у двери рассматривают его с нескрываемым интересом, нарочно долго возятся с замком и засовом.

— Сенатор Баллантайн, к вам посетитель, сэр. У вас десять минут.

Байрон сидит в кресле и листает толстую тетрадь в темном кожаном переплете. Брендону достаточно одного взгляда, чтобы узнать единственный уцелевший дневник Кэрол.

«Здравствуй. Зачем звал?» — равнодушно спрашивает перерожденный.

Баллантайн бросает тетрадь на стол, потягивается.

— Здравствуй, мой ангел. Надо же, действительно цел и невредим.

«Зачем звал?» — повторяет Брендон.

— Подойди вон к тому окну. Посмотри.

Брендон послушно выглядывает. Байрон следит за ним, не вставая с места, удовлетворенно кивает. Услышав тихий смешок, Брендон оборачивается.

«Чему ты радуешься?»

— Я увидел именно то, что хотел. Выражение твоего лица. То, как ты смотрел на ее окно. Все, можешь уходить. Я нашел то, что мечтал заполучить столько лет.

Перерожденный медленно сжимает кулаки, и этот жест вызывает у сенатора презрительную усмешку.

— Что задергался, ангел мой? Иди, иди. Только помни, что я всегда добиваюсь своих целей.

«Ты ничего не сможешь ей…»

— Смогу.

Это слово, произнесенное с холодным спокойствием и уверенностью, ставит точку в их разговоре. Минуту спустя Брендон присоединяется к ожидающему у подножья башни генералу. До машины оба идут молча. Раттлер усаживается за руль, поворачивается к перерожденному.

— Что, Брендон? Не молчи!

Перерожденный с грохотом бьет раскрытой ладонью по дверце машины.

«Он убьет ее».

— Брендон, этого никто не допустит. Элизабет охраняют, да и невыгодна сенатору ее смерть, — пытается возразить Раттлер.

«Вы понимаете, что Байрону необходимо оставаться последним из рода, чтобы сохранить свою жизнь? И он сделает что угодно, стремясь продержаться в игре как можно дольше».

— Брендон…

«Я знаю, на что он способен, сэр Уильям!»

— Я буду рядом с Элизабет. Слово офицера. Ты мне доверяешь?

Брендон отводит взгляд, оставив вопрос без ответа.

Несколько дней Раттлер проводит в столице, добиваясь личной аудиенции императора. Его Императорское Величество уделяет главнокомандующему ровно пять минут. Раттлер говорит, его внимательно слушают, хмурясь и поглаживая полумеханического дога, сидящего у ног.

— Мой император, я прошу вас о милосердии и осмотрительности. Элизабет Баллантайн всего шестнадцать, подвергать ее воздействию потусторонних сил — более чем опасно. Любое вмешательство может спровоцировать ранние роды. Мой император, из-за подобного инцидента я в свое время потерял дочь. Подождите, пока Элизабет родит. К чему такая спешка, Ваше Императорское Величество?

Холеная рука, унизанная перстнями, замирает на холке пса.

— Раттлер, что с вами? Вас стала волновать судьба беременной малолетки, мой генерал?

— Сир, я четко понимаю, что, если девчонка погибнет, планы империи получить армию перерожденных пойдут прахом. Да, у вас есть Байрон, но он неуправляем.

— Верно, сэр Уильям. И народ требует его казни. С каждым днем недовольство растет. Потому я и тороплю с обучением девицы.

Главнокомандующий выдерживает паузу и осторожно говорит:

— Прошу простить мою дерзость, Ваше Императорское Величество, но мне не дает покоя одна мысль. Очень давно, сир. Могу я поделиться ею?

— Можете, — равнодушно кивает самодержец.

— Как отреагируют люди, когда узнают, что вы создаете армию тех, кто сейчас находится вне закона?

Император нервно дергает щекой, взгляд его становится острым и холодным.

— А вот это, Раттлер, уже не ваше дело.

— К сожалению, мое, сир. Я перестал понимать, кого защищает моя армия. Полгода подряд мои люди подавляют беспорядки, вызванные присутствием войск в Нью-Кройдоне и гонениями на перерожденных. Мой император, это замкнутый круг. Сперва мы защищали людей от кукол, теперь люди не хотят отдавать тех, кого им удалось сберечь. Это с одной стороны. С другой стороны, большая часть населения поддерживает наши действия. И как они воспримут возвращение перерожденных в город?

— Раттлер. Вы начинаете меня раздражать. Сейчас вы откровенно пытаетесь сбить меня с избранного пути. И мне это не нравится.

Голос императора звучит размеренно, как метроном. Генерал слушает его и понимает, что ничем хорошим сегодняшний визит не закончится. Снова становится тяжело дышать, тянет расстегнуть верхние пуговицы мундира.

— На днях я получил преинтереснейшее письмо, господин главнокомандующий. Официальное, никаких анонимок. Так когда, вы говорите, умерла ваша дочь? Я имею в виду, когда она была расстреляна после перерождения?

— Тринадцатого августа, Ваше Императорское Величество.

— У меня другие сведения. Что вы на это скажете?

Раттлер старается держать спину прямо и сохранять спокойствие.

— Мой император, Долорес нет. Вы можете приказать обыскать дом. Там пусто.

Мягкий смешок. Император оборачивается на топот ног за дверями залы. Вбегает пятилетний наследник, несется, довольный, перепрыгивая через полосы ковровых дорожек, прыгает к отцу на руки. Пес у ног сидит смирно, как изваяние. Не сводит с Раттлера неподвижного взгляда.

— Аудиенция окончена, Раттлер, — сажая сына на плечи, говорит Его Императорское Величество. — По факту нарушения должностных инструкций будет проведено расследование. Вы пока остаетесь на своем месте. А дальше я подумаю.

Твердым шагом сэр Уильям покидает резиденцию императора. Личный шофер везет его на вокзал, откуда Раттлер поездом следует в Нью-Кройдон. На следующий день главнокомандующий собирает отряд ликвидаторов и отдает единственный приказ: прекратить облавы на перерожденных.

— Без комментариев, — добавляет он, видя удивления на лицах своих парней.

— Крысобой на старости лет совсем свихнулся, — слышит он за спиной.

Главнокомандующий распускает ликвидаторов, садится за стол и до глубокой ночи пишет письма. Несколько десятков писем тем, чьих родных он вывез в ящике под сиденьем своего автомобиля за последние полгода.

«Я верю в этот город, — думает он, глядя в темное окно. — И я верю в то, что разбудить Нью-Кройдон мне по силам».

В назначенный день к вечеру Раттлер приезжает к заброшенной фабрике и сразу же идет к Элизабет. За неделю девушка осунулась и похудела. Генерала она встречает, сидя за столом и нервно встряхивая стеклянный шар с макетом замка внутри. Белая прежде рубашка стала серой и намокла на плечах: с влажных волос натекла вода.