Николай Кровавый. Трилогия (СИ) - Аббакумов Игорь Николаевич

Авторитеты! Конечно, конечно! Нет пророка в своем отечестве. Большой Германский Генеральный штаб рассчитывает, что семи сотен тысяч дойче-зольдатн хватит, чтобы в течении одного летнего сезона раскатать лягушатников в тонкий блин. А Россию тем временем сумеют сдержать 35 австро-венгерских и двенадцать германских дивизий.

Французы же считали, что семи сотен русских солдат хватит, чтобы поставить Центральные державы на грань военной катастрофы. Главное, чтобы русские не боялись применять французский Elan! То есть, чаще применять скипидар при атаке.

В какой-то мере мои Клаузевицы были правы. Сейчас действительно невозможны ни такие армии, ни такое мобилизационное напряжение. Ни одна из великих держав на такое сейчас не способна. Зато через пятнадцать лет это будет вполне возможно. Но кто думает о том, как изменится наша жизнь через столько лет? Впрочем, ждать осталось не так долго. Я это знаю и хочу быть готовым к любым неприятностям.

— Господа! Не хочу даже спорить на эту тему. Для меня вопрос стоит очень просто: Россия должна заранее произвести сто миллионов пар обуви военного образца. Чтобы вам не казалось, что это приведет к устройству гигантского количества складов, напоминаю о том, что 65 % нашего населения обуты в лапти. Пока у нас мирное время, недавно образованный мной "Военторг" будет продавать эту обувь тем, кто пожелает её приобрести. Мне кажется, что мастеровые и крестьяне не откажутся носить добротную обувь армейского образца.

— Но столько сапог…

— Ботинок, полковник! Только ботинок! Армия только сейчас будет щеголять в сапогах. Во время войны солдат будет носить более дешёвые ботинки.

Я настаивал на этом, помня про то, что резервисты — публика своеобразная. "Линкор пропью, но флот не опозорю!" И во время Первой Мировой войны, направляемое на фронт маршевое пополнение успешно меняло обувь и форму на деревенский самогон. К фронту иной раз доводили целые батальоны босых и в одном исподнем солдат. Зато в тылу все щеголяли в солдатских ботинках.

И потому я кредитую развитие лёгкой промышленности. Я не зацикливаюсь на одних солдатских ботинках. Если фабрикант хочет выпускать модельную обувь — ради бога, выпускай! Я требую лишь одного: когда настанет "День М" — начинай обувать армию! А ещё меня интересует нижнее бельё для солдата. В мирное время ты можешь шить кружевные женские панталоны, но в военное время я потребую с тебя мужские кальсоны. И так по всем позициям. Шанцевый инструмент установленного образца — что может быть проще? Но именно его не хватало нашей армии после начала войны. А ведь все это можно выпускать и успешно реализовывать в мирное время. Суметь выпустить много дешёвой обуви — значит лишить крестьянских детей босоногого детства и уничтожить Россию Лапотную! Я понимаю простую вещь: имеющегося в Российской Империи поголовья скота может не хватить для решения этой задачи. В моём времени эту задачу решили разработкой и внедрением в обувное производство искусственных материалов. Так и здесь по-другому не выйдет, Менделеевскую премию тому, кто создаст кирзу!

— Ваше императорское величество! Но если армии достанется малая часть производимого имущества, то зачем Военному Министерству проявлять об этом заботу?

— Господа! Будучи офицерами генерального штаба, вы одновременно являетесь представителями органа военной диктатуры. Не только в собственных глазах. Деловые люди это тоже должны ясно понимать. И чем раньше они это поймут, тем успешней будут вести свои дела. Мне важна готовность нашей промышленности, немедленно, по свистку переходить на снабжение отмобилизованной армии всем необходимым для войны. А чего и сколько необходимо, они узнать могут только у вас!

Не забываю и про высокие технологии. Хотя высокими их называть смешно. Планируя выпуск алюминия, я вовсе не собирался его немедленно пустить на строительство летательных аппаратов. До этого мы ещё не доросли. Но вот наладить выпуск солдатских котелков, фляжек, кружек и ложек — дело нужное уже сейчас. И опять расчет: нужное солдату, наверняка захочет иметь в своем хозяйстве и штатский человек.

Всё это должен производить частный сектор, дрессировка которого мной уже начата. А началась она после прекращения беспорядков в столице, вызванных "Промышленной войной". Объявив, что виновные в беспорядках являются сами фабриканты, я одними словами тогда не ограничился. Сперва полиция загребла этих господ в кутузку. Там, испытав на себе грубость обращения как со стороны нижних чинов полиции, так и сидящих вместе с ними представителей подонков общества, горе-дельцы много над чем подумали. После этого они попали к вежливым ребятам из "конторы" Зубатова, которые им и объяснили как нужно вести свои дела. А как их стоит вести? То, что объясняли фабрикантам чины из Отдела Социальных Технологий, было необычным для этого времени, но широко применялось во времена Сталина. Про это мне перед заброской в прошлое рассказали мои наставники:

"Если вы считаете, что большевики прогнали капиталистов всех и сразу, то вы ошибаетесь. Не всех, и не сразу, и не всегда прогоняли. Иногда просили остаться. "Красногвардейская атака на капитал" (ленинское определение) привела к тому, что порядка 65 % частных промышленных предприятий перешла в общественную собственность, что доставило немалый геморрой советскому правительству. В.И. Ленин, даже уговаривал рабочих сбавить обороты. Во-первых, часть предприятий принадлежала иностранным собственникам, и ссориться с ними, было некстати. Эти предприятия сдали в концессию и позже выкупили. Во-вторых, не все капиталисты были против Советской власти. Странного в этом ничего нет. Согласившись на то, что придется терпеть на своем предприятии партком и профком, владельцы фабрик получили две выгоды: отсутствие забастовок и гарантированный сбыт производимой продукции. Правда, пришлось согласиться с некоторыми ограничениями. В основном, они касались того, как владельцы распоряжаются полученной прибылью. Тем не менее, это не вызывало у советских буржуев раздражения. Просто это были люди, любящие свое дело. По оговоренным заранее нормативам, они вкладывали в развитие производства и социальные льготы большую часть прибыли. Да, они не могли потратить свои капиталы на чрезмерную роскошь, проигрывать в Монако крупные суммы денег, вывозить капиталы за рубеж. Но людям их склада это было не нужно. У них было хорошее жилье, они отдыхали в Крыму и на Кавказе, их семьи хорошо одевались и питались. Что еще нужно разумному человеку? А куда эти предприятия подевались? Да нет в этом секрета. Схема экспроприации была проста. Владельцу фабрики спускают план выпуска продукции, вдвое превышающий возможности предприятия. Обалдевший хозяин начинает протестовать. Происходит диалог следующего порядка:

— Послушайте, моя фабрика никогда не сможет выполнить этот план! Это за пределами сил человеческих!

— Проводите модернизацию предприятия, увеличивайте мощности, что хотите, делайте, но план выполнить Вы обязаны! Не справитесь, назначим государственного директора.

— Но позвольте, у меня нет таких средств на реконструкцию!

— Да что Вы как маленький! Нет денег — берите кредит!

— И кто мне его даст?

— Мы Вам дадим милейший Иван Иваныч! Но если Вам будет помогать Рокфеллер, то можете обойтись и без нас.

Итак, берется кредит. Проводится реконструкция. Все дела идут успешно, только ведь долги то надо отдавать! А государство этого и не требует! Вернее, выплаты по кредитам производишь, но подозрительно маленькие. В чем подвох? А в том, что фабрикой владеют на паях Иван Иваныч и государство. Правда, в процесс повседневного управления предприятия никто не лезет, но теперь Иван Иваныч распоряжается только половиной прибыли. Новая пятилетка — новый план, такой же нереальный. Опять навязанный кредит и уменьшенная доля участия. Но все законно и справедливо, в абсолютной величине получаемой прибыли, владелец ничего не теряет, а масштаб деятельности увеличивается. В принципе, по такой схеме после войны работали японцы. Все крупные предприятия, в частной собственности находятся формально, а на деле, они должны государству как земля колхозу. Поэтому пикнуть против диктата государства капиталисты не смеют. Если ты прислушался к рекомендациям японского Госплана, то будут тебе и льготные кредиты, и переподготовка за государственный счет персонала и много чего вкусного. Ослушаешься — обанкротят. Официально — капитализм, а на деле — оголтелый сталинизм. Все отличие, что у нас такой подход применили к немногим лояльным, а в Японии повсеместно и ко всем ведущим фирмам. Причем японцы никогда не скрывали, что всему учились у товарища Сталина. А вот у Чубайса они учиться не хотят. Коммунисты недобитые!

А теперь на закуску. Прочитайте Николай Александрович еще раз мемуары авиаконструктора Яковлева. Чем он руководил до 1939 года? Вот этапы становления его фирмы. Сначала инициативная группа желающих летать на самолетах школьников. А так как приобрести самолет трудно, решили сделать его сами. И дело пошло. Растет себе фирма потихоньку и работает во всевозрастающих масштабах. Вот и госзаказ получили. Правда крышует их Осоавиахим, но в управление фирмой никто не лезет. Очень похоже на становление фирмы Вилли Мессершмита. То есть, были в СССР и частное авиастроительное предприятие, и частное авиационное КБ. И никто Яковлева не раскулачивал. Он сам согласился на то, что карьера государственного служащего более перспективна, чем руководство бывшей кроватной мастерской. Вот и махнул не глядя!"