Командировочные расходы - Николай Бенгин

– Но есть Одно – то, что почти не встречается у обычных людей и чем обладают все совершенно зрелые члены Общины. Я говорю о внутренней Чистоте. Что всегда рядом и, казалось бы, не стоит трудов и ограничений, которых требует. Те, у кого ее никогда не было, не подозревают об истинном величии этого Сокровища, о Несокрушимой Силе, способной наполнить самую слабую, израненную душу. Обретающий Чистоту обретает Спокойствие. Уходят ежедневные тревоги и ничтожные страхи. Никто из нас абсолютно не боится смерти, ибо и она – суть ничто.

– Смерти не боятся абсолютно только святые и отморозки, – резонно заметил Биллинг, – но вы ведь другое имели в виду?

– Я говорил о величайшем Сокровище… – джан на секунду сбился, раздраженно глядя сверху вниз на продолжавшего сидеть инспектора.

– На Короне у нас вот тоже большое сокровище украли, – несколько невпопад подхватил Биллинг, – но это Государственная тайна.

Глядя, как и без того светлые глаза собеседника медленно белеют от ярости, Биллинг с нежностью подумал о маленьких белых конусах стерегущей системы на потолке, о том, что, конечно, навряд ли дело дойдет до крайностей, но кто ж его знает… А еще он подумал, что действительно как-то странно себя чувствует.

– Бессмысленное поведение неизбежно влечет… – голос брата упал до зловещего шепота.

– Возможно, частичная утрата адекватности, – встрял Элимон, – как атипичная реакция на большие дозы…

Ярость, пылавшая в белых глазах, сменилась хмурым сомнением. Джан шагнул вперед и наклонился, вглядываясь в невозмутимое лицо инспектора.

– Вы слушаете меня?

Биллинг кивнул, с удивлением обнаружив, что простое движение далось с трудом и не с первого раза.

– Возможно, вы правы, – распрямляясь, прогудел джан, – передоза. Но вероятнее изначальная аллергия на Убедитель. Весьма досадная случайность.

– С другой стороны, теперь нам ничто не мешает… – Элимон подошел к креслу, в котором сидел Биллинг, и неделикатно потряс его за плечо. – Вы не против, если мы тут поищем свою вещь?

Биллинг был против, но ничего поделать не мог – собственное тело совсем перестало слушаться. Он его просто не ощущал и только бессильно глядел на красивое загорелое лицо джана. Зато проснулась стерегущая система.

– В охраняемом помещении зафиксировано недружественное поведение посторонних лиц, – система говорила с интонациями усердного вахтера. – Сотруднику подразделения подтвердить допустимость присутствия указанных лиц в охраняемой зоне. В противном случае через двадцать секунд будет активирована программа нейтрализации.

– Сапог Элимон, количество ваших ошибок приближается к недопустимому значению!

– Считать чужие ошибки проще, чем самому избегать их. Не правда ли?

– Пятнадцать секунд…

– Неуважение к иерархии есть признак деградации, и я, как ваш погон…

– При всем уважении…

Дробный стук каблуков и голоса переругивающихся джанов стихли задолго до того как стерегущая система успела досчитать до нуля. Биллинг услышал тихий вздох закрывшейся двери. В наступившей благословенной тишине он с таким же вздохом прикрыл глаза.

Округлый кабинет с массивным высоким столом посередине. За столом в кресле с высокой резной спинкой, неестественно выпрямившись, сидит плотный, коренастый человек. Белые как снег волосы падают на лицо, но не могут скрыть уродства – вместо правого глаза и части щеки зияет багрово-черная рана. Перед человеком на самом краю стола рядом с высоким хрустальным бокалом сияет гладкий, величиной со шлем пехотинца шар. В центре шара темное, похожее на разинутый рот пятно. Правой рукой человек упирается в стол, будто изо всех сил пытается оттолкнуться, левой, наоборот, тянется вперед. Но левой кисти нет, видна культя, торчащая из рукава безупречно сидящего сюртука, и еще видны искры, быстрые черные искры, все гуще летящие из шара прямо в обрубок руки…

Биллинг равнодушно, как случайный посетитель низкопробного шоу, взирал на несчастного блондина, кресло с резной спинкой, хрустальный бокал на роскошном инкрустированном столе, и только странный шар с темным пятном посредине почему-то совсем ускользал от его внимания. «Я просто устал, – бормотал про себя Биллинг, и картинка перед ним послушно темнела, растворяясь в черноте, – я не болен и не инвалид пока еще. Я просто сплю. Все пройдет, если мне дадут хоть немного покоя. Зачем они все на мою голову? Тут не бластер нужен, а комбинезон полной ментальной защиты. Чтоб со всеми фильтрами и датчиками, чтоб чуть что – сразу противоядие. Я бы из него не вылезал… И с этими красавцами загорелыми совсем по-другому бы разговор пошел».

– И о чем же, позволь спросить, ты б тогда с ними беседовал?

Биллинг открыл глаза и подозрительно уставился на бармена. Тот, как и прежде, в черно-белых тонах сидел на фоне собственного бара, со скептическим выражением рассматривая один из бокалов на просвет.

– Это что? Теперь стоит задремать, и ты сразу тут как тут со своими рюмками?

– А ты уверен, что задремал?

– Уверен, раз тебя вижу! Или нет, скажешь?!

– Хорошо, хорошо, – примирительно закивал бармен, – задремал так задремал. Я ж не спорю.

– Угу. Конечно. Вот так с ума и сходят, да? Сначала голоса всякие, потом видения и бред от яви уже не отличить. Правильно?

– Неправильно. То есть оно, может, и правильно, я не знаю. Но ты ж себя имеешь в виду. В общем, если хочешь знать мое мнение, то я думаю – ты на всю голову здоровый.

– Это я с утра был здоровый. Вот скажи, пожалуйста, где я сейчас. У себя в каюте? – Биллинг оглянулся на закрытые материей игровые столы. – Или у тебя в казино?

– Тебя же никакой ответ не устроит. Зачем спрашивать?

– То-то и оно. А все началось с аттракциона идиотского. Черт меня дернул на эти «Небеса» переться.

– Это правда. У тебя все с «Небес» началось. Но, похоже, что все ничем и кончится. Как говорится, удача бессильна против того, кто сам о себе заботиться не хочет. Тебе ведь дверь открылась. Ты на дороге был. Почему же ты свернул? Зачем оглядывался? – Бармен заговорил с такой страстью, что Биллинг немного опешил.

– Куда это я свернул?

– Сюда, – Бармен уже успокоился, – ко мне в гости. Но тебе же все время домой поскорее хочется, так что и гости ни к чему оказались. Ладно. Дорогу ту ты теперь навряд ли увидишь… Да и меня тоже. А что в разговор твой с джанами влез – прости, не сдержался. Очень уж они внаглую… Но больше такое не повторится, обещаю.

– Вы с такой обидой говорите, будто я от дорогого подарка отказался, – озадаченно пробормотал Биллинг, незаметно для себя переходя на вы. – А с джанами в итоге хорошо получилось… наверное.

– Дорогой – это не то слово. Скорее бесценный. Но, конечно, подарком это не назовешь. Я бы сказал – работа была предложена, тяжелый труд. Но ты отказался, и теперь это не важно, – отвернувшись от инспектора, бармен уставился на мерцающую хрусталем стойку. Прозрачные бокалы дрожали, искрясь в тонких лучах светильников. – Похоже, теперь ничего уже не важно. Капли рождаются из Потока. Капли возвращаются в Поток.

– Но, раз я уже здесь, давайте поговорим. Только, если можно, не надо высоких материй. Я в простых вещах не всегда разбираюсь, а когда начинают каждое слово с большой буквы произносить, так вовсе – тоска одна.

– Конечно. Почему не поговорить о примитивном, если время есть? Вот, например, Элимон. Знаешь, почему другой джан его «сапогом» назвал?

Биллинг в затруднении посмотрел на собеседника. На самом деле его слегка встревожила смутная фраза о Каплях и Потоке, но возвращаться к этой теме было бы непоследовательно.

– И почему же?

– А потому, что – звание это, титул можно сказать. Полностью звучит так: «Смиренный Адепт Полной Одухотворяющей Гармонии».

– А тот, другой – «погон»? Выше по званию?

– Очевидно. Погон ведь выше сапога. На самом деле я не больше твоего знаю, понимаю иногда легче, а знаю-то столько же.

– А что ж тогда про Капли какие-то намекаете, – не удержался Биллинг, – про Дорогу бесценную…

– Ерунда это все, – пробормотал бармен, как-то неуверенно расставляя бокалы на стойке подальше друг от друга, – не забивай голову. Может, она тебе еще напоследок пригодится – фуражку там надеть или еще чего-нибудь.

Он шепотом добавил еще пару слов, которые инспектор хоть и не хорошо расслышал, но понял. Бармен откровенно хамил, и Биллинг уже собрался ответить, но передумал, потому что увидел его руки. Белые холеные пальцы заметно дрожали.

– Что-то случилось?

– Пока нет, – бармен достал обширный носовой платок и, не поворачиваясь к Биллингу, начал утирать лицо, – когда это самое «что-то» случится, ты и сам поймешь. Если успеешь.

– Все так плохо?

– Да! – Бармен сунул в карман уже совершенно мокрый платок и наконец обернулся. – И перестань на меня таращиться.

– Знаете, – Биллинг осторожно пристроился на один из высоких черных стульев возле бара, – у вас очень испуганный вид. Я, конечно, не знаю, кто вы на самом деле, и не знаю всех ваших обстоятельств, но думаю, вам надо взять себя в руки.