Как готовиться к войне - Антон Антонович Керсновский

на улицах городов, и это – современный вид кавалерийского рейда в глубокий тыл противника. На Кипре английские солдаты устраивали «Варфоломеевские дни» для терроризирования террористов ЕОКА, и это – современное контрнаступление на иррегулярном фронте.

Этого полководцы не предвидели, а увидев, не поняли. Немцы. оказались беспомощными против партизан Ворошилова, бандитов Тито, террористов Сикорского и «макки» де Голля.

Второе следствие: появление иррегулярного войска привело к вульгаризации понятия «войско», а отсюда – снижение военной этики. Этика допускала военные хитрости, но не коварство. Ныне же в штабах разрабатывается тайновоевание: стратегия, оператика и тактика низости – террора, вероломства, измены. Отряд Леонида погиб в Фермопилах вследствие предательства одного грека, полководец Скопин-Шуйский был отравлен каким-то вероломцем, террористические приемы применяли Грант и Шерман в армейской междоусобице. Но все это эпизоды. Сейчас же подлость вводится в систему, и арабский способ ведения войны – «грязная война» – становится основной частью каждой войны. Почувствовавши свою беспомощность в Алжире, офицеры генерала Массю принялись лихорадочно обрабатывать ими приобретенный опыт боевых действий в проигранной «неправильной» войне против Виетмина. То, что поняли парашютисты Массю, еще не постигают иные офицеры Франции, еще менее постигают это офицеры других стран и совершенно не постигают политические деятели Запада.

Третье следствие: воюющее государство стало весьма живучим. Франция под Седаном потеряла свою армию и после этого не могла организовать войска для сильного сопротивления – пришлось запросить мира. А Польша потеряла в две недели сентября 1939 г. все свои армии, но продолжала воевать до 1945 г. В прежние века было почти правилом игры, что государство сдается, коль скоро противником взята столица. Но в Югославии немцы завоевали пять столиц – Белград, Загреб, Любляну и заштатные столицы Цетинье и Скоплье – а война продолжалась. Капитуляция, подписанная правительством, всегда означала конец войны. Маршал Пе– тэн ратифицировал капитуляцию, но часть населения, из-за границы руководимая генералом де Голлем, продолжала сопротивление.

Государства жили в мире или воевали. Третьего положения не бывало. Его выдумал Троцкий: не мир и не война. Эта формула отказа от заключения мира сейчас приобрела иной смысл: отказ от явной войны. Упразднена определенная, очевидная грань между мирными и военными международными отношениями. Можно воевать номинально и даже забыть о своем нахождении в войне: Андорра с 1916 г. «воевала» против Германии и лишь в 1958 г. вспомнила, что еще не заключила мира. Можно быть в войне, не воюя явно: Греция и Турция вели непрямую войну за обладание Кипром, поддерживая ЕОКА и милицию из кипрских турок. Можно и без. войны послать солдат для завоевания: солдаты Сирии тайно проникли в Бейрут, чтобы участием в либанонской мусульман-христианской междоусобице добиться завоевания Либанона Арабской республикой. Можно вести военные действия, сохраняя мирные отношения – так Турция воевала в Корее против Советов. Даже можно воевать, состоя во вражеской коалиции, – так СССР воевал в Корее против Организации Объединенных Наций, будучи членом этой Организации. Можно мирное сожительство и сосуществование совмещать с тем, что в просторечии называется «холодной войной».

Ныне существуют четыре формы международных отношений: война, полувойна, агрессодипломатия и дипломатия.

• Война – это открытая борьба оружием. Безразлично каким – войсковым или бандитским. Безразлично – порваны ли дипломатические отношения или нет. Так, Израиль, не имевший с 1949 г. дипломатических сношений с Египтом, вторгся в 1956 г. на Синайский полуостров, а Франция и Англия вторглись в Порт-Саид, уверяя, что не воюют с Египтом.

• Полувойна – это прикрытое участие в войне или междуусобице. Краснокитай за спиной Виетмина воевал против Франции с Виетнамом; Вашингтон ведет полувойну против Пекина маневрированием 7-ой эскадры в Формозском проливе; Египет воюет против Франции непрямым образом – в отместку за нападение на Порт– Саид питает алжирскую междуусобицу.

• Агрессодипломатией можно наименовать то, чему обычно дают глупое наименование «холодная война», которую можно было бы (столь же малоосмысленно) наименовать «горячей дипломатией». Агрессодипломатия – это усиленная форма дипломатии, подобно тому, как полувойна есть ослабленная форма войны. Кремль препятствует провашингтонгскому курсу аргентинской политики с помощью политических забастовок, буйных демонстраций и массовых актов насилия – это пример агрессодипломатии. Разница между полувойной и агрессодипломатией очевидна: в первой применяется оружие войск, партизан, диверсионных групп, а во второй преобладают политические приемы, хотя случаются пистолетные перестрелки и взрывы бомб ради вящего эффекта.

• И, наконец, четвертая форма: дипломатия. Это политическая деятельность в перчатках с применением классических приемов уговариваний и угроз, выпрашивания и вымогательства. (Примечание к термину «дипломатия»: Даллес – дипломат, а его, деятельность – дипломатия, подобно тому, как Жуков – стратег, а его деятельность – стратегия.)

Эти четыре формы международных отношений переплетаются причудливым образом в человечестве нервном и встревоженном, боящемся войны, ощущающем, что сомнительной стала ценность афоризма: «Война есть зло, позволяющее избежать больших зол». Что ныне большее зло – невыносимо-трагичный мир или свирепая война? «Радуйтесь войне, – говорил немцам Геббельс. – Мир страшнее её!»

Дипломатия и стратегия

Недавно французский высокий дипломат сказал американскому весьма высокому генералу: «Война слишком серьезная вещь, чтобы ее можно было отдать в руки генералов». На это американец ответил: «А мир слишком серьезная вещь, чтобы ею можно было доверить штатским людям». Правы оба. Когда корабль идет в рейс по указанию пароходовладельцев, то они должны считаться с мнением шкипера (стратега), намечающего такой курс, чтобы наиблагополучнее пройти полосу бури; с другой стороны, борясь с бурей, шкипер не должен забывать, что судно надо привести именно в тот порт, какой наметили пароходовладельцы (правительство). В 1945 году строили мир, не считаясь с логикой стратегии, – каково же теперь будет стратегам Запада, если дипломаты потребуют от них оружием сохранить Берлинскую бессмыслицу? Стратегия была права, когда высадила армию Эйзенхауэра в Африке, а потом в Италии, но отнявши у Берлина Рим, она упрямо продолжала отнимать у Гитлера Апеннинский сапог, когда дипломатическая логика подсказывала новое решение: перебросить войско на Балканы, чтобы после войны Югославией владел не Тито, а король Петр.

В старину было просто: Кутузову поручали победить Турцию и заключить с нею мир по его, генеральскому, усмотрению – стратегия, а не дипломатия имела решающее слово. Клаузевиц установил противоположный принцип: цели ставит дипломатия, а когда она справится с делом, доделывает стратегия. Так был установлен примат дипломатии. Но сейчас устарело клаузевицево «Стратегия есть продолжение политики (дипломатии – ЕМ), но лишь иными средствами». Устарело потому, что стерлась отчетливая грань между периодами работы дипломатов и периодом, когда трудятся стратеги. Стерлась грань между миром и войной. Нет больше смены: мир – война – снова мир. Мир переплелся с войной, война с миром, стратегия с дипломатией. Что