Бесчувственные сердца (ЛП) - Слоан Харпер

Он медленно входит в меня, так мучительно медленно. Глубокие и ленивые движения его огромного члена держат меня на грани. Он поднимает голову, кусает мою нижнюю губу и переворачивает нас так, что его спина оказывается на кровати, а я сижу сверху, с членом глубоко внутри.

— Ты должна решить, где мне кончить, детка. Где ты хочешь больше всего? Внутри этой тугой киски? — он отрывает бёдра от кровати и проникает в самую глубокую часть меня. — Или на тебя? — он тянется вверх, скользя рукой между моих грудей, медленно двигаясь вниз по животу, пока его большой палец не прижимается к моему клитору.

Румянец заливает его щёки. Я сделала это с ним. Я довела его до такого удивительного состояния. Это обостряет все мои чувства. Мне не нужно ещё какое-то поощрение. Мои руки тянутся к его груди, и я полностью овладеваю им. Он так хорошо ощущается внутри, что я не хочу, чтобы он покидал меня. Его большой палец ускоряется, сильнее прижимаясь к моему клитору и сводя меня с ума. Его другая рука поднимается к одной из моих колышущихся грудей и хватает её, зажимая сосок между пальцами. Я набираю скорость, подпрыгивая, раскачиваясь и прижимаясь к нему бёдрами. Его грудь вибрирует от наслаждения, от моих рук, когда он смотрит на меня голодным взглядом. Это только еще больше заводит меня.

— У тебя есть около десяти секунд, чтобы сообразить, где ты хочешь, чтобы я кончил, Ари, — шипит он сквозь плотно сжатые губы. — Чёрт возьми, твоя киска ненасытная.

— Не могу. Я хочу. Дай его мне, малыш, — я покачиваю бедрами, оказываясь так близко к грани. — Мне нужно…

— Я знаю, что тебе нужно, — ворчит он.

Его бёдра приподнимаются над кроватью, чтобы погрузиться глубже. Я кричу, когда крошечный укус боли соединяется с удовольствием, опрокидывая меня через край.

Я падаю на Торна, и он обнимает меня. Он приподнимает таз, вынимая расслабленную длину. Мне не нужны слова, чтобы понять, что он не был готов оставить меня, так же как я не была готова потерять его. Его сердце бьётся у моей щеки, моё сердце отвечает на каждый неистовый удар своим собственным. Мы ничего не говорим, но слова не нужны. Это было впечатляюще. Это было намного больше, чем просто секс. Мы соединились всеми возможными способами.

Телами... и сердцами.

Наши сердца говорят всё, и для этого не нужны слова.

Удар за ударом.

Он заполнил мою пустоту, пробудил моё сердце и вернул волшебство в мою жизнь.

Я просто надеюсь, что он влюбился в меня так же сильно, как я влюбилась в него. 

Глава 27

Я откидываюсь на спинку стула, потирая лицо руками.

Чёрт, я устал.

Устал от долгих часов, проведённых в «Алиби» — раньше я никогда не возражал против этого. Устал не видеть Ари. Мы оба так чертовски заняты, что не можем выкроить время, чтобы провести его вместе. Очень устал спать один в своей постели. Мне чертовски всё это надоело.

Проклятье, я застрял в «Алиби» так надолго, что чувствую, будто переехал сюда. У меня даже не было времени пригласить мою девочку на обед, не говоря уже о том, чтобы увидеть её. Я нахожусь здесь с обеда до трёх часов ночи. Четыре дня назад желудочная инфекция, которая вот уже почти три недели сильно била по «Баркоду», нашла свой путь и сюда. Это отвратительное дерьмо появилось почти два месяца назад, доказав, насколько сильным был этот вирус, когда затронул моих девочек.

На сегодняшний день, я остаюсь всё ещё без пяти танцовщиц и моего лучшего бармена на женской половине клуба. Вчера мне пришлось отправить в эту часть двух моих ребят, одного менеджера и трех парней из службы безопасности. С тех пор как началось это дерьмо, в клубе столько раз была бригада уборщиков, что ничего не должно было остаться. Я свёл работу каждой танцовщицы только к сцене и одному столу. Но клиенты плевали на то, что задние комнаты были закрыты, и они остались без приватных танцев. На данный момент я почти готов закрыть двери клуба на несколько дней, и не потому, что мой персонал продолжает болеть. Они распространяют это дерьмо между собой, потому что продолжают трахаться в комнатах отдыха, доставляя мне ещё большую головную боль. Закрытие этого проклятого места не только затруднило бы им передавать инфекцию, трахаясь друг с другом, но и гарантировало бы мне столь необходимое время с Ари. Хоть я и знаю, что это дерьмо распространяется, потому что половина моих сотрудников спит друг с другом — я планирую поднять этот вопрос на следующем собрании персонала, — и именно поэтому я не подхватил эту заразу. Но это не означает, что я не боюсь заразить Ари, если заболею сам, просто находясь в этом месте и дыша местным воздухом. Нелогично, знаю, потому что никто из наших ежедневных завсегдатаев не заразился, а они зарывались в сиськи и задницы некоторых танцовщиц, которые оказались среди первых, кто подхватил эту заразу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Прошла почти неделя с тех пор, как Ари была у меня дома.

Пять долгих грёбаных дней с тех пор, как я её видел.

И, глядя на часы, я понимаю, что прошло двенадцать чёртовых часов с тех пор, как я разговаривал с ней.

Звонит телефон, и я хватаю его со стола, улыбаясь, когда вижу, что это та самая женщина, которую я не могу выбросить из головы.

— Детка.

— Привет, — говорит она мягко и сладко. — У тебя усталый голос.

— Я чувствую себя измотанным.

— Как дела сегодня вечером? Лучше? Я бы позвонила раньше, но переживала, что это была ещё одна безумная ночь, как две предыдущих, и не хотела тебя отвлекать.

Я вздыхаю, ощущая напряжение в шее.

— У меня достаточно танцоров в обеих частях клуба, они не толпятся группами, как это было последние три ночи. Так что, думаю, все будет хорошо. Но в следующий раз не жди, чтобы позвонить мне. Ничего не должно заставлять тебя думать, что твой звонок отвлечёт меня от чего-то. Ничего, Ари.

— Ладно, дорогой, — смеется она. — Я рада, что сегодня дела обстоят гораздо лучше.

Как и всякий раз, когда она называет меня дорогой, это слово попадает мне прямо в сердце. Женщины и раньше называли меня ласковыми прозвищами, но это были просто слова, пока я не услышал, как Ари впервые так меня назвала.

— Как Пайпер?

В трубке раздается вздох, и я понимаю, что она расстроена. Ещё одна причина, по которой я чертовски устал находиться здесь. Ненавижу знать, что она переживает за Пайпер, а я ни хрена не могу с этим поделать. После того ужина два месяца назад она много плакала, лежа у меня на плече, с каждым днём всё больше переживая за свою подругу. Она пыталась, как я и просил, уговорить Пайпер переехать в её дом, но ничего не изменилось. Пайпер с каждым разом всё больше и больше уходит в себя, когда Ари поднимает этот вопрос. Это разбивает сердце моей девочки, и я чувствую, что не могу исправить то, что причиняет ей боль, потому что это не таблетка, которую я смог бы успешно проглотить вместо неё.

— Вчера я попробовала ещё раз. Сказала ей, что в последнее время почти не бываю дома, а коты чувствуют себя брошенными. Я решила, что раз уж не говорила об этом несколько недель, она действительно поверит мне. Но она на это не купилась. Точно так же, как не купилась ни на какую другую причину, которую я придумала, чтобы заставить её переехать в мой дом. Она по-прежнему твёрдо уверена, что ей хорошо там, где она сейчас, и нет смысла переезжать из места, которое она делит с мужчиной, чьё кольцо у неё на пальце. Я выяснила, почему она так странно себя ведёт. Мэтт, по-видимому, не даёт ей покоя, настаивая на том, чтобы она ушла из «Тренда». Она призналась, что это её напрягает, но убедила меня, что не собирается уходить. Я знаю этого человека больше двадцати лет, и он никогда не пытался разлучить нас вот так, Торн. Никогда. Но мне нужно срочно что-то придумать. Я беспокоюсь, что если не смогу придумать причину, по которой она переехала бы в мой дом, и я забрала бы её у него в ближайшее время, он ухватится за эту пропасть, растущую между нами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})