Дарю вам память - Зиновий Юрьев

— Ты машинные новости вчера видел?

— А как же, господин стерегущий. Как раз портрет этого бандита видел. А потом, когда услышал, что у старухи кто-то есть, я подкрался незаметно и заглянул в окно. А он пожалуйста, сидит как миленький…

— Ты машинные новости вчера видел, я спрашиваю?

— Я ж вам объясняю, господин стерегущий…

— Что тебе объявила машина, да будет благословенно имя ее?

— Как вы говорите?

— Что тебе объявили про этого Лика Карка? — зарычал стерегущий.

— Что он совершил страшное преступление и задержан нашими замечательными стерегущими.

— Правильно. За-дер-жан. Вчера. А ты что утверждаешь? Что его задержали только сегодня, только сейчас и с твоей помощью. Так? Чего затрясся, отвечай!

— Я… я…

— «Я, я»… Заякал! Соображать раньше нужно было, теперь поздно. Ты, оказывается, у нас умный. Умнее машины, да будет благословенно имя ее. Молчи. Пошли все.

Через два часа Лик уже сидел в храме судебного контакта. Так же как и в тот злосчастный день, когда он вздумал просить у машины разрешение на встречу с Чуной, он сидел и смотрел на серебристый экран. Только теперь рядом с ними, по обеим сторонам, стояло по стерегущему.

Булл, булл, билось размеренной болью в голове у Лика. И не было больше ни мыслей, ни чувств, ничего, кроме тупого отчаяния. Лик закрыл глаза. Только бы не видеть страшных слов на экране. Может быть, если он их не увидит, они и не появятся на самом деле…

И вдруг он услышал, как один из стерегущих пробормотал:

— Скажи-ка!..

Он открыл глаза. На серебристом экране четко выделялись черные буквы: «Отряд охотников».

«Что такое охотник?» — подумал Лик и не почувствовал даже радости. Охотник… он слышал такое слово, но никогда не видел ни одного охотника, даже не представлял, какого они сектора.

Его долго везли куда-то в закрытой платформе. В кузове было душно, платформу покачивало, и Лик задремал. И сразу явилась к нему Чуна. Личико ее было печально. Она была маленькая, как опослик, и, как опослик, уселась к нему на грудь, жалобно заверещала. Не может этого быть, чтобы Чуна была опосликом, подумал Лик. Наверное, он спит, потому что только во сне асы и все предметы теряют свою привычную форму. Но только он подумал, что спит, как тут же проснулся.

Платформа остановилась. Послышался лязг отпираемой двери, и голос сказал:

— Выходи.

Лик вышел из кузова платформы и увидел, что находится во дворе, обнесенном невысоким забором, по верху которого была протянута проволока. Рядом со стерегущим стоял коренастый ас с толстыми ногами. Лик уставился на его шею: ну и ну, первый раз видел он аса без знака своего сектора. Странный ас подписал какие-то бумаги, кивнул стерегущему, и платформа бесшумно выплыла со двора. Массивные ворота захлопнулись за ней с сочным металлическим чмоканьем.

Ас стоял и внимательно рассматривал Лика, как будто в нем было что-то интересное. Это было странно. Вот сам ас с непривычно голой шеей действительно являл собой зрелище необыкновенное, а что могло заинтересовать кого-то в Лике?

— Ну и дерьмо присылают! — пробормотал ас. — Смотреть противно!

Это он о нем, подумал Лик, вот булл паршивый. И весь ужас последних часов, все озлобление загнанного зверя бросилось ему в голову. Дерьмом его назвал голошеий. Ну, держись, булл!

Нагнув голову, Лик бросился на коренастого, но получил сильный удар в голову и отлетел в сторону. Он лежал в ныли у самого забора, вытянув длинную шею, и прикосновение прохладного камня забора было приятно. Казалось, оно вытягивает из пего боль.

— Ну, одного у тебя не отнять, — сказал ас, — упрямый черт. Это у тебя есть.

— Но почему… — хрипло сказал Лик.

— Запомни, Лик Карк, ты не имеешь права задавать здесь вопросы. Понял? Это очень просто. Ни одного вопроса. Раньше ты не имел права хотеть. Теперь ты не имеешь еще и права спрашивать. Разговаривать — сколько угодно. Ты можешь произносить целую кучу слов: «повинуюсь», «понял», «да», «нет», «господин старший охотник». Как видишь, слов предостаточно. Каждый раз, когда ты забудешь какое-нибудь из наших правил, тебя будут бить ногами другие рекруты. И при этом ты должен повторять уже только одно слово «повинуюсь». Понял, Лик Карк?

— Да, но как же… — сказал Лик, но страшный удар ногой подбросил его в воздух.

— Ты употребил сразу три запрещенных слова: «но», «как», «же». За это тебе полагается три удара. Два ты уже получил. Третий получишь, как только к тебе вернется способность чувствовать боль и унижение. Запомни: никогда не бей аса, если он не может испытывать боль или унижение, а еще лучше и то и другое вместе. Что толку в таких побоях? Ты, конечно, захочешь узнать, как определить, может ли ас испытывать боль в тот или иной момент. Правильный вопрос, но только не задавай его. Никогда не задавай никаких вопросов. На все вопросы, которые должны приходить тебе в голову, ты получишь простые, ясные ответы. А те, которые не должны попадать в твою башку, гони подальше. Понял? Подумай, прежде чем ответить, говорю это тебе как новичку. Понял?

Лик увидел, как ас поднял ногу для удара. До чего же толстая нога. Как, он сказал, следует говорить? Ага: «понял».

— Понял, господин старший охотник, — пробормотал Лик.

Ас нехотя опустил ногу.

— Это уже лучше. Но не бормочи, а говори ясно и радостно. Когда тебя бьют, ты должен радоваться, потому что тебя учат, тобой занимаются, на тебя тратят силы. Понял?

— Понял, — уже громче сказал Лик и не успел увернуться, как нога аса сделала неуловимое движение, и острая боль прострелила его туловище.

— Нет, нет, это не за ответ, — спокойно сказал старший охотник, — ответ был неплох. Для такого мозгляка, как ты, да еще в первый день ответ был совсем недурен. Это тот удар, что я остался тебе должен. Да, так на чем же мы остановились? Ага, как отличить, может ли ас испытывать боль и унижение и, стало быть, стоит или не стоит наказывать его в это время. Все дело в глазах. Заставляй смотреть тебе в глаза. Если глаза что передние, что боковые, неважно — ясные и в них виден ум, бей смело. Также бей, если в глазах видны ненависть, гнев, презрение, вопрос. Если увидишь мольбу о пощаде, повремени, потому что молящий тебя ас склонен воспринимать удары как нечто заслуженное, а заслуженное наказание не так эффективно, как незаслуженное. Почему мне было приятно бить тебя, Лик Карк? Да потому, что ты был возмущен, ты считал, что я сволочь, булл, издеваюсь над тобой. Так?

— Да, господин старший охотник, — машинально ответил Лик.

— Вот видишь, ты уже ответил правильно. Но я тебя сейчас не ударю за твое признание, что ты мысленно назвал меня буллом. И знаешь, почему? Потому что, как я уже объяснил, это воспринималось бы тобой как наказание справедливое и не такое обидное. А такие побои уже не так интересны. Согласен?