Особое задание - Владимир Возовиков

— Я не знал, товарищ лейтенант. Надо хоть разок побывать там.

— Побываешь, Виктор Сергеич.

Васильев притормозил на крутом спуске. Внизу, в долине, снова бирюзой заблестела река.

— На этой дороге, а может, на другой, тоже поставят памятник шоферу, — продолжал лейтенант. — Афганистан не забудет тех, кто выручил его в самые трудные годы.

— Вы думаете?

— Уверен. Афганцы уже говорят об этом. И не сомневаюсь, что памятником станет именно «Урал». Может быть, даже ваш.

— Вряд ли. У меня на кабине всего две звездочки за дальние рейсы, а есть в роте и по двадцать.

— Звездочки, Васильев, — дело наживное… Что это там, остановка?

Колонна замедлила ход, головные машины уже затормозили перед мостом, где стоял усиленный армейский пост. Лейтенант вылез на подножку, настороженно осматривался. Оба чувствовали возрастающую тревогу, хотя и не обмолвились о ней. Сбоку от дороги раскинулся по долине довольно большой кишлак, прячась среди садов и раскидистых платанов. Он казался вымершим, и это недобрый знак. Жители придорожных селений каким-то образом узнают о близости бандитов и прячутся в горах. Опустевшие кишлаки — молчаливое предостережение всем, кто проезжает горными трассами. Возле головных БМП старший поста, жестикулируя, что-то объяснял начальнику колонны. Вышедшие из машин афганцы негромко перебрасывались словами, то и дело оглядываясь на высокий серый дувал, отгородивший кишлак от дороги. Неужели здесь, вблизи военного поста, возможна засада? Но вот за мост, в сторону ущелья, двинулся бронетранспортер саперов, по колонне передали приказ: провести контрольный осмотр техники, быть готовыми к немедленному движению. О близости противника — ни слова. Впрочем, и водители, и охранение от начала и до конца рейса обязаны быть готовыми к ежеминутному отражению вооруженного налета.

Саперы возвратились через полчаса. По колонне сообщили: впереди, в ущелье, обнаружены следы недавней попытки заминировать дорогу. Во всех экипажах боевых машин приказано усилить наблюдение. И снова бронетранспортер с саперами первым двинулся через мост, ведя за собой колонну. Солдаты сторожевого поста жестами приветствовали проезжающих, желая счастливого пути. Васильев часто думал об этих бесстрашных ребятах. Исправно несут службу, а случится нападение — решительно отбивают. Правда, помощь в таких случаях не задерживается — подвижные группы и вертолеты постоянно готовы оказать необходимую помощь.

Ущелье было довольно широким, оно медленно изгибалось, дорога часто обегала скальные выступы ближнего хребта, и головные машины терялись из виду. Серые склоны в каменистых осыпях то напирали на дорогу, то вдруг далеко отступали, и тогда хорошо просматривались покатые, изрезанные распадками бока гор, их неровные тупые гребни. Хотя колонна увеличила скорость, в зеркальце заднего обзора Васильев всё время видел неотступно идущие за ним горючевозы, а иногда и бронетранспортеры с задранными стволами крупнокалиберных пулеметов, фигуры автоматчиков на верхней броне. На афганских дорогах главная опасность — минная, поэтому десантники на маршах редко забираются внутрь машин. Пальцы их сейчас — на спусковых крючках автоматов, и свинцовый ливень каждое мгновение готов хлестнуть по каменным бокам гор. Однако сам Васильев никаких признаков опасности не замечал, поэтому, наверное, он и не услышал первых выстрелов, только показалось — будто гремучий ветерок пронесся по дороге, взвихряя пыль. Он ещё не до конца осознал, что происходит, как вдруг на полном ходу в кузове переднего грузовика загрохотала зенитка, и молнии её очередей, прошивая солнечный воздух ущелья, словно взорвали его.

— Началось! — крикнул лейтенант незнакомым, жестким и почти веселым голосом. — Жми на всю железку!

Теперь Васильев видел: стреляют не только зенитчики — стреляют и автоматчики, сидящие в кузовах за баррикадами из мешков с мукой, крупой и сахаром, а из-за крутого скального выступа, скрывшего голову колонны, в сторону левого хребта стремительно тянутся малиновые полосы — бьют автоматические пушки боевых машин пехоты. По середине горного склона непрерывно бегали вспышки огней, там плясали серые быстрые смерчи, оставляя в воздухе облачка каменной пыли. Он видел, как уходили за поворот расписные «барабухайки», его взгляд не отрывался от сгорбленных человеческих фигурок, висящих на их подножках, и всё же успел заметить в зеркальце заднего обзора, как идущий за ним горючевоз вдруг резко отстал, вильнул на обочину, явно собираясь остановиться. Ещё не отдавая себе отчета, Васильев сбросил газ и нажал тормоз, почти физически ощутил, как ребристые скаты вцепились в дорожный камень, услышал визг резины.

— Зачем? Что случилось?! — крикнул офицер.

— Бензовоз!..

Забыв о том, что воздух ущелья пронизан разящим свинцом, Васильев распахнул дверцу и высунулся из кабины. Теснина была наполнена оглушительным грохотом выстрелов, многократно умноженных эхом. Горючевоз стоял на обочине, знакомый сержант торопливо поднимал капот, а мимо на большой скорости проносились другие машины с цистернами. Всё правильно: они не имеют права останавливаться под обстрелом, их главная задача сейчас — быстрее выскочить из зоны огня. Впрочем, и его задача — та же. Выручать аварийную машину — дело технического замыкания и экипажей охранения. Лишь теперь за грохотом выстрелов Васильев различил жесткие, свирепые щелчки по камню и отвратительный вой рикошетных пуль. Хотелось изо всех сил крикнуть сержанту: «Ложись!» — остановившийся горючевоз магнитом притягивал к себе огонь врага, — но, уже понимая, что сержант не услышит или, услышав, не послушается, он снова упал на сиденье «Урала», включил задний ход и сразу врубил полный газ. Лейтенант только спросил:

— Вытянем?

— Вытянем! — Существо Васильева наполнилось какой-то яростной силой. — Обязательно вытянем, это ж — «Урал»!..

Потом, выпрыгнув из кабины, он услышал, как железо стегнуло по дороге, по кузову машины, что-то взвизгнуло перед самым носом, но не остановился, не отпрянул, не упал в кювет. Сержант лежал за передним скатом своего автомобиля, яростно ругаясь, бил и бил из автомата по хребту, с которого обстреливали колонну. Сзади надвинулся грохот крупнокалиберного пулемета, где-то трескуче взорвалась то ли мина, то ли граната «базуки». Васильев было подумал, что сержант ранен, но когда отцеплял буксирный трос, тот оказался рядом.

— Двигатель побили, сволочи! Ну я им!.. — Он опять вскинул автомат.

Васильев сунул ему трос.

— Живо цепляй, земляк, и — в кабину!

Лейтенант из-за борта «Урала» бил короткими прицельными очередями по вспышкам душманских винтовок и автоматов на гребне. Сержант, пригибаясь, накинул петлю троса на буксирный крюк горючевоза, и вдруг раздался визгливый, трескучий звон, по капоту пошли рваные дыры, белые лучики пробоин разбежались по переднему стеклу кабины. Остро пахнуло керосином и горелым железом. Сзади вывернулась чадная, пыльная туша бронетранспортера, закрыла собой хребет. Подавляя все звуки вокруг, из боевой башенки длинной очередью ударил крупнокалиберный пулемет — будто огненной многохвостой плетью стегнул по хребту; из открытых смотровых лючков бронемашины хлестали свинцом автоматы и ручные пулеметы. Душманские пули умолкли, сержант стоял у бампера, согнувшись, прижимая ладони к лицу. К нему рванулся лейтенант.

— Ранен? Васильев — вместе с ним в кабину, за руль. Я поведу «Урал»!

— Нет, я сам! — Сержант выпрямился, оторвал руки от лица. По щеке его текла струйка крови. — Я — сам!

Снова загрохотал крупнокалиберный пулемет, сержант, словно подброшенный, метнулся в кабину горючевоза, лейтенант — за ним: раненого нельзя оставлять одного за рулем. Уже с подножки своего «Урала» Васильев увидел: из цистерны, на высоте человеческого роста, серебристо переливаясь, бьет струйка керосина и темным пятном расползается по серой дороге.

Он трогался по всем правилам, очень осторожно, очень медленно, и верный товарищ «Урал» не подвел Васильева: уже через минуту движения удалось перейти на вторую передачу. По счастью, участок дороги оказался ровный, лишь за поворотом возник небольшой подъем, и Васильев взял его с разгона. Теперь оба бронетранспортера шли рядом, свирепым огнем отвечая на каждый выстрел с гор. Васильев будто сросся со своим автомобилем, чувствуя его предельное напряжение, неустанно помогая ему расчетливой работой педалей, руля, коробки передач, и просил его, просил, как человека, выдюжить, не перегреться, не заглохнуть.

Колонна стояла на открытом плато, поджидая отставших. Теперь грузовики находились в безопасности, и одна из боевых машин пехоты выдвигалась из головы колонны в хвост. Увидев идущий «Урал» с бензовозом на буксире, летучку и бронетранспортеры, экипаж остановился на обочине, нацелив пушку на опасный хребет. Душманы больше не стреляли. Их крупнокалиберные пулеметы были уничтожены в первые минуты боя, а для винтовок и автоматов цель, вероятно, стала недоступной. В колонне тогда еще не знали, что банды, напавшей на них, к тому времени, по сути, уже не существовало…