Путеводитель по стране сионских мудрецов - Игорь Губерман

И представьте себе, из этого текста с очевидностью следует, что был Иуда самым любимым и верным учеником Иисуса. И знаменитый поцелуй был не чем иным, как исполнением воли Учителя, — ученик приносил себя в жертву, обрекая себя на вечный позор и презрение. Христианская секта, признававшая Иуду истинным апостолом Иисуса, существовала с глубокой древности, но, естественно, в подпольном бытовании. С редкостным единодушием церковь, как западная, так и восточная, проигнорировала появление Евангелия, что совсем не удивительно. Устоявшееся в христианстве понимание отношений Иисуса и Иуды, да и многое другое, с появлением этого текста нуждалось бы в крутом пересмотре, на который церковь не решалась.

И наконец — евреи. Зловещая тень поступка Иуды накрыла целиком и религию, и народ. Сочетаясь с другими особенностями евреев (строгости в еде, суббота, обрезание), это предание навеки обособило евреев как иных, чужих и презираемых. Об этом доведется нам еще поговорить, пока же мы для пущей достоверности нашего труда напомним тот известный факт, что ведь Иуда денежки вернул (что, кстати, тоже веско говорит о подлинности Евангелия от Иуды) и повесился на осине, росшей на Горшечном поле. А Горшечное поле, если стоять спиной к Старому городу, а лицом к мельнице Монтефиори, — вот оно, по левую руку, под Абу-Тором. И это было там!

Итак, Иисус арестован, и следующий наш объект — дом первосвященника Каиафы, куда он был приведен. Дом находится на горе Сион, напротив Сионских ворот, на территории, окруженной забором. За забором — армянское кладбище и этот самый дом. При раскопках там был найден оссуарий — ящичек для высохших костей, на котором прямо написано: «Иосиф бен-Каиафа». Оссуарий увидеть можно, он в Музее Израиля, а вот дом — никак: армяне его реставрируют вот уже больше четверти века, и нам по случаю удалось туда пробраться всего один только раз. Причем это было так давно, что мы все напрочь позабыли. Нам не стыдно в этом признаться: что есть, то есть, мы всегда говорим правду. А кстати, чуть не забыли: еще один дом Каиафы находится в районе Абу-Тор. Правда, он не сохранился. Зато сохранилось название, данное христианами этому месту: Гора Недоброго Совета, и мы полагаем, что нет нужды объяснять почему. Кстати, некогда именно здесь, на вершине Абу-Тора разбил свой лагерь полководец Помпей. А само это место названо в память об одном из полководцев Саладина, имевшем привычку скакать в бой на быке («бык» по-арабски «тор»).

А дальше была встреча с Пилатом, приговор и смерть. И еще кое-что: путь к смерти. И воскресение. Все места, связанные с этими событиями, хорошо известны, и мы не будем распространяться о них подробно. Остановимся лишь на нескольких, и первое из них — крепость Антония.

Крепость эта защищала Храмовую гору с севера и была резиденцией римских прокураторов во время пребывания в Иерусалиме. Если вы поднимаетесь по улице от Львиных ворот, проходите мимо церкви Святой Анны, то через несколько десятков метров по левую руку вы увидите ступени, ведущие к закрытой двери. За дверью — окруженный строениями большой двор с деревьями. Скорее всего, вас туда не пустят, ибо это мусульманская школа для мальчиков, но порой выпадает счастье, и тогда надо пересечь двор, подняться по ступеням, и вы обнаружите себя на балконе, откуда открывается вид на Храмовую гору с Куполом-на-Скале. А поскольку место, где вы находитесь, — это и есть та самая крепость Антония (точнее, то, что выстроено на ее развалинах), то вы стоите на том самом месте, где Пилат допрашивал Иисуса. Поклонники Булгакова без труда (особенно в хамсин) увидят и мучаемого головной болью Пилата, и большую собаку, лежащую у его ног, и замершего центуриона, и человека, стоящего перед прокуратором.

Вся Виа Долороса разбита на так называемые станции, каждая из которых — место одного из событий, происшедших с Иисусом по пути на Голгофу.

Пересекающая улицу часть арки, по мнению археологов, относится ко II веку и является остатком триумфальной арки, воздвигнутой императором Адрианом в честь победы над Бар-Кохбой. Меж тем любому мало-мальски сведущему человеку известно, что называется она «Esse Homo», то бишь «Се человек», и что она не что иное, как ворота двора крепости Антония. А если вы зайдете в Обитель добрых сестер, то увидите маленький кусочек подземного Иерусалима, часть системы водоснабжения города — знаменитый бассейн Струтиана, выстроенный, понятное дело, Иродом. (А может, и не Иродом, но пожалуй, все-таки Иродом.) Нам уже надоело повторять, что это зрелище весьма впечатляющее, но других слов у нас нет, а кроме того, это чистая правда. Погуляв по подземелью, вы выйдете на площадь преториума (она сегодня находится внутри здания), на мостовой которой сохранились вырезанные на камнях схемы игр, в которые и до сего дня играют израильские дети, — «Пять камушков», например. Играли в них и в тот день, когда, тяжело ступая по этим самым камням, с крестом на спине, Иисус пересек двор и, пройдя через арку «Се человек», отправился в свой последний земной путь.

Виа Долороса, делая несколько поворотов, поднимается вверх — туда, где когда-то за Судными воротами (нынче их развалины находятся в церкви Александра Невского) белел похожий на череп холм. На иврите череп — гульголет, так что происхождение слова «Голгофа» не представляет собой загадку ни для нас, ни для вас.

В Иерусалиме давно уже все перепуталось: земное, небесное, подземное. Город разрушался, строился, перестраивался, и тем самым одна эпоха налезала на другую, проваливалась и выбиралась на поверхность в самых неожиданных местах. Сегодня на крыше церкви Гроба Господня — эфиопская деревня, точь-в-точь такая же, как там, в Эфиопии. Белые хижинки. Статные красивые эфиопы. Колодец и рядом выступающий из земли купол.

Направо — копты, налево — эфиопы. В эфиопской церкви на стене висят то ли иконы, то ли картины — изумительные примеры наивного, местного, национального — называйте как хотите — искусства. На одной из них изображен визит царицы Савской к царю Соломону. За троном царя стоят два хасида с пейсами и в шляпах. Как известно, от этого визита у царицы родился сын, ставший родоначальником династии императоров Эфиопии, в память о давнем событии носивших титул Лев Иудеи. Увы, династия пресеклась революцией во второй половине прошлого века. Последний император Хайле Селасие побывал на родине своего далекого пращура во время Второй мировой войны, когда его страна была захвачена муссолиниевской Италией. Он жил в Иерусалиме неподалеку от главной эфиопской церкви, рядом с улицей Пророков, в доме, где сейчас находится Израильское радио. Заполняя вид на жительство, как то было предписано правилами британской администрации, в графе «профессия» Хайле Селасие написал: «император». Церковь эфиопов маленькая, но зато двухэтажная. На первом этаже — иконостас, ничем не примечательный иконостас греческой работы, судя по всему — XIX века. Достался он эфиопам не в самом блестящем состоянии, в частности — в нем не хватало трех икон. Эфиопы, очевидно, решили обойтись собственными силами. Разница между холодной, бездушной греческой работой и полнокровной праздничной эфиопской живописью видна невооруженным глазом.

Выйдя из церкви на улицу, вы оказываетесь на площади перед главной святыней христианского мира — храмом Гроба Господня. Здесь под плитами площади лежат крестоносцы, погибшие при взятии Иерусалима. Прямо перед входом — гробница Филиппа, знаменитого английского рыцаря, который вместе со своими соратниками некогда вынудил короля Иоанна Безземельного подписать Великую хартию вольностей, ограничившую самодержавную власть короля.

Сама церковь большая и какая-то несуразная, лишенная архитектурной логики: она создавалась не в соответствии с неким единым планом, а является конгломератом церквей, стоявших на этом месте до ее строительства. Ее фасад с красивой резьбой на камне был построен крестоносцами, и с немалой гордостью отметим — отличается от любых других фасадов. Обычно портал предполагает нечетное количество входов, здесь же перед нами две арки (одна из которых позже была заложена). Эта архитектурная несуразица восходит к замурованным воротам Милосердия (в восточной стене Храмовой горы), которые откроются при пришествии Мессии.

Деревянные двери, ведущие в Храм, заставляют сильнее биться сердце каждого русского человека, ибо они покрыты вырезанными в дереве именами русских паломников, побывавших здесь до нас. Например: некий Авраам оставил здесь свою подпись аж в 1818 году, а Митько из Копниц — в 1834 году. Вы тоже можете попробовать, но вряд ли вам дадут. Девятнадцатый век с гораздо большим пониманием относился к извечной страсти людей загадить своими именами все, что было создано до их рождения. При входе справа — лестница, ведущая на Голгофу. Да-да. Понимать это надо так, что вся Голгофа застроена, и от нее можно увидеть лишь кусочек нижней части — там, где образовалась трещина — последствие землетрясения, вызванного смертью Иисуса, — и кусочек наверху — там, где стояли три креста и где сегодня истово фотографируется народ, пришедший сюда со всех концов мира.