Интернат для брошенных мужчин - Марина Полетика

– Да кто же будет с сумасшедшим разговаривать? – обиделась Наталья. – И хорош будет муж, если в каждую юбку вцепляется.

– А ты соглашайся, – посоветовала она. – Я тебе его адрес дам, напишешь письмо по электронной почте, напомнишь ему, мол, та самая, Хозяйка Медной горы. Фотографию еще приложи для гарантии. Дня через два он тебе предложение сделает. Потом приедет, зарегистрируетесь – и сразу обратно, увози его скорее отсюда. Там он быстро в норму придет. Тамошние женщины тебе не конкурентки. Ты же у нас вон какая! Не зря ведь из всех наших Юрий тебя на роль Хозяйки выбрал, у него глаз наметанный, он же режиссер!

Оказавшаяся в выигрышной позиции Людмила Петровна была великодушна, а оттого щедра на комплименты и убедительна. Наталья слушала ее очень внимательно. Она открутила одну бигудюшку и стала наматывать на палец толстый, как колбаска, коротенький, пружинящий локон.

– Ну? Поняла? – подбодрила ее Людмила Петровна. – Ты и умница, и красавица! И моложе меня! Что тебе тут пропадать? Америка – страна больших возможностей. Поезжай! Будешь там фермершей, уважаемым человеком. А наши мужики что? Ну их к черту!

– К черту… – задумчиво повторила Наталья.

– А ребенка ему родишь, он вообще только на вас смотреть и будет! Давай прямо завтра и соглашайся, не откладывай! А то, не дай бог… – торопилась закрепить успех Людмила Петровна. И добавила последний аргумент: – А как тебе все наши завидовать будут!

Он и оказался решающим. Наталья, теряя тапочки, как Золушка, уже летела по лестнице к себе на первый этаж, на ходу сдирая бигуди и рассовывая их по карманам халатика.

– Наталья! А у тебя Интернет-то есть? – перегнувшись через перила, прокричала Людмила Петровна. – А то ко мне приходи!

– Есть! – снизу заорала Наталья. – Я прямо сейчас…

Людмила Петровна закрыла дверь, улыбаясь, посмотрела на забытые в прихожей банку с сахаром и книгу и поняла, что участь Джона решена и неотвратимое счастье свалится на него в самое ближайшее время.

Выпроводив соседку, она, все еще улыбаясь, вернулась в кухню и пересыпала сахар обратно в большую трехлитровую банку. Потом присела к столу и задумалась. А ведь это она не иначе как у Юры научилась вот так переворачивать ситуацию, из безвыходного положения находя выход. Может, и Тимку укоротить получится, и у Натальи тоже как-нибудь наладится… Одной-то женщине тяжело, конечно. Ее взгляд упал на свою чашку с недопитым чаем, потом на ту, из которой так и не отпила Наталья. Надо же, наговорила тут с три короба… и случилось странное.

Людмила Петровна вскочила и принялась лихорадочно убирать со стола. Потом постелила новую чистую скатерть. Достала из холодильника шпроты, колбасу, сыр, масло, варенье. Красиво порезала хлеб. Вместо старых тарелок и чашек достала из серванта новенький сервиз – ездила в Сысерть на фарфоровый завод за товаром для магазина и не удержалась. Уж больно был хорош: вроде малахитовый, с золотыми ободками по краешку, а ручки у чашек, как ящерки. Ни разу не пользовалась, а тут достала, словно кто под руку толкал. Разложила все красиво, расставила, полюбовалась.

И позвонила Родину.

Он не удивился, хотя времени было полдесятого. Она сказала, что надо насчет заявки посоветоваться: завтра сдавать, а дело не идет. Не поможет ли?

– Помогу, – согласился Юрий. – Сейчас буду.

Пока ждала, поставила на стол бокалы. И бутылку вина из старых запасов. Яблоки порезала на тарелочку. Притащила из комнаты вазу со своими любимыми ранними астрами. И села ждать. Потом вскочила, вспомнив Натальины бигудюшки, помчалась в ванную, вымыла голову. Высушить уже не успела: от Лесной до ее дома десять минут ходу.

Гостя провела не в комнату, где компьютер стоял и бумаги были разложены, а в кухню, к столу. Он удивился: что за праздник?

– Садись-садись! – подбодрила его Людмила Петровна. – Не бойся! Я, Юра, хочу тебе предложение сделать. Ты мне очень нравишься. Я тебя, можно сказать, люблю. Поэтому выходи за меня замуж. То есть наоборот, конечно. Я предлагаю тебе взять меня замуж. Ты согласен?

– Ты… серьезно? – опешил Родин.

– А то как же? – веселилась Людмила Петровна. – И зря ты так удивляешься. Нет, ты вообрази: я здесь одна. Никто меня не понимает. Рассудок мой изнемогает, и молча гибнуть я должна – так, что ли, по-твоему? Я жду тебя: единым взором надежды сердце оживи иль сон тяжелый перерви, увы, заслуженным укором. Я жду, Юра!

– Пушкин, «Евгений Онегин», письмо Татьяны Онегину, – пробормотал Родин.

– Нет, я понимаю, что нехорошо женщине первой признаваться. Теперь я знаю, в вашей воле меня презреньем наказать. Но что же делать, если ни он, ни ты сами ничего не замечаете?

– Кто – он? – уточнил Родин.

– Онегин! – пояснила она. – Он не замечал, что Татьяна его любит, ты не замечаешь, что я тебя люблю. Ты же меня тоже любишь, я знаю. Так ты согласен?

– Да на фиг я тебе нужен? – взвился Родин. Вскочил, забегал по крошечной кухне, бормоча и махая руками.

Людмила Петровна посторонилась вместе с табуреткой, поджала ноги и с интересом наблюдала. Только бокалы от краешка стола отодвинула на всякий случай.

– Я нищий! У меня даже квартиры нет! И работы нет! У меня перспектив нет! Мне в городе все пути отрезаны! Что толку, что я тебя люблю, черт побери! – орал Родин, бегая по кухне.

– Ага! – воскликнула Людмила Петровна. После того как она ему все сказала, ей стало легко и весело, и сам черт не брат! – Любишь – женись, у нас в народе так говорят.

– Я мужик. И не имею права… – остановившись наконец перед ней, устало и серьезно произнес Родин.

– То есть ты мне отказываешь?! – притворно испугалась она.

– Ты издеваешься? – опять заорал Родин. – Что ты веселишься? Дурацкая ситуация!

– Дурацкая. Мне тоже так кажется. Тогда давай по-нормальному. Теперь ты делай мне предложение. А я согласна. Я тебя люблю, Юра. Без тебя я бы давно пропала. Еще тем летом, когда по глупости подумала, что все смогу сама. Это же ты все сделал, придумал. Это все твое. Я за тобой как за каменной стеной. Ты самый лучший на свете. Ты настоящий. Я и у парней своих спросила, они тоже согласны.

– Ну, раз все согласны, то тогда и я согласен, – вздохнул Родин и плюхнулся на табуретку рядом с ней. – Женюсь! Твоя взяла.

К осени сыграли свадьбу, гуляли всем селом: шутка ли, международных бракосочетаний в Большом Шишиме пока не случалось – и торжественно проводили супругов Спарроу в Соединенные Штаты Америки крепить успехи тамошнего сельского хозяйства. Наказали писать почаще и на будущее лето непременно всей семьей приезжать в гости. Людмила Петровна и Родин зарегистрировались тихо, без свидетелей: она стеснялась почему-то. Посидели потом с мамой, да Сашка приехал.