Чудо десяти дней. Две возможности. - Эллери Куин

Дверь кабинета распахнулась, и оттуда с сияющей улыбкой вышла еще одна беременная женщина, постарше той, что сидела в приемной. Эллери увидел в кабинете старого доктора Уиллоби. Действительно старого, высохшего, сморщенного. Его проницательные глаза потускнели и сделались больше и водянистее. Он бросил взгляд на Эллери, предупредив: — Я освобожусь через несколько минут, сэр. А потом кивнул молодой беременной женщине. Она поднялась, сжимая в руке коричневый сверток, и направилась в кабинет. Доктор Уиллоби снова закрыл дверь. Когда она появилась в приемной, уже без пакета, доктор Уиллоби пригласил фермера.

После того как фермер покинул кабинет, его порог переступил Эллери.

— Вы меня не помните, доктор Уиллоби.

Старый врач передвинул сползшие на нос очки и всмотрелся:

— Да это же мистер Квин. — Он подал Эллери мягкую, и влажную и дрожащую руку. — Я слыхал, что вы приезжали к нам в прошлом году, — проговорил доктор Уиллоби, взволнованно отодвинув стул. — Еще до того, как в газетах написали об этой кошмарной истории. Почему вы нас не навестили? Герми Райт на вас ужасно разозлилась. Да и я тоже обиделся!

— Я провел в городе лишь девять дней, и дел у меня было невпроворот, — со слабой улыбкой пояснил Эллери. — А как поживает судья Илай? И Клэрис?

— Постарели. Да и все мы постарели. Но что вы здесь сейчас делаете? Ну, это не имеет значения. Позвольте мне позвонить Гермионе и сообщить…

— Не надо, прошу нас, — остановил его Эллери. — Спасибо, доктор, но я в городе всего на день.

— По какому-то уголовному делу? — покосился на него старик.

— В общем, да. Мне надо кое-что уточнить, — улыбнулся Эллери. — Возможно, я и сегодня повел бы себя не слишком вежливо и не появился бы у вас, доктор, если бы не потребность в одной срочной информации.

— И наверное, лишились бы последнего шанса застать меня в живых, — ухмыльнулся врач.

— Почему, что вы имеете в виду?

— Ничего. Это просто моя старая шутка.

— Вы больны?

— Каждый раз, когда мне задают подобный вопрос, я вспоминаю афоризм Гиппократа, — отозвался доктор Уиллоби. — «У стариков меньше болезней, чем у молодых, но их болезни навсегда остаются с ними». Нет, ничего существенного. Работы поубавилось, вот и все! Я теперь не оперирую…

Желтая кожа, растянутая, обвисшая и словно протравленная кислотой, в мелких складках и морщинах, — неужели у него рак?

— А что за информация вам понадобилась, мистер Квин?

— Сведения о человеке, погибшем в результате несчастного случая летом 1917 года. По фамилии Сауфбридж. Вы его помните?

— Сауфбридж, — нахмурился доктор.

— Вероятно, вы знаете больше райтсвиллцев, живых и мертвых, чем кто-либо в городе, доктор. Сауфбридж.

— В Слоукеме когда-то жила семья Соубридж. Они держали платную конюшню году этак в 1906-м…

— Нет, я говорю о человеке по фамилии Сауфбридж, и он был врачом.

— Медиком? — с удивлением поглядел на него доктор Уиллоби.

— Да.

— Практикующим врачом?

— Я так полагаю…

— Доктор Сауфбридж… Нет, он не мог практиковать в Райтсвилле, мистер Квин. Да и где-либо в округе, а не то я бы о нем слышал.

— По моей информации, он практиковал в Райтсвилле. Принимал роды, ну и все такое.

— Кто-то, по-видимому, ошибся. — Старик покачал головой.

— Да, кто-то, по-видимому, ошибся, доктор Уиллоби, — неторопливо произнес Эллери. — Можно мне позвонить по вашему телефону?

— Разумеется.

Эллери набрал номер полицейского управления.

— Шеф Дейкин… Дейкин? Это Эллери Квин… Да, верно, я снова здесь. Нет, лишь на день. Как вы поживаете?

— Все тот же денди и баловень судьбы, — с восхищением откликнулся Дейкин. — Приезжайте ко мне, я вас жду.

— Не могу, Дейкин. Просто нет ни минуты времени. Скажите, что вам известно о некоем Бермере из Конхейвена?

— О Бермере? Владельце детективного агентства?

— Да. Какая у него репутация, Дейкин? Он заслуживает доверия? Он надежен?

— Что же… Я вам прямо отвечу…

— Да?

— Бермер — единственный частный детектив штата, которому я доверяю без малейших сомнений. Я знаком с ним четырнадцать лет, мистер Квин. Если вы собираетесь с ним работать или иметь еще какие-то дела, то лучше его никого не найдете. Его слово — закон.

— Спасибо.

Эллери повесил трубку.

— Джордж Бермер — мой пациент, — заявил доктор Уиллоби. — Он всегда приезжает ко мне лечиться из Конхейвена. У него геморрой.

— И вы ему доверяете?

— Да, я Джорджу полностью доверяю.

— По-моему, — проговорил Эллери, поднявшись со стула, — мне пора бежать, доктор.

— Я вам никогда не прощу столь короткого визита.

— Я и сам себе его не прощу. Берегите себя, доктор.

— Я лечусь у величайшего целителя в мире, — улыбнулся доктор Уиллоби, и они пожали друг другу руки.

Эллери очень медленно побрел по Вашингтон-стрит к площади.

Дидрих Ван Хорн солгал.

В прошлом сентябре Дидрих Ван Хорн сочинил длинную и запутанную историю, и она от начала до конца оказалась ложью.

Невероятно. Но так все и случилось.

Почему? Зачем нужно было изобретать несуществующих родителей для приемного сына, которого он любовно воспитывал с младенческих лет?

«Погоди.

Возможно, Мэтти и Аарон Уайи были… Возможно, тут имелось другое объяснение».

Эллери быстро забрался в такси, припаркованное перед «Холлисом», и крикнул:

— На кладбище Фиделити.

3

Он попросил таксиста подождать.

Перелез через каменную ограду и, прибавив шаг, направился по дорожке, мимо заросших сорняками могильных плит. Солнце уже клонилось к закату.

Немного побродив среди памятников, Эллери отыскал две расположенные рядом могилы — низкое двойное надгробие почти полностью скрылось за буйно разросшимися сорняками.

Он опустился на колени, раздвинув сорняки. «Аарон и Мэтти Уайи».

Вот они, имена, высеченные на мягком, крошащемся камне.

Эллери начал их изучать.

Почему-то теперь они выглядели по-другому. Но и все кладбище выглядело по-другому. Год назад он был здесь ночью, во время сильного ливня. И осматривал каменное надгробие при мерцающем свете зажигалки. Тогда выгравированная надпись вздымалась волнами и как будто плясала.

Он наклонился к надгробию. Что-то было не в порядке с одной из букв. В этом и заключалась разница. А вовсе не в иллюзии плохого освещения и не в провалах памяти.

Последняя буква.

Букву «и» в фамилии Уайи вырезали по-иному, чем остальные буквы.

Ее высекли не столь глубоко. Она явно была выбита непрофессионалом. И стоило Эллери приглядеться попристальнее, как он обнаружил в ней неровность и неуклюжесть, нехарактерные для прочих букв. Чем больше он изучал последнее «и», тем яснее становились отличия. Даже очертания буквы были резче других. В сущности, они были гораздо резче.

Эллери всегда стремился к совершенству и потому, не удовлетворившись наблюдением, вырвал с корнем длинный сорняк, росший на могиле, и, очистив его от листьев, использовал как линейку. Он отсчитал им расстояние от левого края могильного камня до буквы «А» в слове «Аарон». Затем, отмерив большим пальцем точную длину сорняка, приложил свою «зеленую линейку» к правой стороне камня.

Расстояние от буквы «и» в слове «Уайи» на правом конце было короче расстояния на левом конце от буквы «А» в слове «Аарон».

По-прежнему не чувствуя уверенности, он приложил большой палец к правому краю могильного камня, чтобы определить, где остановится кончик сорняка.

Он остановился точно на букве «й» в слове «Уайи».

Эллери всеми силами пытался избежать вывода. Однако вывод неизбежно напрашивался.

Изначально резчик по камню выбил на надгробии:

«Аарон и Мэтти Уай».

А чья-то другая рука, много позже, добавила букву «и». Таков был факт.

Эллери выбросил сорняк и осмотрелся по сторонам. Он увидел растрескавшуюся каменную скамью, сквозь которую проросли сорняки.

Подошел к ней, сел и принялся жевать эти сорняки.

— Эй, мистер.

Эллери внезапно очнулся. Кладбище куда-то исчезло, и он сидел окруженный тьмой. Перед ним в темноте маячил желтый, непонятный конус света.

Он поежился и сжался, плотнее укутавшись в пальто.

— Кто это? — спросил Эллери. — Я ничего не вижу.

— А я подумал, что вы обо мне совсем забыли, — раздался в темноте мужской голос. — Но вы тут что-то засиделись, а вам платить, мистер. Я не выключал счетчик. Вы же просили меня подождать.

Была уже ночь, а он по-прежнему находился на кладбище Фиделити, на растрескавшейся каменной скамье. И перед ним стоял шофер такси с зажженным фонарем.

— А, да, — откликнулся Эллери. Он поднялся и выпрямился. У него затекли ноги и ныли суставы, но что-то в его душе ныло куда сильнее, и от этой боли не существовало лекарств. — Да, конечно. Я оплачу все по счетчику.