Чудо десяти дней. Две возможности. - Эллери Куин

«Я просто поговорю по телефону, — убеждал он себя. — А потом вернусь к работе».

— Детективное агентство Конхейвена, — произнес мужской голос.

— Э… э… здравствуйте, — неуверенно начал Эллери. — Меня зовут Эллери Квин, и я…

— Эллери Квин из Нью-Йорка?

— Да, верно, — подтвердил Эллери. — Э… знаете, Бер-мер, меня кое-что беспокоит в связи с одним старым делом, и я решил проверить ряд подробностей. А потом я с облечением вздохну, совсем как старая дама в кресле-качалке, разматывающая клубок ниток.

— Ну конечно, Эллери. Я сделаю все, что смогу. — Бермер держался подчеркнуто дружелюбно. — И я причастен к этому делу?

— Да, в какой-то степени.

— А о каком деле идет речь?

— О деле Ван Хорна из Райтсвилла. Год тому назад.

— О деле Ван Хорна? Сколько же вокруг него было шума! Мне и самому захотелось поучаствовать. Тогда бы мне достался хоть кусочек газетной полосы, а то вы все себе заграбастали, — засмеялся Бермер, дав понять, что говорит с Эллери как мужчина с мужчиной.

— Но вы в нем участвовали, — возразил Эллери. — Нет, разумеется, не в этой хорошо оплаченной газетной грязи, а немного раньше. Вы ведь провели одно расследование для Дидриха Ван Хорна и…

— Для кого я провел расследование?

— Для Дидриха Ван Хорна. Отца Говарда Ван Хорна.

«Я обратился в одно респектабельное агентство в Конхейвене».

— Для старика этого убийцы? Эллери, да кто вам об этом сказал? — удивился Бермер.

— Он и сказал.

— Кто-кто?

— Старик этого убийцы. Могу привести вам его слова: «Я обратился в одно респектабельное агентство…»

— Ну, это не ко мне. Я никогда не работал ни на кого из Ван Хорнов. Не судьба. Возможно, он имел в виду агентство в Бостоне.

— Нет, он говорил о Конхейвене.

— Один из нас, наверное, пьян! И что же я должен был расследовать?

— Вы должны были отыскать настоящих родителей его приемного сына. Того самого Говарда.

«Несколько минут назад мне позвонили из Конхейвена. Это был глава агентства. Они раскопали всю историю…»

— Я этим не занимался.

— Но вы же глава агентства, не так ли?

— Конечно.

— А кто возглавлял его в прошлом году?

— Я. Оно мое. И я уже пятнадцать лет в бизнесе.

— Но быть может, он поручил расследование кому-то из ваших сотрудников…

— У нас лишь один сотрудник, и это я.

Эллери ничего не ответил.

Затем попытался оправдаться:

— Да, конечно. Сегодня утром я что-то плохо соображаю. А как называется другое детективное агентство в Конхейвене?

— В Конхейвене нет другого детективного агентства.

— Я подразумеваю, в прошлом году.

— И я подразумеваю прошлый год.

— Тогда о чем же мы ведем разговор?

— Я веду разговор о том, что в Конхейвене никогда не было другого детективного агентства.

Эллери опять промолчал.

— А что вам нужно, Эллери? — с любопытством осведомился Бермер. — Все, что в моих силах…

— И вы никогда не общались с Дидрихом Ван Хорном?

— Нет, никогда.

— И никогда на него не работали?

— Нет, никогда, — повторил Бермер.

Эллери промолчал в третий раз.

— Вы еще у телефона? — спросил Бермер.

— Да. Бермер, ответьте мне, вы когда-нибудь слышали фамилию Уайи? У-а-й-и? Аарон Уайи? Мэтти Уайи? Они похоронены на кладбище Фиделити?

— Нет, не слышал.

— Или о докторе Сауфбридже?

— О Сауфбридже? Нет.

— Спасибо вам. Огромное спасибо.

Эллери повесил трубку. Он подождал несколько секунд, а потом набрал номер аэропорта Ла-Гуардиа.

2

Эллери вышел из самолета в райтсвиллском аэропорте ранним августовским полднем и торопливо проследовал мимо здания администрации к стоянке такси.

Воротник его пальто был приподнят, и он плотнее надвинул на лоб широкополую шляпу. Эллери сел в такси.

— В библиотеку. На Стейт-стрит.

Лучше объехать стороной редакцию «Райтсвиллский архив».

Город дремал под августовским солнцем. По Стейт-стрит в тени вязов медленно двигались немногочисленные пешеходы. На ступенях здания суда округа двое полицейских вытирали потные шеи. Одним из них был Джип.

Эллери поежился.

— Вот библиотека, мистер, — проговорил водитель такси.

— Подождите меня.

Эллери взбежал по ступенькам библиотеки, но в вестибюле сразу замедлил шаги. Он снял шляпу и, миновав чучело орла и открытую дверь, оказался во владениях мисс Эйкин. Эллери старался выглядеть как горожанин, уныло мечтающий в жару о тихом, прохладном уголке. И надеялся, что не застанет мисс Эйкин на месте. Но ошибся — вот она, все та же старая Горгона, с острыми чертами лица. Мисс Эйкин штрафовала испуганную девочку лет одиннадцати на шесть центов за книгу, просроченную на три дня. И с подозрением глядела, как та открывает кошелек. Мужчина в пальто протер лицо носовым платком и продолжал вытирать его, пока не прошел мимо стола мисс Эйкин, очутившись в поперечном коридоре.

Эллери сунул в карман носовой платок и взялся за ручку двери с надписью «Кабинет периодики».

Стол дежурного в кабинете периодики пустовал. И в нем находилась лишь одна читательница, молодая дама, которая весело похрапывала над подшивкой старых номеров «Сатурдей ивнинг пост».

Эллери на цыпочках приблизился к папке с подшивкой «Райтсвиллский архив». Он с чрезвычайной осторожностью протащил тяжелый том, озаглавленный «1917», мимо спящей красавицы к пюпитру и потихоньку раскрыл его.

Сильный летний ливень с громом и молниями.

Тем не менее он начал с апрельских статей, решив ознакомиться и с весенними событиями.

Описание трагической гибели местного врача по дороге в город после принятых родов наверняка должно было попасть на первую полосу райтсвиллской газеты в 1917 году. Эллери просмотрел все страницы. К счастью, в те дни «Архив» выходил лишь на четырех полосах.

Он также en passant[23] пробежал глазами колонки с некрологами в каждом номере.

Дойдя до середины декабря, Эллери прекратил чтение и положил подшивку на полку. Оставив молодую даму похрапывать над журналами, выскользнул из райтсвиллской библиотеки через черный ход с суровой надписью «Выхода нет».

Он почувствовал, как утомила его эта проверка.

Эллери направился в сторону Аппер-Уистлинг, и его руки в карманах заметно подрагивали.

У входа в здание телефонной станции Северного квартала он попытался собраться с духом, затратив на это несколько секунд. А затем вошел и спросил, нельзя ли ему переговорить с менеджером.

Какую историю он ему рассказал, Эллери и сам не мог вскоре вспомнить, и, хотя в ней не было пи грана правды, цель оказалась достигнута. Он получил телефонные справочники Райтсвилла за 1916-й и 1917 годы.

Ему понадобилось ровно двадцать пять секунд, чтобы удостовериться: в телефонном справочнике за 1916 год не значился ни один абонент по фамилии Сауфбридж.

У него ушло еще двадцать секунд, чтобы обнаружить: в телефонном справочнике за 1917 год не значился ни один абонент по фамилии Сауфбридж.

В его глазах зажглись азартные, охотничьи огоньки, и он попросил справочники за 1914, 1915, 1918, 1919 и 1920 годы.

Никакой Сауфбридж, ни врач, ни кто-либо еще, не значился и в них.

Когда он надел шляпу, ему стало не по себе.

Он решил держаться подальше от Площади. Изменив маршрут, Эллери спустился по Аппер-Уистлинг, миновал Джезрил-Лейн, Лоуэр-Мейн и свернул к Слоукем. А там пробежал целый квартал до Вашингтон-стрит.

Супермаркет Логана оживляло лишь жужжание насекомых. Отрезок пути между Слоукем и Вашингтон-стрит был пуст. Он с облегчением вздохнул и двинулся по Вашингтон-стрит, устремившись к специализированной клинике. Мельком заметил руку и красивое армянское лицо Энди Биробатьяна в райтсвиллском цветочном магазине за соседней дверью, и у него тут же отпало желание покупать цветы и думать об Армении.

Он поднялся по широкой деревянной лестнице специализированной клиники, негодуя на шум собственных шагов по старым ступеням.

На верхней площадке лестницы Эллери повернул направо, увидев знакомую вывеску «Майлоу Уиллоби. Доктор медицины».

Эллери постарайся улыбнуться, отдышался и вошел в приемную.

Дверь в кабинет доктора Уиллоби была закрыта. В приемной своей очереди ждали два посетителя — фермер с желтым лицом и полными боли глазами и беременная молодая женщина, у которой глаза были отнюдь не печальными, а скорее сонными.

Эллери сел и тоже принялся ждать. Прежняя зеленая громоздкая мебель, выцветшие рекламные плакаты фирмы «Карриер и Айвз» на стенах и прежнее потрескивание вентилятора над головой.

Дверь кабинета распахнулась, и оттуда с сияющей улыбкой вышла еще одна беременная женщина, постарше той, что сидела в приемной. Эллери увидел в кабинете старого доктора Уиллоби. Действительно старого, высохшего, сморщенного. Его проницательные глаза потускнели и сделались больше и водянистее. Он бросил взгляд на Эллери, предупредив: — Я освобожусь через несколько минут, сэр. А потом кивнул молодой беременной женщине. Она поднялась, сжимая в руке коричневый сверток, и направилась в кабинет. Доктор Уиллоби снова закрыл дверь. Когда она появилась в приемной, уже без пакета, доктор Уиллоби пригласил фермера.