Шаманы крови и костей - Айя Субботина

  - Десятка три, господин. - Мужчина сжал ладони в кулаки, словно готов был хоть сейчас выйти с болячкой в кулачный бой. - Никто не вылечился. Госпожа Халит будто бы варит какие-то снадобья, от них у больных жар спадает и мучаются меньше, только мрут все равно. А еще она мазь сделала и всем раздала, и наказала, чтоб мазались ею, тут, тут и тама, промеж ногами. - Капитан указал на шею и подмышки, последнее место показывать не стал.

  - И помогает это?

  - Да как сказать-то, - мялся капитан. - Вот уже третий день ею тремся все, как полоумные. Сегодня с рассветом еще одного в лечебницу отнесли, а он той мазью и жопу подтирал. С другого боку, раньше мы и по трое за день выносили. Кто его знает, господин, помогает мазь от недуга или нет. Я тебе так скажу - воины спокойнее сделались, не бунтуют и то хорошо. Не хотелось бы мне своих вешать за смуту.

  Они поднялись по ступенькам до главных дверей замка, которые предусмотрительно открыли. Прислуга - Арэн не насчитал и половины от того числа, которое помнил - выстроилась неровными рядами и как-то вяло приветствовала его. На лицах их читалось недоумение, удивление, усталость. Все, что угодно, кроме радости от возвращения хозяина. Да и с чего бы им радоваться? Не зря же прозвали Арэном Кровавым.

  Первой ему на встречу вышла Тэлия. Одетая в простое шерстяное платье, подвязанное передником и поясом с мешочками, она больше походила на прислужницу, чем на хозяйку замка. Под ее глазами лежали тени, губы потрескались и кровоточили, а волосы она спрятала под косынку. Женщина поклонилась.

  - С возвращением домой, господин мой, - сказал она негромко. Голос ее хрипел, будто от простуды. - До нас дошли дурные вести, и радость моя безгранична от того, что они оказались напрасными. В тяжкие времена ты вернулся в родные стены, господин мой, но твой стол всегда будет полон вкусными кушаньями, слуги послушными, а кровать - теплой и мягкой.

  - Благодарю, госпожа моя, что сберегла для меня крышу над нашим домом и уют нашего очага, - ответил дасириец традиционными словами.

  В стенах Замка всех ветров оказалось на удивление тепло. На вопрос "отчего так?", Тэлия ответила, что они с Халит уже больше полугода не используют дров для растопки, а пользуются углем. Говорила - и опасливо поглядывала на дасирийца, как отреагирует. От угля было много копоти и пользовалась им только беднота и крестьяне, а знать топила "по белому", дровами.

  - Халит придумала, как сделать отвод для дыма, так, чтоб не коптить весь замок, - продолжала женщина, пока они следовали по узкому коридору. Впереди них с Тэлией следовал прислужник с факелом, и в темной каменной кишке свет от огня казался ненастоящим.

  - Мне уже успели рассказать, как она отличилась с драконом. - Дасириец заставил себя улыбнуться, но женщина не ответила взаимной улыбкой. На том Арэн решил покончить с показной вежливостью. - Покойников сжигаете?

  - Да, - ответила Тэлия. - Пепел зарываем в землю, за стенами замка, на пустыре. Там и раньше ничего не родило, так что земле в убыток не пойдет.

  Дасириец одобрительно кивнул.

  - Арэн, - женщина чуть понизила голос, - боги тебя в этот час послали. Крестьяне бунт подняли, пошли за каким-то разбойником, перестали выплачивать налоги. Часть восточных земель отобрал Баарак, и собирает остальных, кто от Арэна Кровавого ушел. Сулит им всякие блага, и всю землю, которую у тебя отберет, после им раздать, и налогов не брать три года, пока на ноги не встанут. А тому, кто покажет, где в стенах Замка всех ветров щель есть, обещает сотню золотом.

  Арэн скрипнул зубами. Марша, до этого молчаливая, вскрикнула и одернула ладошку. Дасириец не сразу понял, что в сердцах слишком сильно сжал кулак и невольно причинил девочке боль.

  - Велика она, чтоб твоей быть, - сказала Тэлия. Она только мельком глянула на девочку, еще там, на ступеньках перед замком. - Да и не похожа на тебя, хоть кто его разберет за таким-то синяком. Отчего обрита? Вши можно иначе вывести, а девочке нехорошо без кудрей ходить.

  - Как нашел - так домой и привез. Осиротела у меня на глазах.

  - Больная она?

  - Не знаю, - честно ответил дасириец. - Я дня три с ней в пути, ничего такого не приметил.

  - Это хорошо.

  - А Халит-то где? Все о ней только и твердят, а самой не видно.

  - В мастерской она, днями там сидит. И ест там же. Только и выходит, чтоб помыться да какое-то очередное снадобье дать, на пробу. Хвала богам, что никто от ее варева не помер, а то неизвестно, в чью б сторону повернулись стрелы.

  Дальше они поднялись по лестнице, миновали несколько залов, соединенных коридорами, после - через крытый перешеек, который соединял Западную башню с центральной, которую называли Туманной. Арэн редко поднимался до самых верхних ее комнат, но говорили, что там и вправду всегда сыро и всегда серо от тумана. В Туманной башне располагались все хозяйские комнаты, в ней же соорудили кладовые и оружейные, и под нее вырыли подземный ход, на тот случай, если остальные башни падут под натиском врага. В свое время Арэн распорядился, чтобы продукты в кладовых всегда оставались свежими. Он надеялся, что те приказы исправно выполняются, потому что если отец потерпит неудачу под императорским замком - на Шаамов спустят всех собак. Рхельский шакал никогда не простит такой наглости.

  - Тэлия, найди Марше комнату, и проследи, чтобы девочку как следует вымыли и нашли годную одежду.

  - Малых детей в замке нет, но на первое время я подыщу что-то чистое из вещей ребятни прислужниц. Пока на твою маленькую гостью не сошьют что-то подходящее ей по размеру. Надолго она задержится? - Дасирийка выжидающе смотрела на него. - Мне стоит подыскать ей семью?

  - Поговорим об этом после, когда поветрие стихнет, - ответил Арэн, и, передав девочку заботам первой жены, направился в свою комнату.

  Его шагам вторило легкое эхо, словно дасирийца преследовала призрачная Бьёри. Он даже оглянулся, готовый к тому, что северянка непостижимым образом окажется сзади. Но его провожала только пустота и терпкий сквозняк, от которого в горле сделалось сухо, как в шаймерских песках. Арэн решил ничего не говорить о северянке и том, что собирался привести ее в свой дом третьей женой. Пусть она так и остается наполовину женой, наполовину - напоминанием о том, как опасно быть глупым и доверчивым. Сердце дасирийца не успело полюбить ее, но рана от погибели северянки кровоточила, будто девушка отошла в мертвое царство только нынче на рассвете.

  В его покоях все осталось как прежде. В доспехи на стойке и ростовом щите можно было глядеться, будто в зеркало, на столе остались листы бумаги и склянка с чернилами. Сундук с вещами, полки, полные всякой заморской дребедени. В углу оружейная стойка, с одним единственным мечом - большую часть снаряжения Арэн носил при себе, и теперь все оружие почило в снегах Северных земель.