Во власти девантара - Бернхард Хеннен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А Фародин видел на лице Нурамона то, что ощущал сам. Ему казалось, что чувства его отделились от тела. Он стоял и не знал, почему не может плакать.
Прошло время, прежде чем Обилее взяла себя в руки.
— Простите меня! Я не думала, что будет так мучительно больно. Все эти годы я хранила в себе эти слова; слова, которые Нороэлль говорила ребенку и которые вы теперь слышите из уст женщины. — Обилее отвернулась от обоих и подошла к краю террасы. Там она подняла что-то с перил и протянула им.
— У меня есть для вас последний подарок Нороэлль. — Она раскрыла ладони и показала им альмандин и изумруд. — Это камни из ее озера. Они должны напоминать вам о ней.
Фародин взял изумруд, и ему вспомнилось озеро. Когда-то Нороэлль сказала ему, что камни будут расти под чарами источника.
Нурамон посмотрел на лежащий на ладони Обилее альмандин. Поколебавшись, он коснулся пальцами гладкой поверхности красно-коричневого камня. Почувствовал магию. То была волшебная сила Нороэлль.
— Я тоже чувствую ее, — сказала Обилее. — Мне она тоже подарила камень. — На шее у эльфийки на цепочке висел бриллиант.
Нурамон сжал в ладони альмандин. Вот и все, что осталось ему от Нороэлль: тепло и касание магии в подарок.
Обилее отодвинулась.
— Мне нужно идти, — сказала она. — Простите меня! Мне нужно побыть одной.
Когда она уходила, Фародин и Нурамон смотрели ей вслед.
— Тридцать лет носила она в себе эту боль, — сказал Нурамон. — Если нам эти несколько дней показались вечностью, то она пережила тысячу вечностей.
— Вот, значит, каков конец, — произнес Фародин. Происшедшее не укладывалось у него в голове. Все в его жизни было направлено на Нороэлль. Он мог себе представить многое: что он умрет, что Нороэлль выберет Нурамона, но никогда не готовился к подобному…
— Конец? — Похоже, Нурамон не был готов принять это. Нет, это еще не конец. Это начало, начало невозможного пути. Пусть говорили, что нельзя слишком часто бросать вызов судьбе, он сделает все, чтобы найти и освободить Нороэлль. — Я поговорю с королевой.
— Она не станет тебя слушать.
— Это мы еще посмотрим, — ответил Нурамон и хотел уйти.
— Подожди!
— Чего? Что мне еще терять? А ты спроси себя, насколько далеко ты готов пойти ради нее! — И с этими словами Нурамон исчез в замке.
— До конца всех миров, — прошептал про себя Фародин, думая об Айлеен.
Три лица
Ворота в тронный зал были открыты. На противоположном конце его Нурамон увидел стоящую возле чаши королеву. Он хотел было войти, но мастер Альвиас преградил ему путь.
— Ты куда, Нурамон?
— Я хочу поговорить с королевой о Нороэлль и попросить ее о милосердии.
— Ты не должен входить в этот зал в гневе!
— Боишься, что я смогу поднять руку на Эмерелль?
Мастер Альвиас смерил его взглядом.
— Нет.
— Тогда пропусти!
Альвиас перевел взгляд на владычицу, и так коротко кивнула.
— Она примет тебя, — нехотя произнес он. — Однако держи свои чувства в узде! — И с этими словами он отошел в сторону.
Спеша навстречу Эмерелль, Нурамон услышал, как дверь за его спиной захлопнулась. Королева встала у ступеней, ведущих к ее трону. На лице ее отражались спокойствие и доброта. Никогда еще Эмерелль не воплощала для него в такой мере мать всех детей альвов.
Нурамон почувствовал, как отступает гнев. Королева стояла молча и смотрела на него так же, как в ту ночь, когда пришла в его комнату и внушила мужество и веру в себя. Невольно вспомнились слова оракула, которые она поведала ему и которые так много значили для него.
— Я знаю, о чем ты думаешь, Нурамон. И ценю в тебе то, что ты еще не научился скрывать свои чувства.
— А я до сих пор ценил твое чувство справедливости. Ты же знаешь, Нороэлль никогда не могла сделать ничего ужасного.
— Тебе Обилее сказала, что произошло?
— Да.
— Забудь о том, что Нороэлль была твоей возлюбленной, и скажи мне, что она ни в чем не виновата!
— Я люблю ее. Как я могу об этом забыть?
— Значит, ты не поймешь, почему я вынуждена была так поступить.
— Я пришел не для того, чтобы понять. Я пришел молить о милосердии.
— Никогда прежде королева не отменяла своего приговора.
— Тогда изгони и меня в то место, где находится Нороэлль. Окажи мне такую милость.
— Нет, Нурамон. Я не сделаю этого. Я не могу изгнать невинное дитя альвов.
А как же Нороэлль? Разве она не жертва? Ее обманули, и за это ей пришлось поплатиться. Разве Эмерелль не должна была приложить все силы к тому, чтобы наказать истинного виновника?
— Где девантар?
— Бежал в мир людей. Никто не может сказать, какой образ он принял. Одно ясно: он последний из своего рода. И жаждет нашей погибели. Ибо суть его — месть.
— Не уменьшилась бы вина Нороэлль, если бы мы остановили демона?
— Он сыграл свою партию. Теперь выжидает, хочет посмотреть, что из этого выйдет.
Нурамон был в отчаянии.
— Но что мы можем? Что-то ведь можно сделать!
— Есть кое-что… Вопрос только в том, готов ли ты к испытанию.
— Чего бы ты ни потребовала, я обещаю, что сделаю все, чтобы освободить Нороэлль.
— Смелое обещание, Нурамон. — Королева помедлила. — Ловлю тебя на слове. Подыщи себе спутников и найди ребенка Нороэлль. Помни о том, что теперь он — мужчина. Многие искали его. Тщетно. Так что ты не первый, кто отправился в этот путь. Однако возможно, тебе повезет больше, потому что у тебя есть необходимый стимул, чтобы найти дитя-демона.
— Нороэлль опасалась за жизнь своего сына. Нам тоже стоит делать это?
Эмерелль долго молчала и разглядывала Нурамона.
— У Нороэлль был выбор. Она выбрала наказание, потому что защищала ребенка девантара.
— Как же нам сделать то, что не смогла она?
— Неужели твои обещания стоят так мало? — ответила Эмерелль. — Если я должна отпустить Нороэлль, то ты и твои помощники должны убить ребенка.
— Как ты можешь обрекать меня на такие муки? — негромко ответил ей Нурамон.
— Помни о своей вине и вине своих спутников. Из-за того, что вы оказались слабы, девантар добрался до Нороэлль. Он принял твой облик, воспользовался Нороэлль и зачал ребенка. И Нороэлль не смогла отдать его потому, что не могла избавиться от мысли, что ты его отец и в нем твоя душа. Она даже назвала его твоим именем. Ты сделаешь это не только ради Нороэлль, но и ради себя, и своих товарищей.
Нурамон колебался. В ее словах была доля истины. Он был уверен, что не поднимет руку на ребенка. Однако сын Нороэлль давно вырос и стал мужчиной. Наверняка открылась его истинная сущность.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});