Сложные отношения - Стефани Лоуренс

Вздохнув, он усилием воли заставил себя сосредоточиться на более насущных проблемах. Доротея отдалилась от него. При обычных обстоятельствах он не усомнился бы в своей способности убедить ее изменить мнение, но случившиеся в последнее время необъяснимые события не давали ему расслабиться. Он посмотрел на свой стол, в выдвижном ящике которого хранились две загадочные записки. Кто-то ведет свою игру, и Хейзелмеру до сих пор было неизвестно, кто именно.

Из данной ситуации имелся только один выход. Управляющий его поместьем давно просит приехать в Лестершир, чтобы лично разобраться с делами. Путь туда лежал через графство Нортгемптоншир, в котором находился Дэрент-Холл. Мысленно пробежавшись по списку своих приглашений на завтра, он вспомнил, что приглашен на обед. Что ж, можно отправиться в Лестершир сразу после этого, а ужасному Герберту нанести визит уже на обратной дороге. Также, рассудил маркиз, нужно сообщить обо всем матери, а это означало, что один вечер он проведет в Хейзелмере. Итого семь дней. В Лондон он должен вернуться к следующему вторнику.

Маркизу не хотелось оставлять Доротею одну, но, не имея представления о том, будут ли неизвестным автором записок предприняты новые попытки, он счел самым правильным как можно скорее жениться на ней. Похитить маркизу Хейзелмер будет гораздо труднее, чем мисс Дэрент. Он лично позаботится о том, чтобы это стало совершенно невыполнимой задачей. Одним глотком допив оставшийся в стакане бренди, Хейзелмер отправился спать.

С удобством устроившись на мягких простынях, он прислушивался к звуку шагов Мургатройда, постепенно замирающему в коридоре. Их с Доротеей интерлюдия в оранжерее Ричмонд-Хаус не оставила сомнений касательно ее чувств к нему. Своими действиями, хотя и невольно, она укрепила его надежды. Она любит его. Осознание этого пробивалось через окружающую его пелену разочарования, являясь неиссякаемым источником радости и ожидания чуда. Вместе с ними пришло терпение, подсказывающее, что нужно довести игру до конца, позволив Доротее до окончания сезона наслаждаться своей независимостью, а уж потом сделать ее своей женой. Помимо всего прочего ему очень нравилось оказываемое ею энергичное сопротивление и становящиеся со временем все менее и менее энергичными попытки скрыть свои чувства к нему. Хейзелмер вздохнул. На счастье или на беду, его время заканчивалось. Во вторник вечером игре будет положен конец, который одновременно станет началом чего-то гораздо большего.

Хейзелмер потянулся, размышляя о сокрытом в нем мощном желании. Ему вообще не следовало целовать Доротею, потому что теперь всякий раз, стоило ему лишь увидеть ее, как ему хотелось сделать это снова. А когда он уступал этой настоятельной потребности, то неизменно хотел немедленно уложить ее в постель. Ее мягкие волосы, теплота гладкой кожи, нежность губ и дразнящий взгляд зеленых глаз были столь манящими, что впервые в жизни он не находил в себе сил совладать с этим желанием. Скорая женитьба на Доротее положит конец этой пытке. Устроившись поудобнее, он заснул, думая о ее изумрудных глазах.

Глава 11

На следующее утро леди Мерион, которой нездоровилось после приема в Карлтон-Хаус, решила не вставать с постели. Когда Доротея, также не отдохнувшая ночью, пришла справиться о ее здоровье, ее светлость тут же заметила у внучки под глазами темные круги и настояла, чтобы та тоже остаток утра провела в кровати. Понимая, что, отправившись на конную прогулку в Гайд-парк, встретит там Хейзелмера, с которым пока не могла поддерживать нормальный разговор, Доротея согласилась.

Сесилию такое изменение планов ничуть не потревожило, потому что она условилась покататься с Фэншоу после обеда. Доротея послала Ферди записку с просьбой перенести их утреннюю прогулку на вторую половину дня, извиняясь, что сама не сможет присутствовать.

В условленное время Ферди с Доротеей выехали в Гайд-парк. Даже ненаблюдательный Ферди заметил, что девушка сама не своя. Думая отвлечь ее, он говорил о бале в Карлтон-Хаус, об окружении принца-регента и обо всем, что еще приходило ему в голову. Понимая его дружеский порыв, Доротея пыталась улыбаться, несмотря на тот факт, что даже Ферди считает ее нареченной Хейзелмера.

Оказавшись в парке, они ехали иноходью по поросшей травой обочине дороги. Посмотрев вперед, Доротея резко осадила лошадь и, бесцеремонно перебив рассказ Ферди о новом парике леди Гановер, заявила:

— Давайте поскачем галопом вон к тем деревьям. Мне кажется, там растут фрезии.

Она поспешно пустила свою гнедую кобылу галопом, направляя ее к небольшой дубовой роще слева. Застигнутый врасплох Ферди повернул свою лошадь и последовал за ней. Тут ему на глаза попался приближающийся экипаж. Это была двуколка Хейзелмера, запряженная парой серых лошадей, в ней сидел сам маркиз с леди Хелен Уолфорд. Прежде чем они разъехались в разные стороны, Ферди перехватил взгляд кузена и понял, что тот тоже заметил бегство Доротеи. Молодой человек ужаснулся от осознания того, что она сделала это намеренно, чтобы не встречаться с Хейзелмером.

— Что вы такое вытворяете? — возмущенно воскликнул он, догнав ее в роще. — Это же был Хейзелмер.

— Да, Ферди, я знаю, — ответила Доротея, сожалеющая, что расстроила своего спутника.

— Провалиться мне на этом месте, если я понимаю, что вы задумали, — продолжал он. — Негоже убегать от такого человека, как Хейзелмер, да еще и посреди Гайд-парка!

— Вы правы, Ферди. А теперь мне хотелось бы вернуться домой. Прошу вас.

— Понимаю, — сказал он, зная, что Хейзелмер скоро пустится в погоню.

На обратном пути на Кэвендиш-сквер Ферди изо всех сил старался убедить Доротею в том, какой тяжкий грех она совершила. Не зная, что заставило ее вести себя подобным образом, он считал, что если удастся заставить ее раскаяться, то у нее будут больше шансов остаться невредимой после следующей встречи с Хейзелмером. Ферди как никому другому было известно, что кажущийся легкий нрав кузена — не более чем притворство. Просто маркиз нечасто выходит из себя.

Ферди не знал, что Доротея уже успела познакомиться с истинным характером Хейзелмера. Видя, что он катает прекрасную леди Уолфорд в двуколке, запряженной парой своих лучших серых лошадей, Доротея почувствовала, что не сможет спокойно встретиться с ними и обменяться любезностями. Она понимала, что повела себя невежливо, дав Хейзелмеру веское основание сердиться на нее, но ничего не могла с собой поделать — она и сама была глубоко оскорблена и почти с нетерпением ожидала разговора с его светлостью.