Они приходят осенью (СИ) - Дмитрий Александрович Видинеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разумеется, Марину злило, что всё это стало предметом массового обсуждения, но тут уж ничего нельзя было поделать. Тайное стало явным, пусть даже в эту тайну почти никто не верил. Она представила, как коллеги в «скорой» смотрят эти ролики, узнают её и… крутят пальцем у виска, рассуждают о последствиях той психологической травмы, что ей нанёс наркоман. Кто-то испытывает жалость, кто-то возмущается, что начальство допускало к работе явно опасную для окружающих психичку. Хотелось бы Марине сказать: «Ну и плевать, пускай думают, что хотят», но отмахнуться от этого не получалось. Ей было не плевать. Очень не хотелось выглядеть в глазах других ненормальной. Тем более, что ненормальными она теперь считала этих самых «других», ведь они не видели монстров, не знали о том, что творилось в городе. Злость требовала разрядки, а лучшая разрядка — продолжение противостояния.
— Мне нужно связаться с Духом города, — объявила она. — И чем скорее, тем лучше. Нам надо узнать, как Варвара доводит людей до самоубийства.
Никто возражать не стал. После завтрака сели в «Газель» и поехали в город. Вадика с собой не взяли, тот был всё ещё слаб. Он возмущался, уверял, что от него будет польза, но получил от Нонны категоричный отказ. По-детски надув губы, Вадик демонстративно уставился в потолок. На этот рад даже Ярослав не стал заступаться за мальчишку. Когда «Газель» выезжала со двора, Вадик глядел в окно с такой обидой, словно вся вселенная отвернулась от него и теперь его жизнь потеряла смысл.
Планы на сегодняшней день не ограничивались контактом с Духом города, было принято решение захватить ещё хотя бы одного пастуха, а если повезёт — парочку. Но без шума, с минимальным риском. Лезть на рожон больше никому не хотелось, кроме Ярослава. Тот, как обычно, рвался в бой и риск бывшего спецназовца мало волновал. Будь его воля, устроил бы пастухам и мразям кровавую баню. За последние несколько дней он не выпил ни капли алкоголя, держался, и потому находился в постоянном напряжении. Борьба с зависимостью, бессонница, неожиданные всплески злости не лучшим образом сказывались на его психике. С остальными он общался как-то нервно, порой резко, глаза болезненно блестели. Перед поездкой Нонна, видя его состояние, сказала ему: «Не подведи. Соберись». В ответ он наградил её уничижительным взглядом, мол, не нужно меня учить, и что-то неразборчиво пробурчал себе под нос.
«Газель» проехала мимо указателя «Светинск», впереди, за пустырём, показались очертания зданий промышленного района. Марина ощутила присутствие Духа города.
— Нонна, остановите здесь.
Та исполнила пожелание, повернулась на водительском сиденье.
— Что случилось?
— Нам не обязательно ехать в парк, — ответила Марина. — Похоже, Дух города ждал нас. Он уже тут. Я чувствую его.
Семён поглядел по сторонам, словно надеясь увидеть невидимое.
— Охренеть. Когда кажется, что уже ничего не может удивить, находится то, что удивляет. Это… существо… оно правда сейчас здесь?
— И здесь, и всюду, — уклончиво объяснила Марина. — Я выйду, мне нужно настроиться.
Она покинула автомобиль, ушла на несколько метров от дороги, села на небольшой пригорок и закрыла глаза. Прошептала:
— Покажи мне, как Варвара заставляет людей убивать себя. Ты ведь именно для этого меня ждал, верно?
Ей не нужен был ответ на этот вопрос, она его знала. Волны энергии накатывали на неё, проникали в сознание. Кожу покалывало. Перед внутренним взором возник город с высоты птичьего полёта. Стремительное падение к проспекту, по которому с невероятной скоростью неслись автомобили. Движение было повсюду, вспыхивали и гасли фонари, мигал свет в окнах и за стёклами витрин, мелькали пешеходы. Сотни, тысячи лиц. А потом всё замедлилось, словно некий оператор наконец настроил показ кинохроники. Марина увидела Мамонта. Тот находился в какой-то квартире. Он что-то сказал женщине лет тридцати, при этом жирдяй ехидно улыбался, будто злой ребёнок, замысливший пакость. Вышел на лестничную площадку, закрыв за собой дверь. Женщина какое-то время стояла, бессмысленно глядя в пространство перед собой, затем проследовала на кухню, взяла нож, распахнула халат и медленно, не меняя выражения лица, вспорола себе живот.
Марину стошнило. Она увидела достаточно, чтобы понять, кого именно Варвара использовала для ликвидации тех, кто имел опыт клинической смерти. Но Дух города, видимо, посчитал, что информацию нужно дополнить. «Кинохроника» продолжилась.
Снова Мамонт. Он подошёл к парню на улице, произнёс несколько слов, сунул ему в руки длинный гвоздь и, ретировавшись к чёрному Джипу, начал наблюдать. На лице парня отразилась внутренняя борьба, которая продлилась всего несколько секунд. С полностью подавленной волей, он доковылял до стены дома, трясущейся рукой приставил остриё гвоздя к глазу и ударом об стену вогнал металл себе в мозг, упал на тротуар, дёргаясь в агонии. Сбегались прохожие, какой-то женщине стало плохо. А Мамонт смотрел на всё это, как на забавное представление. Рядом с ним стояли двое крепких мужчин, и им, похоже, было вообще на всё плевать.
Жуткие сюжеты начали меняться с большой скоростью и всех их объединяло одно: разнообразные способы суицида. Марина больше не в силах была всё это видеть.
— Хватит! — взмолилась. — Прекрати!
Будто по инерции Дух города показал, как конопатая рыжеволосая девушка бросилась с железнодорожной платформы под локомотив, и на этом кровавая «кинохроника» прекратилась. Марина поднялась, отчаянно желая, чтобы хотя бы часть увиденного стёрлась из памяти. С трудом уняв дрожь, она дошла до «Газели», забралась в салон, села и закрыла лицо ладонями.
— С тобой всё в порядке? — забеспокоилась Нонна.
Марина мотнула головой.
— Нет, со мной не всё в порядке. То, что мне сейчас показал Дух города… Это Мамонт заставляет людей убивать себя. Он больше не человек. Этот урод… он наслаждается тем, что делает. Для него всё это развлечение. Он придумывает разные способы суицида. Жестокие способы, жуткие.
Марине казалось, что вся ненависть, что она испытывала в своей жизни, сейчас вернулась из небытия и сконцентрировалась на одном объекте, на Мамонте. Да, чудовищем его сделала Варвара, она определённо виновата в большей степени, но винить хотелось именно жирдяя. Он всегда был чудовищем, королева монстров всего лишь кое-что в нём подправила. И теперь всё внутреннее уродство хлынуло наружу потоком дерьма.
— Мамонт, — выдавил Семён. — Почему-то я не удивлён. Но как он заставляет людей совершать самоубийства?
— Понятия не имею, — сурово отозвалась Марина. В её сознании всё
