Все предельно - Стивен Кинг

Роланд подумал, что он знает, в чем дело, и от этой догадки на душе у него полегчало.

Он повернул голову к бородатому мужчине, и его ждал очередной сюрприз. Черный шрам, тянувшийся через щеку и переносицу, исчез. Вроде бы осталась розоватая полоска заживающей раны… или едва заметная царапина.

Мне это привиделось.

Нет, стрелок, вновь зазвучал голос Корта. Привидишься такого не может. И ты это знаешь.

Усилия, потраченные на то, чтобы достать медальон из-под рубашки и вернуть его на место, безмерно утомили Роланда. А может, его утомили размышления. Стрекотание насекомых и позвякивание колокольчиков слились в колыбельную. Глаза Роланда закрылись, он заснул.

ГЛАВА 3

Пятеро сестер. Дженна. Доктора Элурии. Медальон. Обещание молчать

Когда Роланд проснулся, он решил, что все еще спит. И ему снится сон. Не просто сон — кошмар.

В свое время, когда он познакомился и влюбился в Сюзан Дельгадо, ему довелось повстречать колдунью по имени Риа, первую настоящую колдунью Срединного мира, с которой столкнула его жизнь. Именно она обрекла Сюзан на страшную смерть, хотя и Роланд сыграл в этом определенную роль. А теперь, открыв глаза и увидев не одну Риа, а целых пять, он подумал: вот к чему приводят воспоминания. Я вызвал в памяти Сюзан, а следом за ней явилась и Риа с Кооса. Риа и ее сестры.

Все пятеро были в рясах-балдахонах, таких же белоснежных как стены и полотнища потолка. Их древние, серые, морщинистые, напоминающие растрескавшуюся от жары землю лица обрамляли белые же накидки, закрывающие шею, подбородок и щеки. На шелковых шнурках поверх накидок висели крохотные колокольчики, которые позвякивали, когда женщины шли или разговаривали. На груди у каждой Роланд увидел вышитую на белом полотне рясы кроваво-красную розу… символ Темной Башни. Эти розы окончательно убедили Роланда, что он проснулся. Это не сон, подумал он. Старухи настоящие!

— Он просыпается! — неожиданно кокетливым голоском воскликнула одна.

— О-о-о-о!

— О-о-о-о-х!

— Ах!

Они защебетали как пташки. Одна, что стояла по центру, выступила вперед, и тут же их лица начали меняться, прямо на глазах у Роланда. Они совсем не старые, подумал он… среднего возраста, да, но не старые,

Отнюдь. Они — старухи. Ты видишь то, что они хотят тебе показать.

Та, что шагнула к кровати, ростом повыше остальных, наклонилась к Роланду. Звякнули колокольчики. От этого звука стрелку стало не по себе, последние остатки сил разом покинули его. Их словно высосали ее карие глаза. Она коснулась его щеки, и кожа в месте ее прикосновения сразу онемела. Потом она бросила взгляд ему на грудь, на лице отразилась тревога, и руку она сразу же убрала.

— Ты проснулся, красавчик. Проснулся. Это хорошо.

— Кто вы? Где я?

— Мы — Смиренные сестры Элурии, — ответила она. — Я — сестра Мэри. Это сестра Луиза, сестра Микела, сестра Кокуина…

— И сестра Тамра, — представилась последняя. — Очаровательная кошечка двадцати одного года от роду. — Она захихикала. Лицо ее замерцало, пришло в движение, мгновение спустя она вновь превратилась в старуху. Серая кожа, нос крючком. Роланд вновь подумал о Риа.

Они надвинулись на него, сгрудившись вокруг гамака, а когда Роланд отпрянул от них, спину и ногу пронзила такая боль, что он застонал. Гамак заскрипел.

— О-о-о-о!

— Больно!

— Ему больно!

— Так больно, что нет силы терпеть!

Кольцо старух сжалось еще теснее, словно его боль манила их. Теперь Роланд ощущал их запах, запах сухой земли. Сестра Микела протянула руку…

— Уходите! Оставьте его! Разве я вам этого не говорила? Они отпрянули, словно внезапный окрик их спугнул. В глазах Мэри полыхнула злость. Но и она отступила на шаг, бросив короткий взгляд (в этом Роланд мог поклясться) на медальон, лежащий на груди. Перед тем как заснуть, стрелок убрал медальон под рубашку, но каким-то образом он вновь оказался снаружи.

Появилась шестая сестра, протолкалась между Мэри и Тамрой. Эта действительно выглядела на двадцать один год: раскрасневшиеся щечки, гладкая кожа, черные глаза. А на белой рясе, как и у остальных, кроваво-красная роза.

— Уходите! Оставьте его в покое!

— О, дорогая моя. — В голосе Луизы звучали и смех, и раздражение. — А вот и Дженна, наша младшенькая. Неужели она влюбилась в него?

— Точно влюбилась! — рассмеялась Тамра. — И готова отдать ему свое сердце!

— Воистину так! — согласилась сестра Кокуина. Мэри повернулась к Дженне, губы ее превратились в узкую полоску.

— Тебе делать тут нечего, маленькая сладострастница.

— А я считаю, что есть, — ответила сестра Дженна. Держалась она уже поувереннее. Черная кудряшка выскользнула из-под накидки и улеглась на лоб. — А теперь уходите. Он еще слишком слаб для ваших шуток и смеха.

— Не указывай нам, потому что мы никогда не шутим. И ты это знаешь, сестра Дженна.

Лицо девушки чуть смягчилось, и Роланд увидел, что она боится.

— Оставьте его, — повторила она. — Еще не время. Разве другие не нуждаются в уходе?

Сестра Мэри задумалась. Остальные смотрели на нее. Наконец она кивнула и улыбнулась Роланду. Лицо ее замерцало, его черты начали расплываться, между ней и Роландом словно возникло марево, какое бывает в жаркий летний день. И то, что увидел Роланд за этим маревом (или подумал, что увидел), повергло его в ужас.

— Отдыхай, красавчик. Попользуйся нашим гостеприимством, и мы тебя вылечим.

Разве у меня есть выбор, подумал Роланд. Остальные защебетали, словно птички. Сестра Микела даже послала ему воздушный поцелуй.

— Пойдемте, дамы! — воскликнула сестра Мэри. — Оставим Дженну с ним из уважения к ее матери, которую мы все очень любили! — и двинулась по центральному проходу, увлекая за собой остальных.

— Спасибо тебе. — Роланд вскинул глаза на ту, которая касалась прохладной рукой его лба… ибо он знал, что именно она успокаивала его, когда он еще не пришел в себя.

Она взяла его руку в свои, погладила.

— Они не хотели причинить тебе вреда… Но Роланд видел, что она не верит тому, что говорит. Не поверил и он, осознавая, что над ним нависла смертельная опасность.

— Где я?

— У нас, — ответила она. — В доме Смиренных сестер Элурии. Если хочешь, в монастыре.

— Это не монастырь. — Роланд окинул взглядом пустые кровати. — Это лазарет, не так ли?

— Больница. — Дженна все поглаживала его пальцы. — Мы служим докторам… а они служат нам. — Роланд не мог оторвать глаз от черной кудряшки, уютно устроившейся на молочной белизне ее лба, хотел бы коснуться ее, если б осмелился поднять руку. Только для того, чтобы пощупать ее волосы. Как это красиво: черная, как воронье крыло, прядь на белом фоне. Чисто белый цвет потерял для него свое очарование. — Мы — медицинские сестры… или были ими до того, как мир сдвинулся.