Хранить вечно. Дело № 1 - Борис Борисович Батыршин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Товарищ Щипачёв – тот самый лаборант, что отконвоировал нас с Марком сюда, в «особый корпус» - подошёл к краю подиума, откашлялся, достал блокнот и стал зачитывать фамилии. Вместе с ним по одному выходили вперёд «сопровождающие», те самые ребята и девушки в халатах. Вызванные по одному подходили к ним; когда группа формировалась, они все вместе покидали зал. Новички озирались, перешёптывались, в глазах у каждого видны были неуверенность, а то и откровенная боязнь.
Наши имена прозвучали в третьем списке, когда больше половины ребят уже покинули зал. То, что нас с Марком распределили в одну группу, не стало для меня сюрпризом – а вот того, что в ней окажется и Татьяна, я точно не ожидал. Кроме нас троих, в группу вошла ещё одна девушка из «седьмого девичьего» - увидев это, Маруся, чья очередь ещё не наступила, нахмурилась и грозно посмотрела на Марка. Тот в ответ пожал плечами – «а я-то тут при чём?» - и мы вслед за очередным носителем халата, коренастым парнем, остриженным под «ёжик», направились к выходу из зала. Я, улучив момент, шёпотом спросил Татьяну – как она-то оказалась здесь? В ответ получил недовольный взгляд и короткую отповедь: «Ты что, совсем дурак? Потом поговорим, ещё успеем…»
Что ж, успеем, так успеем, я и не думал настаивать. Сопровождающий по длинному коридору отвёл нас в другое крыло здания, запустил в маленькую комнату, в которой кроме пяти стульев имелась только грифельная школьная доска на стене, неприветливо буркнул «сидите пока здесь, и чтобы тихо! Выходить в коридор нельзя, если охота попить или ещё куда - потерпите, скоро придут…»- и ушёл, оставив нас дожидаться неизвестно чего.
Некоторое время мы сидели молча. Марк с независимым видом смотрел в окно – к моему удивлению, без решёток. Ничего интересного там не было, двор как двор, в меру пыльный, лишённый каких-либо излишеств. С противоположной стороны он упирался в глухой забор – тот самый, с колючкой и фонарями поверху. Сколько я ни приглядывался, но фарфоровых изоляторов, свидетельствующих о том, что проволока ещё и под током, не заметил. Ну, хоть на этом спасибо…
Я ожидал, что девушки усядутся вместе и примутся щебетать о чём-то своём, девичьем. Но вместо этого они, нахохлившись как воробышки, устроились в разных углах класса и озирались – немного даже затравленно. Такой момент было грешно упускать, и я, подхватив свой стул, подсел к Татьяне. Она строго на меня глянула, но отодвигаться не стала.
- Может, теперь расскажешь, как ты тут оказалась? Время, вроде есть, что нам – сидеть и скучать?
Она хотела ответить резкостью, это было видно. И даже сурово свела брови, подбирая слова для гневной отповеди, но в последний момент передумала – и принялась рассказывать. Я сразу понял, что рассказ этот она репетировала про себя не один и не два раза – и вот, только теперь нашла слушателей, которым могла изложить всё без опаски.
…А чего, если подумать, опасаться? Мы все тут такие… найдёныши доктора Гоппиуса…
История Татьяны была совсем несложной и вполне в духе времени. По ней, пожалуй, можно было бы снять сериал ничуть не уступающий широко распиаренной в моё время «Зулейхе». Городская девочка, дочь сельского учителя из Саратовской губернии, в восемь лет она осиротела во время страшного голода двадцать второго года. Оставшись одна, она каким-то чудом сумела сбежать от соседей, вознамерившихся пустить «ничейную» соплячку на домашние заготовки для своих детей, некоторое время скиталась по дорогам, пока не прибилась к невесть откуда взявшемуся в тех голодных краях цыганскому табору. И здесь ей снова повезло – пожилая чернолицая, усатая цыганка с первой встречи углядела в истощённой до последней крайности русской девчушке что-то такое, от чего ещё больше потемнела лицом и категорически заявила сородичам, что «она отправится дальше с нами». И – посулила проклясть каждого, кто вздумает возражать, включая и вожака табора.
Видимо, проклятие старой ведьмы в этой среде котировалось высоко – потому что Татьяну приютили, откормили, приодели и пристроили к делу. Поначалу её стали учить обычным для цыганских девочек штучкам – гаданию, умению «привораживать» внимание собеседника и распознавать его чувства. Но продолжалась это недолго – её покровительница (Татьяна с первых дней поселилась у старухи в кибитке, вместе с ней самой и двумя злющими кошками, рыжей и чёрной, как смертный грех), заявила, что не позволит портить природный талант, и сама взялась за обучение Татьяны.
И начались удивительные дни: старая цыганка больше не изводила девочку гаданиями по руке и картам, зато научила, как она сама говорила, «смотреть в корни земли» - отыскивать зарытые вещи и подземные источники с помощью простого ивового прутика. После первых же успехов – а прогрессировала Татьяна с необыкновенной скоростью – цыганка отправилась ночью на берег реки, там по известным только ей приметам нашла подходящий ивовый куст – и самолично соорудила приспособление посложнее, из прутика в форме латинской буквы «Y», тщательно очищенного от коры и обмотанного на раздвоенных кончиках разноцветными шерстяными нитками. Успехи, которые Татьяна показывала с новой «искалкой» произвели на цыган такое впечатление, что вожак начал поговаривать о том, чтобы отыскивать брошенные, сожжённые во время гражданской войны хутора и сёла – и обыскивать их на предмет закопанных погибшими хозяевами схронов и кладов. Старуха-ведьма, всякий раз, слыша такие разговоры, сердилась, темнела по своему обыкновению лицом и предрекала, что золото мертвецов обязательно навлечёт на табор несчастье. Более того, даже мысли о чём-то подобном не останутся безнаказанными - а значит надо их, мысли, гнать прочь, пока не накликали на ромов беду…
Но, видимо, алчность на этот раз пересилила и здравый смысл и уважение к мудрости старой цыганки. Табор повернул на юго-запад, к Дону, где, по словам вожака, подходящих «заброшек» было пруд пруди. Цыгане уже делили в мечтах барыши, старуха чернела лицом и вовсе перестала высовываться из кибитки, полагаясь во всём на свою ученицу – и тут-то кочевое счастье окончательно повернулось к детям степей спиной.
Это была бандитская шайка – такие были почти
