Нет билетов на Хатангу. Записки бродячего повара. Книга третья - Евгений Вишневский

В магазине встретил я Льва Васильевича, с которым были мы на Таймыре в семьдесят втором году на горном массиве Тулай-Киряка-Тас (это путешествие описано мною во втором томе моих «Записок»). Был Лев Васильевич со своей неизменной лаборанткой Ирой, которая впоследствии стала его новой женой. Они днями улетают к устью реки Шренк, что впадает слева в великую Нижнюю Таймыру (в истоке Нижней Таймыры будем, напоминаю, работать мы). Они нынче квартируют у топографов, куда на завтра пригласили нас всех от имени хозяев.

Вечером (деление на времена суток, напоминаю, тут чисто условное, поскольку круглые сутки в небе висит полярное незакатное солнце) я пошел на рыбзавод за солью, остальные ребята — на берег реки Хатанги за углем (нам надо взять с собою не менее шести мешков его, потому как без печки у подножия Бырранга обойтись невозможно).

Как и в прежние времена, Хатангский рыбзавод никем не охраняется, и пройти туда беспрепятственно может всякий в любое время суток. Без особенного труда нашел я огромный штабель мешков с крупной посольской (не от слова «послы», а от слова «солить») солью, лежащих прямо под открытым небом («их моют дожди, посыпает их пыль», как сказал поэт). Штабель, правда, уже совершенно окаменел, и отделить от него один мешок мне удалось с большим трудом. Излишне и упоминать, что за все время этой «операции» никто мне не сказал ни одного укоризненного слова и вообще никто не повстречался на пути.

В Хатанге стоит очень теплая (для этих мест, разумеется) погода. И потому полно комаров.

27 июля

Несмотря на то что заявка в авиаотряд на заброску нашего отряда к заливу Нестора Кулика составлена совершенно неправильно и в ней даже отсутствует гербовая печать (а ведь это как-никак финансовый документ!), мы на завтра поставлены в план. (Совершенно непростительная оплошность для такого делового аса, как Иван Филиппович, хотя, может быть, теплые отношения с местным авиаотрядом за все эти годы и «размагнитили» этого делового гиганта.) Дело в том, что у авиаотряда сейчас очень мало работы, а потому они заинтересованы в заказчиках.

Константин Иванович с Сашей идти в гости к топографам отказались. Они решили нынешний день употребить на обсуждение планов будущей работы, а потому и Леше (хотя он и хотел пойти с нами) пришлось остаться «дома». Ну а поскольку мы с Петькой ничего в геологии не понимаем и наше мнение ни по каким вопросам никому не интересно, нас в гости отпустили.

Топографы жили превосходно. Рубленый дом-пятистенок, где помещалась их база, был хорошо протоплен, несмотря на летнюю жару (как-никак Арктика!), до блеска отмыт, заботливо ухожен и битком набит всяким топографическим и геодезическим снаряжением. На небольшом чистеньком дворике стояли два солидных сарая и маленькая уютная банька. Сегодня у топографов банный день. Все уже вымылись — распаренные, с расчесанными бородами и чубами, умиротворенные и притихшие, сидят они за огромным столом в кухне-столовой. Нам тоже предложили попариться (банька еще не простыла), но мы с Петькой от этого удовольствия отказались — только вчера мы парились в роскошной бане Ивана Филипповича в Игарке. Вместе с хозяевами за столом сидят Лев Васильич (тоже распаренный и умиротворенный) и несколько геологов из ВСЕГЕИ[40] и Севморгео (бывшего НИИГАА[41], я уже рассказывал об этом институте на страницах своих дневников); одного из этих геологов я как-то даже здесь же, в Хатанге, кормил обедом, и он (этот геолог) тотчас вспомнил и меня, и тот обед.

Пока накрывали на стол, мы с Петькой отправились бродить по дому. Дом как дом, ухоженный деревенский очаг жизни, который хозяева любят и почитают. Стоят повсюду раскладушки со спальными мешками, некоторые покрыты цветастыми пледами; на стенах карты, где флажками обозначены места работы отрядов; развернутая рация, рядом с нею вахтенный журнал и наушники; на гвоздях, вбитых в стены, висят меховые куртки, ватные штаны на помочах, шапки-ушанки, негнущиеся брезентовые плащи; в углу стоят ружья и карабины. Петька хотел было сунуть нос в вахтенный журнал, но я шуганул его из радиорубки, и он, обидевшись, ушел на кухню.

Как водится, после бани и со встречей выпили водочки и коньяку (все, кроме, разумеется, Петьки). За столом хлопочет хозяин Виктор Терентьевич, круглолицый здоровяк с большой, аккуратно подстриженной бородой. На столе — оленина, тушенная с черносливом, малосольные гольцы, маринованные огурцы и помидоры (венгерские, из банки) и какой-то диковинный закарпатский охотничий салат (тоже консервы).

— Уж больно сильно в нынешнем годе у нас рыбнадзор лютует, — сокрушается Виктор Терентьевич, накалывая ломтик янтарного гольца, — меня на прошлой неделе, однако, тыщи на четыре нагрели. Понагнали этого рыбнадзору, не поверите, аж из самого Гурьева, вот откуда! Один перелет сколько стоил!

— Да ведь здешний-то рыбнадзор вам, поди, друг, товарищ и брат за столько-то лет, а? — засмеялся Лев Васильевич и похлопал хозяина по плечу.

— Ну, мы столько раз их выручали и транспортом, и горючкой, и запчастями...

— Погодите, — удивился я. — Какой же рыбнадзор кого и как может поймать на этих безбрежных просторах?

— Никого на точках-то, конечно, не поймаешь, да и дорого это: никакими штрафами расходов не перекрыть, — согласился Виктор Терентьевич. — Да они никуда и не летают, сидят здесь, в Хатанге, и просто встречают отряды, возвращающиеся с поля.

Проверяют содержимое вертолетов да знай себе штрафы выписывают...

— Особенно когда отряды с рыбных мест летят: с Ленивой, с Усть-Таймыра, с устья Шренка, с Гольцовой... — перечислял опытный Лев Васильевич.

— Нет, с Гольцовой встречать отряды бесполезно, — махнул рукой геолог из Севморгео, — там лучшие рыбные улова высший генералитет уже лет десять как облюбовал, на военных вертолетах маршалов да ихних сынков возят туда рыбачить. Бывал я в тех местах — все у них там по высшему разряду оборудовано и даже специальная рота солдат эту рыбалку обслуживает. И что удивительно, десять лет выгребают оттуда гольцов, да каких — пуда по два, по три да поболее, а все равно река не скудеет...

— А чего ей скудеть? — пожал плечами Виктор Терентьевич. — Химию в воду там не льют, нерестилища не гадят, а простой рыбалкой Таймыр так просто не разоришь.

— Тем более ловят-то сетями, — встрял молчавший до того топограф, — а сеть для рыбы вещь безвредная и, главное, калибровочная: если ячея крупная, рыба сквозь нее свободно идет, а если, наоборот, слишком мелкая, рыба от нее, как от стенки отскакивает. А запутывается только та, что точно по размеру...