Русский фантастический, 2015 № 01. Черновики мира [Антология] - Владимир Яценко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А, понял.
Положить трубку Одиновичу не позволила врожденная интеллигентность.
— Так я приведу клиента? — спросили на том конце после недолгого молчания.
— Не стоит, пока.
— В смысле пока не стоит?
— Я имею в виду «до свидания».
— А, понял, понял. До свидания, Саваоф Иеговович.
«Еще и имя-отчество откуда-то узнал», — подумал про себя Одинович, предпочитавший представляться по фамилии.
До вечера Одинович просидел у окна, загадывая желания на звезды. Но в тот день ни одна не потухла и не взорвалась да и клиентов не было.
День третий
Утром маклер все же пришел. Одинович не был уверен, что это тот, что звонил вчера, и потому претензий предъявлять не стал. Тем более что, прежде чем прийти с клиентом, риэлтер деликатно позвонил.
Клиентом же оказалась полная, крашеная блондинка средних лет и с крысиным лицом. Она брезгливо прошлась по планете, потерла каблуком грунт, многозначительно поцокала языком. Вид у клиентки был такой, словно она угодила в канализацию и не уходит сию же секунду исключительно из вежливости перед пригласившими ее подругами-крысами.
Сначала она что-то недовольно бурчала себе под нос, потом как бы про себя, но так, чтобы все слышали, выдала:
— Конечно, тут не хоромы…
— Да, — сочувствующе закивал маклер.
«Что ж ты, змей, мне цену сбиваешь!» — подумал про себя Одинович, но мысль эту озвучивать не стал — опять-таки из-за своей пресловутой интеллигентности.
— Кору давно меняли? — поинтересовался маклер.
— Давненько, уж двенадцать годков как, — признался Одинович. — Но она у меня добротная.
В подтверждение он топнул ногой, как бы демонстрируя прочность.
— Ну, — затянул маклер, — стало быть, четыре миллиарда оборотов назад.
— Вы еще мне в секундах посчитайте! — насколько хватило характера, огрызнулся Одинович.
— Ну хорошо, какая ваша цена? — спросил маклер.
— Девяносто пять, — ляпнул Одинович.
Клиентка и маклер переглянулись, а затем отошли посоветоваться. Когда они заворачивали за хребет Гималаев, Одинович увидел, как маклер стал что-то шептать клиентке на ухо, а потом обнял женщину-крысу за обширное нижнее полушарие.
— Мы можем заплатить восемьдесят, — сказал маклер спустя пять минут.
День четвертый
Ночь Одинович, мучимый размышлениями, почти не спал. Четырежды вставал покурить и выпить чаю. Это ж надо было так с ходу признаться про девяносто пять тысяч! Надо было так ляпнуть! А если бы сказал сто, то, может быть, и до девяноста пяти естественным образом скинули бы. И все — продал бы он планету и перебрался ближе к центру Галактики, где и теплее, и со светом нет перебоев.
Невеселые мысли тяготили Одиновича и утром. Казалось, не продать ему злосчастную планету ни в жизнь.
Наконец, зазвонил телефон.
— Здравствуйте, третью желтого карлика вы продаете?
— Да, я.
— В объявлении написано, что сто десять.
— Можем договориться, — поспешил ответить Одинович. — Вы маклер?
— Отлично, я знал, что вы здравомыслящий, интеллигентный человек, — не ответил на вопрос маклер.
— Спасибо, это и я знаю.
— Как насчет семидесяти пяти?
— Спасибо. Но мне уже предлагают девяносто пять. — По телефону врать было проще.
— Знаете, я не первый год в этом бизнесе. И можете мне поверить, все это просто разговоры. А у меня для вас есть реальный клиент. Придет, если понравится, заплатит на месте наличными. Наличными!
— Спасибо, я не тороплюсь.
— Саваоф Иеговович, но вы же знаете, что цены падают. Ипотеку вот недавно опять прикрыли, это очень сильно подорвало рынок. Вот цифры, — зашуршала бумага, — в сравнении с аналогичным кварталом прошлого года, цены на недвижимость на окраинах Спирали упали на пятнадцать процентов. Как заявили нашему корреспонденту в…
— Не звоните мне больше.
— Но, Саваоф Иеговович, я ведь столько времени на вас потратил и вот экономический бюллетень для вас выписал. Он ведь денег стоит. А вы меня подводите.
— Не звоните мне больше.
— Саваоф Иеговович…
День пятый
Целый день не было ни звонков, ни визитов. В обед Одинович поймал себя на мысли о том, что упустил того первого клиента, который предлагал девяносто тысяч. Предательская, пораженческая мысль говорила, что «от добра добра не ищут» и «надо было соглашаться». Он отогнал ее от себя самым надежным способом — мыслями о еде.
Хлеба не было. Он долго стоял босиком перед выбором между уличными тапками и ботинками. С одной стороны — холодало, с другой — ботинки надо было шнуровать. Победила лень.
В ларьке хлеба не было, в магазине напротив тоже, в супермаркете охранник суровым взглядом проводил его грязные мокрые, почти босые ноги. Было неловко и стыдно. Конечно, если бы Одинович мог знать, что будет дождь, он надел бы ботинки.
У подъезда он вдруг вспомнил одно из своих жизненных правил о том что «не хлебом единым…», но в ларьке вина не было, а возвращаться в супермаркет сквозь слякоть было опять-таки лень. Пришлось взять воду, с тем расчетом, что дома он превратит ее в вино.
Вечером, когда он спускался в аптеку за жаропонижающим, он так и сделал.
Забравшись с ногами в кресло, надев вязаные носки и шапку, накрывшись одеялом и грея руки о чай с кизилом, Одинович смотрел в окно, где сквозь барабанящий по стеклу дождь светил в рентгеновском диапазоне далекий квазар. К вину он так и не притронулся.
Раздался звонок в дверь. Обернув вокруг себя одеяло на манер тоги, Одинович подошел и посмотрел в глазок.
— Меня нет, — сказал он.
— Но ведь я знаю, что вы есть, я ведь говорю с вами, — ответила женщина, та самая давешняя блондинка-крыса.
— Одна тоже думала. Потом ее сожгли за это на костре.
— Я пришла без маклера. Я согласна на девяносто пять. Маклер, понимаете ли, хотел с меня десять тысяч. А так девяносто пять меня устраивает.
— Значит, вы хотите, чтобы я участвовал в обмане?
— Ах, значит, вы меня слышите?
— Слышу, но я не стану помогать… грешникам. Уходите.
День шестой
Ночь была тяжелой. Одиновича знобило так сильно, что пришлось несколько раз воскреснуть и ждать в астрале, пока не прекратится лихорадка. А утром началась мигрень.
И тем же утром начались звонки. Звонили маклеры — требовали, угрожали, умоляли, давили на жалость и на «здравый смысл».
Логическим продолжением стали беспрерывные стуки и звонки в дверь.
Одинович в отчаянии лежал на кровати под одеялом и накрыв голову подушкой. «Меня нет, меня нет», — шептал Одинович. В дверь застучали сильнее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});