Рожденные в пламени (ЛП) - Кайм Ник

– Мёртв? – Я попытался встать с колен, но сильная рука удержала меня. – Отпусти меня! – Я вырвался и развернулся, чтобы встретиться с безумными глазами старого друга. На мгновение все мои прочие заботы исчезли. – Азоф?

Он никак не отреагировал на то, что я только что произнес его имя. Я думал, что он погиб, и, тем не менее, он оказался здесь, на борту «Стойкого». Но что-то с ним было не так. Его плоть выглядела мёртвой и холодной, как и лежащие передо мной отрубленные головы. Пламя Азофа погасло. Его выражение лица и вены наполнились льдом. Передо мной с топором в руках стоял покойник, мёртвый и всё же живой, но совершенно не похожий на воина, которого я когда-то знал.

– Что вы с ним сделали?

– То, что было необходимо. Гор победил нас, рассеял нас. Расколол наши легионы.

Оглянувшись на железного отца, я увидел в его руках свой прорывной щит. Он был перекован и восстановлен, тогда как сами мы дали трещину.

– Ты согрешил, – сказал он мне, – и посему ты должен искупить...

Я, ошеломленный только что услышанными откровениями, молча принял протянутый мне щит.

Железный отец встретился со мной взглядом, и в его глазах я увидел решимость, горечь и иссушающую душу жажду мести.

– Такова судьба всех Бессмертных... – промолвил голос позади меня. Голос Азофа, эхо нашего проклятия.

СЫНЫ КУЗНИ

Действующие лица

XVIII ЛЕГИОН, САЛАМАНДРЫ

Вулкан - Владыка Змиев, примарх Саламандр

Т'келл - магистр кузни, получивший звание Отца Кузни Ноктюрна

Зау'улл - Отец Огня, игниакс - капеллан

Рахз Обек - Носитель Огня, капитан Огненных Змиев

Занду - Огненный Кулак, сержант Огненных Змиев

Ак'нун Ксен - Пламенный Удар, Огненный Змий

Гор'ог Краск - Виверн, Огненный Змий 

Зеб'ду Варр - Пирус, Огненный Змий

Ашакс  - Огненный Змий

Фокан - Огненный Змий

Гайрон - Огненный Змий

Райос - Огненный Змий

Ба'драк - Огненный Змий

Рат - Огненный Змий

Вотан - Огненный Змий

Фай'шо - Огненный Змий, апотекарий

Рейне - капитан "Чаши огня"

РАЗБИТЫЕ ЛЕГИОНЫ

Кастиган Улок - желеный отец, X легион, командир "Стойкого"

Арем Галлик - медузийский Бессмертный

Азоф

Ящер - апотекарий XVIII легиона

Морикан - Безмолвный, воин XIX легиона

XVI ЛЕГИОН, СЫНЫ ГОРА

Восто Курнан - капитан

Райко Соломус - легионный палач

Менатус

Невок

Узиэль

Гаджук

Морвек

Эзриа

Креде

Эзремас

Годак

Гаркус

Ренк - апотекарий

ТЕМНЫЕ МЕХАНИКУМЫ

Регул - адепт, посланник магистра войны

Кронус VI - боевой автоматон "Кастеллакс"

Клятва

— В чем смысл жертвенности? -

Глубокий бас Отца Огня заполнял зал и будил эхо в его темных обсидиановых стенах.

— В том, чтобы жить, когда другие умерли, — хором ответили его ученики. Их слова звучали торжественно, даже благоговейно... и гневно. — Не ощутить мук величайшей измены. Не испытать позорного предательского удара в спину. Не истечь кровью в черных песках Исствана V.

Отголоски хора быстро затихли, и снова воцарилась тишина.

— В чем наша цель?

Отец Огня сжал рукоять и убедился, что братья последовали его примеру.

— Сохранять стойкость и избегать гордыни. Стать хранителями и защитниками.

Отец Огня поднялся, и движения его фигуры, облаченной в броню, отразилась в обсидиане и в позах братьев, также вставших с колен.

— А в чем наше проклятье? — воззвал он к ним, повышая голос.

Оголовье его крозиуса вспыхнуло пламенем. Пятьдесят воинов не шелохнулись, и лишь их чешуйчатые доспехи, казалось, ожили в отблесках огня.

— Никогда не познать славы. Не принести возмездия.

Отец Огня еще выше поднял горящий крозиус, а затем коснулся им поверхности масла, доверху налитого в железный сосуд. Оно мгновенно вспыхнуло, жаркие сполохи заметались по залу, освещая статуи павших героев, ставшие свидетелями приношения обета.

— Кто мы? - громогласно продолжал он.

— Мы - Лишенные Шрамов! - взревели воины. — Сыны Ноктюрна. Саламандры и Огненные Змии. В нас течет кровь Вулкана, и мы никогда не забудем свой долг!

Вернувшийся полумрак снова настроил всех на угрюмый лад.

— Вот в чем смысл жертвенности... - негромко произнес Отец Огня, поворачиваясь к единственному выходу из зала. — Разойдись!

Пролог. Артефакт

Его называли мастером, но Вулкан уже знал истину. Он был кузнецом-оружейником, точно так же, как и его братья, Феррус и Пертурабо. И в этом подземелье он, повинуясь своему призванию, создавал ужасные чудеса, шедевры, которые Т’келл теперь по его воле должен был уничтожить.

— Ты первый и единственный из моих сынов, кто видит это хранилище, — сказал Вулкан. — В этих стенах лежат все артефакты, которые я когда-либо создал.

Примарх, негромко повторяя имя первого змия, зажег факелы, и в их неярком свете из теней проступили созданные им чудеса. Его глаза видели каждое из них, несмотря на сумрак.

Только ему были известны их имена, поскольку он сам их и выбирал.

Песнь Энтропии.

Пламенеющий Молот.

Наковальня Опустошения.

Возможно, звучит излишне поэтично, но в данном случае это простительно. Вулкан знал, что имена обладают силой. Дать вещи имя означает наделить ее личностно, вдохнуть жизнь в косный предмет, сделать его реальным, значимым. Теперь это были не просто изделия из стали и адамантия, а наследие Вулкана, оставленное им сыновьям и характеризующее его лучше любых мемуаров.

Но все это следует уничтожить, даже если ему суждено вернуться с Исствана Пять. Галактика изменилась. Она перестала быть надежным местом для чудес, поскольку зло искажало чудеса, превращая их в ужасы.

— Какие сокровища... — выдохнул Т’келл, и в его глазах Вулкан увидел не только восхищение, но и страх.

Примарху предстояло отправиться на войну, потому что и сам он был инструментом разрушения, только выкованным молотом своего отца на наковальне науки и вдохновения. На мгновение он задумался, имелись ли у Него сомнения насчет своих творений. Если бы представился шанс, не предпочел ли бы Он уничтожить тех, кого создал? Вулкан решил, что теперь уже поздно об этом думать. Но вдруг Император действительно вынашивал такой план, и они с Феррусом, Кораксом, Пертурабо и остальными неосознанно воплощают его, готовясь усмирить Гора? Как, наверное, сейчас смеется Конрад...

Вулкан не сознавал, что, задумавшись, остановился, и его рука в латной перчатке замерла, так и не коснувшись древка копья, пока Т’келл не заговорил снова:

— Надеюсь, твоя нерешительность означает, что ты передумал, владыка.

Если бы только он знал, какое смятение сейчас овладело примархом! И Вулкана радовало, что сын не в силах прочесть его мысли.

— Нет, не так. Артефакты должны быть уничтожены. Но сам я этим заняться не смогу, потому что меня призывают на Исстван. Придется тебе, Т’келл.

— Но что пошло не так?

Вулкан предпочел скрыть истину и прибег к обману. Он не любил лгать своим сынам, но понимал, что это наименьшее зло в сравнении с тем, что происходит в за-рождающемся Империуме, в сравнении с братоубийством и ложью о фальшивых богах. Рядом с этим колоссальным обманом все остальное казалось несущественным.

— Я считал, что сделал неправильный выбор, но этот молот кажется подходящим, — сказал он, берясь за рукоять Несущего Рассвет. — Может, оружие с метафорическим названием прояснит разум моего брата.