Лгунья - Натали Барелли

Харви – тот, который здесь, а не тот, что на видео, – стискивает мой телефон с такой силой, что белеют костяшки пальцев.

– Что это такое, твою мать? – спрашивает он.

– Это… это мой друг, – бормочу я, вытирая тыльной стороной руки сопли. Воспроизведение видео продолжается. «Да, крошка, хорошо! О да… продолжай… крошка…» Несмотря на все то, что происходит сейчас, я краснею от стыда. Привстаю и протягиваю руку, чтобы выключить телефон, но Харви с силой хлопает ладонью по столу, и я подпрыгиваю от страха.

– Я сказал, не двигайся! Если хоть шевельнешься еще раз, я тебя ударю, это понятно?

– Да, хорошо, понятно.

– Итак, кто этот человек и почему он в моем доме, одетый в мои вещи? Почему ты называешь его моим именем? Это какая-то подстава? Ты собиралась шантажировать меня этим? Тебе нужны деньги? Да?

– Нет, я сейчас все объясню… разрешите мне объяснить, хорошо? Это было сделано для Ханны. Если б я смогла убедить ее в том, что это вы…

– Зачем?

Я стараюсь дышать. Стараюсь собраться с мыслями.

– Я была знакома с Ханной… я хочу сказать, еще до того, как попала сюда. Она работала няней моего младшего брата, очень недолго.

– Мне это известно. Мне известно, кто ты, Клэр Петерсен.

– Откуда вы это узнали?

– Ты работаешь в моем доме, чего же еще ты ожидала? Я проявил должную осторожность. В отличие от моей глупой жены. Какое это имеет отношение ко мне?

«В отличие от моей глупой жены». До этого момента я полагала, что Харви, похоже, поверил во все то, что было в дневнике. Полагала, что он считает меня сумасшедшей, задумавшей напакостить его семье. Потом я думала, что они, возможно, в этом заодно, чем бы это ни было, – какая-то безумная выходка за мой счет. Но теперь? Теперь я больше не знаю, что думать.

– Вы знаете, что сделала Ханна с моей семьей?

– Я же только что это сказал! – рявкает Харви. – Мне известно абсолютно все и о ней, и о тебе. Я повторяю свой вопрос: какое это имеет отношение ко мне?

Я делаю глубокий вдох, пытаясь выделить хоть какие-то связные мысли из захлестнувшей меня паники.

– Я собиралась предложить обмен. Я хотела, чтобы Ханна призналась, что сказала о моем отце неправду. Взамен я стерла бы это видео.

– Ты ждешь, что я в это поверю?

Я медленно достаю из кармана сложенный листок бумаги, дрожащими руками разворачиваю его и кладу на стол.

– Я приготовила для нее признание. – Пододвигаю листок Харви. Он его берет и начинает читать вслух.

– «Меня зовут Ханна Уилсон, и я лгунья». Тебе что, двенадцать лет? – Он качает головой и продолжает читать: – «Десять лет назад мы с моим отцом придумали аферу, которая должна была работать так: я устраиваюсь няней в очень богатую семью, после чего сразу же обвиняю отца семейства в сексуальных домогательствах. Тут я требую, чтобы меня немедленно отправили домой, затем начинаю угрожать многомиллионным иском в суд по гражданским делам. Мы ставили на то, что семейство предпочтет тихо замять дело, не доводя его до скандала в суде. К сожалению, Петерсены, семья, которую я выбрала своей целью, не согласились на мои требования. Джеральд Петерсен умер от сердечного приступа, ставшего прямым следствием публичного судебного процесса, а вскоре последовала смерть его жены, Амелии Петерсен. Хотя я тогда была молодой и находилась под влиянием своего отца, я признаю свою прямую ответственность за обе эти смерти. Все то, что я говорила о поведении Джеральда Петерсена, это ложь. Он ко мне и пальцем не притронулся. Я выдумала все ради наживы».

Харви складывает листок и убирает его в карман рубашки.

– Полагаю, Ханна поняла бы, что это не я.

– Я не собиралась никому показывать это видео, – я пожимаю плечами. – Не собиралась даже выкладывать его в социальные сети. – «Ты мне очень нравился!..» – Но Ханна этого не знала. Разве она захотела бы увидеть это видео на «Ютьюбе»? Ей пришлось бы объяснять всему миру, что человек, который трахает вашу домработницу у вас в кабинете, в вашей одежде, с вашими запонками и вашим обручальным кольцом, это не вы. Как бы отнеслись к этому скандалу ваши партнеры, ваши клиенты? Поверили бы вам люди, даже если б вы поклялись, что это на самом деле были не вы? Всем будет очевидно, что меня принуждали, – никто и не будет от вас ждать, что вы во всем признаетесь. И как много времени потребовалось бы на то, чтобы кто-нибудь догадался, кто такая она? Жена человека на видео – не кто иная, как Ханна Уилсон, женщина, однажды втершаяся в уважаемую семью, только чтобы обвинить главу семейства в сексуальном насилии. Кстати, это произошло как раз здесь, неподалеку.

Харви поднимает брови и медленно качает головой, словно соглашаясь со мной.

– Никому нет никакого дела до твоего отца, Клэр. Двигайся дальше. Он был похотливым извращенцем.

– Нет, не был! – Я хлопаю ладонью по столу. – Это неправда! Мой отец был порядочным человеком, а Ханна его оклеветала!

– Ради всего святого, да повзрослей же наконец! Наведи справки, поройся в интернете. После публичных обвинений Ханны подали голос и другие девушки. Все это задокументировано – поговори с адвокатом своего отца. Он был извращенцем и на протяжении многих лет приставал к девочкам. Как ты думаешь, почему твоя мать покончила с собой?

Мне кажется, будто я сейчас упаду. Рот у меня открыт, но из него не вырывается ни звука. Я таращусь на Харви, силясь понять, зачем он это сказал.

– Это ложь, – наконец удается выдавить мне. – И как вы об этом узнали? Вам рассказала Ханна?

– Я женился на Ханне; неужели же ты думаешь, что я не изучил ее прошлое? Оглянись вокруг. Я очень богатый человек. Я должен себя защищать. Я узнал про это дело и роль Ханны в нем. Это как-то на меня повлияло? Да никак. Ко мне это не имело никакого отношения. Жаль, что Ханна ничего мне не сказала; не знаю, с какой стати она решила сохранить это в тайне. Но в настоящий момент для меня это далекое прошлое. – После чего он снова бьет меня. Удар наотмашь, от которого я отлетаю на пол. Мой рот наполняется кровью. – А силы воли тебе не занимать, твою мать…

Харви останавливается надо мной и наклоняется, его лицо исчезает в ослепительной вспышке, затем все становится черным.

Глава 34

Моя голова раскалывается от невыносимой, ослепляющей боли. Я открываю глаза и чувствую под щекой грубую поверхность ковролина. Под дверь проникает свет. Мне требуется какое-то мгновение, чтобы мир вокруг сфокусировался. Я лежу на полу в своей комнате. Грудь болит так, словно я надолго задержала дыхание.

Медленно сажусь и