Тайна долгожителя Жанны Кальман - Валерий Михайлович Новоселов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ЕСПЧ также не дает четких критериев для определения понятия «публичный интерес» и указывает, что таковой определяется через «важность вопроса для общества и природу раскрытой информации» (п. 98 Постановления ЕСПЧ от 10.11.2015 по делу «Кудерк и компания „Ашетт Филипакки ассосье“ против Франции»). В то же время Европейский суд постулирует, что «право общественности быть информированной, которое имеет сущест-венное значение в демократическом обществе, может распространяться даже на аспекты частной жизни публичных фигур…».
О публичном интересе к рекорду Кальман и том, что его поддерживают, свидетельствует тот факт, что на первой странице и GRG, и геронтологической википедии фотография Жанны Кальман в обоих случаях. Это как некий флаг или штандарт.
Эти ученые сознательно с особым цинизмом искривили научное знание и широко тиражировали его всему населению через журналистов и средства массовой информации. Ложь плодит только ложь, и сколько еще им пришлось написать лжи и согласиться с такой же или подобной ложью в работе коллег, к которым они вынуждены быть лояльны, хочется знать не только узким профессионалам в теме старения человека, но и всему миру.
Добро одинаково для всех есть зло
Мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет.
Н.В. Гоголь. Мертвые души
В открытом кафе на берегу Москвы-реки в Лужниках под белым шатром с прекрасным видом на Воробьевы горы одним августовским теплым вечером сидели двое господ. Мимо бежали, катились на велосипедах, роликах и самокатах жители Москвы и её гости.
Похоже, неспешная беседа этих господ – они, видимо, кого-то ждут – идет уже довольно давно. Давайте послушаем.
– Да, времена изменились, – сказал крепыш, – такое впечатление, что весь город бежит. Лепота.
– Коллега, да это же просто здорово, что люди хотят жить дольше и быть здоровыми, – ответил его высокий собеседник, – время поменялось. Не нужно вгрызаться зубами в жизнь, и человек сразу обратил внимание на недостаточную длину своей жизни.
– Да, время постоянно меняется. Это его сущность. Эта постоянная смена – сама суть времени. Язык человека тоже меняется. Я не зря использовал устаревшее слово. Удивительно, но это так. Слова приходят и уходят.
– Но как может измениться время жизни? Время ведь оно есть время, минута ведь всегда она именно такая, как и была вечность назад. Как и час. И год. И жизнь.
– Да, если мы о времени жизни, то оно всегда одинаково. Родился, учился, женился, снова женился, уже внуки, всё, пора уходить. Ритм жизни и есть ритм смены поколений. Как ритм танго, раз-два-три и опять поворот, смена поколений.
– Вы правы, уже чувствуется скорая московская осень. За ней зима, весна, лето и опять такой же август.
– Конечно. Но человек и его бессмертная душа все ищет свой фонтан долголетия. А принимает ли он при этом ртуть или золото внутрь для бессмертия или нажимает кнопку своего смартфона, тут не суть.
– Да, человечество спешит не стареть. И здесь нам помогли бы гены сверхдолголетия!
– Вы опять об этом воспаленном нерве человечества под названием «рекорд Кальман»?
Господам принесли их пиво. Давайте их рассмотрим, пока мужчины пьют свое разливное. Оба господина были непонятного возраста и называли себя геронтологами. Один крепкий, невысокого роста, широк в плечах, с большой головой на короткой шее. Второй более изящен, похоже, он секретарь геронтологической секции МОИП при МГУ.
– Продолжим, – сказал первый. – Да, о ней. Но французские ученые утверждают, что ее ДНК надо уничтожить.
– Тогда они проиграли. Уничтожат, значит показывают всему миру, что лгали. Не уничтожат – тогда будет показано, что это Ивонн Кальман, а не её мать Жанна.
Тем боле уничтожить ДНК сложно – недавно палеонтологи нашли фрагменты ДНК в затылочных костях утконосого динозавра, который обитал на севере США около 75 млн лет назад.
– Да, обратите внимание, как закричал от боли весь бомонд геронтологии мира.
– Конечно, председатель, вы показываете, чем же на самом деле они занимаются. Они писали, обсуждали, дискутировали, а вы нажали кнопку на своем ноутбуке, и все их усилия оказывается, не более чем игра в наперстки.
Тут подошла пара как бы неспешно прогуливающихся людей и остановилась. Они слушали пару минут увлеченно разговаривающих людей. Их явно заинтересовало то, что они услышали.
Один из подошедших был высоченного роста и широк в плечах. На нем был отлично сидевший по фигуре костюм, с каким-то необычным отливом. Один глаз у него зеленый, а цвет другого сложно было понять, так как он чернел необычно глубокой темнотой. Второй же был невысокого роста, крепок, лысеват, рыжеватые бородка и усы, подстриженные по моде. Одет во все джинсовое. Вот необычная манера – держался большими пальцами за грудные карманы джинсовой безрукавки.
Высокий обратился к своему приятелю:
– Владимир Ильич, по моему мнению, эти господа разговаривают о той даме, о которой я вам говорил нынче же. О Жанне Кальман.
– Как же, как же, князь. Помню, помню, – тут он озорно улыбнулся, – преинтересная история.
– Да, о ней. Крещенная в 1875 году Берлиозом.
Господа, сидящие за столом, услышав разговор, оживились. Крепкий мужчина быстро встал, похоже, он вообще склонен к резким движениям, и сделал шаг в направлении пары:
– Господа, право, о каком Берлиозе вы говорите? Уж не родственнике ли Михаила Александровича Берлиоза, погибшего под трамваем на Патриарших?
Князь:
– Да, о нем. Все Берлиозы родственники, только об этом не знают. Вы разрешите, мы с Владимиром Ильичом присядем?
Второй, более высокий геронтолог встал и отодвинул стулья гостьям:
– Присаживайтесь, господа! Мы рады вашему появлению, мы ждали, когда вы появитесь в нашей истории.
Гости присели к столу.
Владимир Ильич:
– Князюшка, мой старинный приятель, наверное, имел в виду, что все люди – братья.
– Нет, Владимир Ильич, это действительно троюродный дед писателя Миши Берлиоза. Я не шутил. Как вы знаете, история сама придумывает и более сложные сюжеты. Есть подлинник свидетельства о рождении Жанны 21 февраля 1875 года во французском городке Арль, есть церковная запись о крещении, заверенная священником Берлиозом, родственником писателя, задавленного трамваем, – князь говорил довольно медленно глухим голосом против живой, но несколько смазанной европейской жизнью и поволжским говором, речи Владимира Ильича.
– Господа, похоже вы уже крепко в теме?
– Да, мы с князем сегодня целое утро, гуляя по Москве, обсуждали этот случай. Князь мне подробно всё доложил. Ведь у нас есть только один свидетель, это Жозефина Аудибер, утверждавшая, что видела
