Сад земных наслаждений - Джачинта Карузо

— Что вы собираетесь сделать с моей женой?

— Не с вашей женой, а с ней, — проговорил Тау, пристально глядя в телекамеру, а значит, на Ребекку.

Я выругался так грубо, что Николз вздрогнул:

— Ну все! Сейчас Шару ее узнает.

Писатель взглянул в камеру, но никак не отреагировал. Я больше ничего не понимал. Неужели не узнал?

— В какой-то момент я подумал, что Тау — это Шару, — сказал Николз, качая головой.

— Я тоже, но мы, кажется, ошиблись.

— Кто же тогда Тау?

— Скоро выясним. Вы слышали, что сказал Тус? Вскоре Великий Магистр подаст сигнал. На картине Босха Великий Магистр находится в пещере, справа, на первом плане. Тот, кто встанет на это место, и есть Тау.

— Что вы собираетесь делать с моей женой? — глухо повторил Шару.

Лора Кисс захохотала и пошла к живой картине.

— Остались только вы, — сказал Тус Ребекке и Яну Хасельхоффу. — Идите на свои места. Но сначала, Ребекка, сними свою цепочку.

— Цепочку? — переспросила она нерешительно.

— Да, никто из персонажей картины не носит украшений.

В кулоне была спрятана камера. Если Ребекка подчинится, мы больше ничего не увидим.

Пока она выполняла распоряжение Тау, я вскочил на ноги.

— Собирай людей, — велел я Николзу. — Пошли.

21

Мы ворвались в оранжерею, но никто не сдвинулся с места.

Вблизи живая картина оказалась еще более прекрасной. Сотни нагих тел, замысловатые пейзажи и архитектурные сооружения, животные, цветы, огромные фрукты, ослепительные краски, еще более яркие, чем на мониторе и в книгах. Меня поразили удивительно насыщенный розовый цвет и постепенный переход небесно-голубых тонов в бирюзовые. Мне захотелось вживую увидеть «Сад земных наслаждений», когда все это закончится, но я тут же удивился этой мысли: меня всегда приводил в ужас так нарываемый культурный туризм.

— Что с ними? — проговорил Николз, стоявший рядом со мной. — Они как будто заснули.

Это была живая картина, персонажам не полагалось двигаться. Но, черт возьми, ведь в здание ворвалась полиция. Даже галлюциногеном не объяснить странную летаргию, казалось, охватившую всех. Они же приняли настой шалфея, а не мескалин. А Ребекка и вовсе ничего не пила. Но и она не подавала признаков жизни.

Я поискал глазами напарницу. В шаре, прильнув к Яну Хасельхоффу, сидела ослепительная блондинка, но это была не Ребекка.

Первой моей реакцией было разочарование. Я надеялся наконец-то увидеть ее голой, после того как долгие месяцы довольствовался содержанием силиконовой копии. Обнаружив на месте Ребекки другую, я почувствовал себя ребенком, у которого отняли любимую игрушку.

И все же блондинка была просто ослепительна. Когда мне наконец удалось оторвать взгляд от ее чувственного тела, я посмотрел на пещеру. Как я и ожидал, внутри, в окружении двух женщин, находился единственный одетый участник живой картины. Великий Магистр Братства Свободного Духа, Тау, за которым я так долго охотился. Он смотрел на меня в упор. В его глазах — Алейт ван дер Меервенне говорила, что они черные, как преисподняя, — застыло повелительное выражение.

Две женщины усиливали исходившее от него могущество. Одна лежала на пороге пещеры. У нее были длинные белокурые волосы и потрясающая грудь. Вторая, с прекрасным лицом, обрамленным длинными черными волосами, склонила голову на плечо Великого Магистра в знак близости. Блондинка держала в руке яблоко. Мужчина указывал на нее пальцем, а брюнетка спокойно наблюдала за всем происходящим.

Я вспомнил, что читал у Френгера о сцене в пещере: мужчина и темноволосая женщина — это Великий Магистр Братства Свободного Духа и его жена в день свадьбы. Блондинка на пороге — Ева, Великий Магистр указывает на нее, словно говоря, что он соединился со своей земной супругой в бессмертной мечте о ней.

Вот так, в одно мгновение, эротический сон, которым я жил уже несколько недель, превратился в кошмар: не я блаженствовал в окружении двух своих самых желанных женщин, а Тау. Во мне закипела слепая ярость. Будь я менее сдержанным, я бы сейчас бросился на него и вырвал из его лап Ребекку и Лору Кисс.

Усилием воли подавив гнев, я подошел к этой троице.

— Какой милый треугольник! — воскликнул я с сарказмом. — А как же вся эта история о чуде? Et erunt duo in carne una, если мне не изменяет память. — Я с ненавистью смотрел на Себастьяна Туса. — Втроем тоже годится?

Он не отвел глаз.

— Так даже лучше, — ответил он сухо.

— Правда? Не терпится услышать подробности. А пока что, сержант Уэнстон, вылезайте из этой проклятой пещеры и приведите себя в порядок. Комедия окончена.

Ребекка посмотрела на меня отсутствующим взглядом, словно очнулась от дурного сна.

— Вы слышали меня? — крикнул я, подбирая с пола халат и протягивая ей.

Она, кажется, поняла наконец, что раздета, и покраснела до корней волос.

Увидев, как она бросилась прочь из пещеры и стала смущенно натягивать халат, Себастьян Тус и Лора Кисс очень удивились.

— Сюрприз, — проговорил я насмешливо. — Кто бы мог подумать? Ваша дорогая Ева оказалась агентом полиции. — Пристально глядя в глаза Лоре Кисс, я спросил: — Госпожа Шару, что случилось с вашим мужем?

Писателя нигде не было видно.

— Я ему не нянька, — нагло ответила она.

— Искренне надеюсь, что он не разделил судьбу Джули Бонем, вашей горничной. Точнее, детектива, которого ваш муж нанял, чтобы шпионить за вами.

Лора Кисс расхохоталась.

— Люк никогда бы так вульгарно не поступил.

— Уверяю вас, именно так он и поступил. Госпожа Шару, где ваш муж?

Она молчала.

Потребовалось приложить некоторые усилия, но истинные обстоятельства смерти девушки наконец выплыли наружу. Вот как все произошло.

Джули Бонем и Ян Хасельхофф проникали в дома известных людей, устраиваясь туда под видом обслуживающего персонала, а потом продавали фотографии и прочие компрометирующие материалы скандальным газетам. Они проделывали это много раз, но их жертвами всегда оказывались звезды средней величины, поэтому сногсшибательных заработков мошенники не получали. Качественный скачок произошел, когда Ян попал к Дэвиду Торки и стал собирать информацию о режиссере. Судьбе было угодно, чтобы молодой человек оказался свидетелем сцены, которую его хозяин устроил Патрисии Хойл, своей домоправительнице, после того как она попыталась его соблазнить. Именно так Хасельхофф узнал о том, что Торки равнодушен к сексу, так всплыла история о его фиктивном браке. За этот материал таблоиды, всегда жаждущие новостей о самом загадочном режиссере Голливуда, осыпали бы афериста золотом.

Покуда он потирал руки от радости, предвкушая, как на его голову польется денежный дождь, Джули Бонем открыла для себя профессию интернет-детектива. Ей повезло удачно устроиться в дом к Люку Шару, чтобы следить за его молодой и красивой женой, которую муж подозревал в измене.

Потом Ян Хасельхофф нашел «Алейт».

— Тогда почему повесть Торки оказалась в компьютере Джули Бонем? — спросил я у него в ходе допроса.

— Однажды Торки забыл ноутбук у себя в спальне, — объяснил молодой человек. — Я открыл его. Среди кучи файлов там был один особенно большой. Историческая повесть, довольно скучная. Я даже не смог дочитать до конца. Но в тексте были сделаны кое-какие пометки, из которых становилось понятно, что режиссер собирался снять по этим материалам очередной фильм. Я скопировал файл и перенес его в новый ноутбук, который отдал Джули.

— Не проще ли было вручить ей диск?

— Разумеется, но Джули нужен был новый ноутбук. Я воспользовался случаем, чтобы сделать ей подарок и одновременно спрятать повесть Торки в надежном месте. Разумеется, я не мог оставить ее у себя в Суссексе.

— Что вы собирались сделать с текстом?

— Режиссер хотел снять фильм, а поскольку любое его новое творение вызывает в прессе ажиотаж, после окончания съемок я бы продал рукопись самому щедрому покупателю.

— Никто бы не осмелился ее опубликовать, — возразил я.

— Саму повесть — нет, но они могли бы заранее напечатать статью с изложением сюжета фильма. Торки никогда не допускал утечки информации о своих работах. Я бы получил от этой аферы кучу денег.

Тогда я сообщил Хасельхоффу, что фильм провалился, потому что продюсерскую компанию Торки продали новым владельцам и та заморозила проект. Казалось, эта новость не особенно смутила молодого человека: все связанное с режиссером всегда хорошо продается.

— Стало быть, вы отдали ноутбук Джули Бонем, — продолжил я. — А что случилось потом?

— Я подарил его Джули в последний раз, когда навещал ее в Савойе. Я попросил ее сохранить файл и собрать кое-какую информацию о Босхе. Она порылась в Интернете, а прочитав повесть, пришла в такой восторг, что начала посещать чат, посвященный художнику.