Публичный дом тетушки Марджери. Часть I - Диана Соул

Мощные фрикции переполняли меня, саднили, и заставляли мышцы болезненно сжиматься.

Фокс выходил почти до конца, чтобы ворваться вновь, и тихие стоны срывались с моих губ в реальности, дробясь эхом о стены ванной комнаты.

Я видела себя и его, как он берет меня в чулане, остервенело, без помпезных слов о великой любви, вколачивает мощным телом и каждым толчком в стену. Это было так порочно, так смело, так ожидаемо для грязной шлюхи вроде меня, и так несбыточно для девственицы-суккуба.

В мечтах я могла отдаваться этому мужчине во всех мыслимых и немыслимых позах. Позволять положить меня на холодный пол, поставить на четвереньки, отодрать, держа за волосы и натягивая словно гитарную струну. Все это звучало и складывалось в моей голове в дерзкие картины, так сладко и томно оживающие под касанием собственных пальцев, что словно наяву я слышала голос Аластара:

– Сладкая… Какая же ты сладкая…

И мое тело выгибалось навстречу этим эфимерным словам, так сильно кружащим голову.

– Я хочу… тебя… всю, – отрывисто шептал он, вдалбливая смысл каждого слова новым движением. – Сейчас... Завтра… Всегда…

Мои тихие всхлипы вторили его ударам, каждым движением подводя к краю, на котором так приятно балансировать.

Мне казалось я не могла дышать, что вот-вот умру, когда на одно единственное мгновение Фокс покинул мои пределы. Ему нравилось дразнить, он водил возбужденной головкой естества по разгоряченным складочкам, заставляя просить большего.

Я тихо скулила от обиды на его игры, но когда мужчина ворвался, словно стержнем пронзая меня и заставляя срываться на крик, была готова боготворить эту мечту. Несколько особенно мощных толчков, при каждом из которых я неистово кричала и билась в руках Аластара. Бомба, тикающая во мне в ожидании финала, взорвалась. Разноцветные всполохи плыли перед глазами, словно праздничный фейерверк. Я представляла ту удивительную наполненность которую мог подарить мужчина, и мышцы болезненно откликались в ответ.

Еще несколько минут мое тело вздрагивало в воде, отходя от ритмичных пульсаций оргазма. Я тихонечко всхлипывала и пыталась осознать произошедшее.

Мне удалось выбраться из ванной, чтобы встать перед большим напольным зеркалом и взглянуть на себя.

Меня возбуждал чужой мужчина. Тот, кто никогда не станет моим. Я представляла Аластара, при этом трогая себя.

Кажется, я прогнила где-то изнутри, погрязла в пороке, в котором жила, и теперь ничем не лучше и не хуже своих извращенцев-клиентов. Такая же похотливая, как и они.

Порочная и циничная – Торани Магдалина Фелз.

Последний иллюзорный суккуб.

Девственица, мечтающая о том, чтобы ее взял в подсобке мужчина, обманутый ею ради денег.

Разозлившись на себя, я схватила с полки первый попавшийся пузырек и с размаху бросила его об стену. Осколки блестящего стекла брызнули в разные стороны, падая на пол и разлетаясь острыми искрами.

– Ненавижу себя, – выпалила я, глядя на собственной отражение.

Оставаться в ванной и дальше было нельзя. Нервы трещали, и я могла сорваться и разбить что-нибудь еще. Я вылетела пулей из комнаты и бросилась в спальню. Там еще долго лежала, не в силах уснуть, и изучала потолок.

Мне было грустно и тошно. А самое паршивое, что я не знала, как можно что-то изменить в собственной жизни, оставаясь и работая здесь, в публичном доме.

За несколько часов до пробуждения мне все же удалось забыться в беспокойном сне. Отчего-то перед этим мне удалось убедить себя, что завтра будет лучше, чем вчера.

***

За городом было тихо и очень холодно.

Мы уже несколько часов ехали в закрытом паровом дилижансе, который вел Ричард.

Я куталась в теплое пальто с меховым воротом и грела руки в черной муфте. Напротив меня сидела Мардж. Она напоминала мне нахохлившегося воробья, сидящего на тонкой ветке. На старухе была огромная шубе из пушистого песца и не менее пушистая шапка. Хозяйка борделя буквально тонула в них, из-за чего наружу торчал только ее крючковатый нос.

По правую руку от меня сидел Деймон, он задумчиво смотрел на заснеженный пейзаж за окном и словно не мерз, даже не смотря на свой по-весеннему легкий сюртук.

Я ему позавидовала, таким он казался спокойным и умиротворенным, словно человек, у которого абсолютно нет проблем.

Всю дорогу мы ехали молча, изредка старуха кряхтела, Стоун интересовался у нее о самочувствии, и она отвечала, что все впорядке. На этом разговоры заканчивались.

– Зачем мы едем в приют? – все же не выдержала я и задала волнующий меня вопрос.

– Чтобы дать ответ, я должна рассказать одну историю с самого начала, – хрипло отозвалась Мардж.

– Так расскажите, – откликнулась я.

Улыбка хозяйки борделя утонула где-то в мехах дорогой шубы.

– Тори, ответь мне на вопрос, – начала она издалека. – Как может стать свободным ребенок, родившийся в публичном доме?

– Только если выкупит себя в будущем, – уверенно ответила я. – Или отработает свободу иным путем.

– А еще?

Мне пришлось задуматься, чтобы уверенно сообщить:

– Больше способов нет!

– Не совсем так, и я расскажу почему. Очень давно в одном приюте жила девочка. Маленькая и совсем глупая. Как и большинство детей из приюта, она оказалась там, потому что ее оставили у порога. Разумеется, кто ее отец и мать девочка не знала и лишь иногда задавала воспитателям вопрос: почему ее бросили родители. Плакала, обещала их найти, спросить: почему они так с ней поступили. Неужели она была им не нужна? Как и у всех сирот у нее не было своих игрушек, не было красивых нарядов, не было родительской любви. Это закалило девочку, даже озлобило в какой-то степени. Когда в день восемнадцатилетия она решилась покинуть место, ставшее ей домом, девочка потребовала у приютской директрисы вещи, с которыми ее обнаружили на пороге много лет назад. Эти вещи специально хранились долгие годы в чулане, и пожилая начальница отдала девочке красное шелковое одеяльце. Необычный материал, правда ли? – усмехнулась старуха.

Мне пришлось кивнуть, соглашаясь. Шелк материал прохладный, не лучшее средство для согревания младенца.

– Одеяло из Квартала? – догадался Деймон. Он отвлекся от созерцания природы за окном и теперь внимательно слушал рассказ Мардж. – Шелковое постельное красного цвета, на таком обычно принимают клиентов.

Старуха отпустила легкий смешок:

– Я знала, что не ошиблась в твоей сообразительности, мальчик мой, когда вытащила из клоаки борделя, где ты вырос, – похвалила она Стоуна. – Одеяло было действительно из Квартала. Но об этом девочка тоже узнала не сразу. Впереди ее ждал долгий путь, где она сначала устроилась в столице посудомойкой, работала много и все деньги отдавала магу-детективу, который помогал найти родителей. Только эти знания не принесли ей радости.