Из шпаны – в паханы - Евгений Сухов

– Что за сюрприз?

– Если я скажу тебе, то это уже не будет сюрпризом, – по-прежнему не снимая руки с плеча Резо, Рекрут повел его к пролетке. – Чиграш отвезет тебя сейчас на одну из наших малин. Скажу тебе честно, твоя малява застала нас немного врасплох. Мы сейчас должны ехать на встречу с каталами Викентия. Я тебе потом все объясню. Введу в курс, так сказать. А хочешь, поехали с нами?

Резо покачал головой.

– Не, мне бы сейчас помыться и отоспаться как следует.

– Ну, как знаешь, – Рекрут рассмеялся. – Тогда давай так, брат. Езжай и отдыхай себе по полной. А вечером жду тебя в «Сангрии». Это такой трактирчик в двух кварталах от Хитрова рынка. В Лагутинском переулке. Соберемся, посидим, выпьем. Отметим, так сказать, твое удачное освобождение. Я тебе таких марух приготовил! Пальчики оближешь. Так что скажешь?

– Я согласен.

– Ну, еще бы ты был не согласен.

Резо забрался в пролетку, на козлах которой разместился Чиграш. Рекрут сел в соседнюю рядом с Митяем. Бывший уркаган все так же пристально наблюдал за грузином. Взгляд его был тяжелым и мрачным.

– С ним что-то не так, – высказался Митяй, когда обе пролетки, стуча колесами по булыжнику, разъехались в разные стороны. – Надо бы для начала прощупать его, Рекрут.

– Закрой поддувало, Митяй, – последовал ответ казанца. – Резо – мне брат! И щупать тут нечего. Уяснил?

Митяй промолчал.

– Добро, – подвел черту Рекрут. – Едем на Никитинскую. Викентий уже, наверное, заждался.

Сидящий на козлах жиган в клетчатой восьмиклинке лихо взмахнул кнутом.

Москва. Большая Марьинская улица

– Скажи, а как так получилось, дядь Миш, что ты мне никогда не рассказывал об отце?

Гроссовский со смущенной улыбкой посмотрел на Андрея. Рука его, потянувшаяся было к стоящей с самого края шахматной фигуре, зависла в воздухе. Затем безвольно опустилась на стол. Очередного хода в партии Михаил Петрович так и не сделал.

– Почему не рассказывал? Рассказывал, – беззастенчиво солгал он, не придумав ничего удачнее. – Ты просто не помнишь, Андрюша. Тебе ведь тогда сколько было? Лет пять, а то и меньше. Я говорил тебе о том, что в те смутные для России времена много людей потеряли друг друга из виду. А потом находили. Вот и ты отца нашел. Глядишь, в скором времени и мама отыщется. Тут главное – надежда, Андрей.

Врать было неприятно, но Гроссовский посчитал, что говорил именно то, что и хотел услышать от него мальчик. Пусть он узнает правду чуть позже. Лет через пять-шесть. А пока все это ему не к чему. Ему и так уже хватило пережитых треволнений...

Новое поручение Камаева оказалось для Михаила Петровича не обременительным. Скорее, напротив. Чекист хотел, чтобы Андрей побыл под присмотром Гроссовского до тех пор, пока Резо не окажется на свободе. Во все подробности предстоящей операции, сутью которой, как догадался бывший коллежский асессор, была поимка крайне опасного бандита по прозвищу Рекрут, Гроссовского посвящать не стали. А он, в свою очередь, радостно согласился на то, чтобы повидаться с Андреем.

Мальчик изменился. Он вырос, волосы его стали еще темнее, черты лица заострились. Но он отлично помнил Гроссовского, и это было для Михаила Петровича самым важным. О том дне, когда на глазах Андрея дядю Мишу арестовали, оба предпочли не вспоминать. Гораздо приятнее для них были другие воспоминания...

– Ну, а как тебе отец-то? – Гроссовский решил сменить тему.

– Крутой мужик! – в подтверждение собственных слов Андрей выставил перед собой два оттопыренных больших пальца. – Птицу по полету сразу видать. И отец у меня полета высокого. Я сразу определил. С самой первой секунды. А ты с ним до этого встречался, дядь Миш?

– Получилось так, что мы вместе с ним в заключении находились.

– И ты рассказал ему про меня?

– Рассказал.

– А он?

Глаза у мальчишки горели. Было видно, что ему действительно ужасно интересно, как отец отнесся к известию о нем. В том, что Резо до этого времени даже не подозревал о существовании потомка, Гроссовский вынужден был признаться.

– Он до потолка прыгал, – отшутился Михаил Петрович. – Таким счастливым его никто еще никогда не видел.

Андрей расцвел еще больше.

– Это здорово! Ну, ты ходить-то будешь? Или уснул?

Рука Гроссовского вновь потянулась к стоящей у края фигуре. Поначалу он сам учил Андрея играть. Когда тому было пять. Постепенно прививал любовь к шахматам. За три года, проведенных в приюте, мальчик в течении долгих часов совершенствовал свое мастерство в шахматных баталиях. И Гроссовский вынужден был признать, что опыт в игре Андрей приобрел немалый.

Подумав секунду, Михаил Петрович все-таки двинул вперед коня. Противник, казалось, только и ждал этого хода. Радостно потирая руки и что-то негромко напевая себе под нос, Андрей стремительно подался вперед.

– Шах! – объявил он.

Гроссовский нахмурился. Для него только сейчас стала понятной комбинация, которую стремился разыграть мальчик. Михаил Петрович не смог удержаться от того, чтобы восхищенно не присвистнуть.

– Ты специально отвлекал меня разговорами?

– Да нет, дядь Миш. Нет! – Андрей весело рассмеялся. – Я думал, ты видишь...

Гроссовский увел короля из-под шаха, но уже через ход получил новый. Оставался единственный вариант – отступать к краю доски.

– Мат! – возликовал Андрей.

– Неплохо, неплохо, – Михаил Петрович уважительно покачал головой. – А я смотрю, ты здорово поднаторел. Молодец! Сыграем еще партейку?

– Не, дядь Миш, – мальчик взял двумя пальцами «убитую» ранее ладью и задумчиво покачал ею в воздухе. – Я устал что-то. Пойду, прилягу и постараюсь уснуть. Виктор Назарович сказал, что, скорее всего, завтра я уже смогу увидеться с отцом. И не в его кабинете, а здесь, на воле. Не хочу быть похожим на невыспавшуюся мокрую курицу... Мне надо так о многом поговорить с папой.

Гроссовский не стал уточнять, о чем.

Андрей спрыгнул со стула и точно такой же походкой, какую недавний арестант мог наблюдать у Резо Зурабишвили, вышел из комнаты. Михаил Петрович грустно смотрел ему вслед. Не того он ожидал от встречи с мальчиком после столь долгой вынужденной разлуки. Гроссовский чувствовал, как сильно отдалился от него Андрей. Да, он улыбался и, как прежде, величал его «дядь Миш», но былой теплоты и доверительности в их отношениях уже не было. Гроссовский был Андрею уже не нужен. Все, о чем тот грезил, так это о предстоящей встрече с отцом. Михаил Петрович ощутил неприятный предательский укол ревности.

С помрачневшим лицом он собрал со стола шахматы и тяжело поднялся на ноги.

Три года Бутырки сломали привычный уклад жизни, и с этим уже ничего нельзя было поделать...

Москва. Хитровка. Паракунный переулок

– Ну, что?

Резо явился на пять минут раньше оговоренного срока. Однако человек от Камаева уже был на месте. Грузин не сразу понял, что это он. Узнать в грязном замызганном нищем, с трудом опиравшемся на один единственный костыль, сотрудника ЧК оказалось непросто. Резо и не обратил бы внимания на этого типа, если бы тот сам не приблизился к нему и не объяснил, что к чему. Расхаживать в кожаных чекистских куртках и с желтой кобурой на поясе по территории Хитровки было небезопасно.

– Сегодня вечером в «Сангрии». Трактир в Лагутинском переулке, – быстро процедил сквозь зубы Резо.

– Во сколько?

– Этого я не знаю. Рекрут сказал, вечером. Часов в девять или в десять, надо полагать. Я не мог узнать точнее.

– Но Рекрут там будет? Это точно?

– Абсолютно точно, – с каждой секундой у Резо зарождалось чувство неприязни к самому себе. Вспомнился Паленый, которого грузин замочил в точно такой же ситуации. А теперь предателем был он сам. Жиган поспешно отогнал неприятные мысли, вызвав в памяти светлый образ Андрея. Помогло. – И Рекрут, и все остальные. Вся верхушка новой хитровской группировки. Кордоны из беспризорников выставят по периметру за час до сбора. То есть не раньше семи. У вас есть почти два часа на то, чтобы разместить своих людей внутри кольца. Советую поторопиться. Со временем может выйти накладка.

– Ясно, – нищий коротко кивнул. – Поехали.

Он сунул в рот два пальца и мощно свистнул. По его сигналу из ближайшей подворотни вырулила старенькая пролетка с рыжебородым возницей на козлах. Теперь Резо понял, что это тоже один из ряженных чекистов. Однако сейчас его волновало совсем другое.

– Куда я должен ехать?

– Товарищ Камаев сказал, что оставаться на Хитровке для тебя небезопасно. Мне поручено отвезти тебя в надежное место, где ты сможешь укрыться до утра. А с рассветом, когда все будет кончено, – это коротенькое, но емкое слово «кончено» покоробило жигана до глубины души, – мы отвезем тебя к сыну. Садись.

Резо забрался в экипаж. Нищий, сунув костыль подмышку, разместился с ним рядом. Лошади тронулись и, понукаемые хлыстом возницы, достаточно быстро перешли на рысь. Никто из пассажиров не заметил, как неизвестно откуда вынырнул маленький юркий пацаненок в расстегнутой на груди рыжей телогрейке и ловко прицепился к задней рессоре пролетки.