Пуля на закуску - Дженнифер Рардин

— Приезжай.

О черт.

— Не сейчас, — добавила Эви раньше, чем я придумала, что бы такое соврать. — Как только сможешь. А до того я за папой присмотрю, но есть одна вещь, для которой ты мне действительно нужна. В этом году Пасха приходится на четырнадцатое апреля, и мы с Тимом хотим в этот день окрестить И-Джей. Папа к тому времени уже поправится, я надеюсь.

Или умрет, подумали мы обе, но ни одна не сказала этого вслух.

— И мне нужно будет, — сказала моя сестра, — чтобы ты была со мной.

— Зачем?

— Ты ее крестная.

— Я?

— Ты сказала, что будешь.

— Когда?

— Когда тебе было десять! Жас, ты обещала!

Ну молодец, Эви. Только она могла запомнить обет, данный мною пятнадцать лет назад. Наверное, был дождливый день, она меня заставила играть в куклы. Сидела я возле нее, укачивая на коленке ее Бетси-С-Отрыжкой, глядя с грустью в окно на обвисшую и капающую баскетбольную сетку.

«Когда я буду большая, я буду мамой, а ты крестной», — сказала она своим милым детским голоском.

А я наверняка ответила:

«О'кей, буду».

Переложив телефон к другому уху, я подумала, как она не понимает, что за жуткий сделала выбор. Но она — моя сестра. И потому я подчинюсь ее желаниям, даже если придется скрипеть зубами, слушая гимны под бренчание пианино, посещая школьные спектакли и церемонии награждения, скрипя зубами, аж пока пломбы не выпадут.

— Конечно, обещала и помню. Это для меня честь. — И правда честь, но лучше бы им с Тимом дожить до ста лет. — Я буду, обязательно буду, и Дэйву скажу. Может, он сумеет выбраться — кто знает?

Я говорила весело, хотя слова на языке были горькими, как пепел. Быть может, нам с Эви в ближайший месяц придется хоронить двух самых близких своих родственников.

Ну уж нет. Если я могу хоть что-то для этого сделать — а видит Бог, я могу. Мы все, Парксы, сколько нас есть, там будем. Злясь на неудобные костюмы и чувствуя себя недостойными быть в родстве с Эви и ее драгоценным свертком лысой и отрыгивающей радости.

— Ты прости, мне очень стыдно, что я сразу не спросила, но как там Альберт?

— У него нога сломана в двух местах, и врачей очень тревожила его спина. Но с ней все в порядке. Он был в шлеме, слава Богу. Видела бы этот шлем… но все равно у него серьезное сотрясение, и это внушает им тревогу. Диабет тоже выздоровление не ускоряет. Но он уже несколько раз приходил в себя, и врачи выражают осторожный оптимизм.

— Как он выглядит? Она секунду подумала:

— Будто усох. Как это могло случиться? Он мне всегда казался таким огромным — как тираннозавр рекс, готовый оторвать мне голову. А сейчас — как маленький старичок. И волосы у него за последние пару дней тоже поседели.

Я машинально дернула себя за собственную поседевшую прядь и поняла, что либо надо ее покрасить, либо найти какое-то объяснение. Может быть, рассказывать всем и каждому, что таким образом я отчаянно пытаюсь привлечь к себе внимание. Как кольцо на животе, только видимое.

— Знаешь, от чего ему может стать лучше? — сказала я. — От посещения одного-двух приятелей по морской пехоте. Давай я позвоню Шелби и…

— Только не из Германии. Могу себе представить, во сколько это тебе обойдется. Идея прекрасная, но звонить буду я. Ты там пока наслаждайся обществом Дэвида да организуй, чтобы твоя изящная попка оказалась на Пасху в моем доме. Поняла?

— Черт побери, Эви, ты становишься домашним тираном!

— Ага. — Она засмеялась. — Мамины гены. И дальше будет только хуже!

Несмотря на угрожающее состояние Альберта, от разговора с Эви стало лучше. Потом позвонил Пит. С ним на линии был генерал Мерль Дэнфер, наше контактное лицо в МО, и командующий Специальными Силами генерал Этан Кайль по прозвищу Бык.

— Джентльмены! — обратился к ним Вайль. — У нас есть серьезные причины считать, что объект нас в эту ситуацию заманил. — Вайль изложил наши подозрения, не указывая, кого мы считаем «кротом». Нет смысла выдавать Дэвида до того, как мы найдем способ его спасти. — Мы считаем, что этот дом принадлежит Колдуну. Коул передал вам по факсу его фотографию и адрес. Мы пытаемся подтвердить его личность по связи с «кротом». Если мы это сделаем, то сможем продолжать операцию согласно плану, — закончил Вайль.

Напряженная пауза — из тех, которые заставляют напрягаться, потому что тебе казалось, что все должны броситься с тобой соглашаться.

— Я думаю, что вы там все неправильно поняли, — сказал Дэнфер. — Мне кажется, что Колдун вас подставил, не чтобы вы его убили, а чтобы убить вас самих. — Мы еще не успели ткнуть пальцем ни в одну дырку в его теории, как он поспешил дальше: — Он скрывается от спецсил уже больше года. Его «крот» наверняка дал ему знать, что мы послали против него наших лучших работников. Нет, мне сдается, он просто нашел способ снять с себя давление и выставить наших военных, как селезня, который пытается потоптать страуса. Я бы предложил вам продолжать операцию, но понимать при этом, что вы идете в капкан, а потому должны принять необходимые меры.

— Но, сэр… — начала я.

— Юная леди, вы хоть сколько-нибудь свое дело знаете? Или нет?

— Я еще ни одного задания не провалила.

— Так возьмите себя в руки и убейте этого Колдуна! Или вы просто пытаетесь выставить меня в невыгодном свете?

Что за хрень? Я секунды три подумала, и меня осенило. Ходят слухи, что Мерль Дэнфер поглядывает на Овальный кабинет. Захватить Колдуна — избиратели в нужный момент снопами лягут к его ногам. Это президентские амбиции мешают ему видеть реальность?

— Сэр, если вы ошибетесь, от наших рук погибнут невинные люди.

— Да как вы смеете сомневаться в нашей разведке! — загремел Дэнфер. — Люди гибли ради этих сведений! Пит, что за деревенщину ты берешь на работу? И не надо ли убрать паршивую овцу, пока она не заразила все стадо?

Пит не бросился немедленно на мою защиту, и у меня горло перехватило полностью. В зоне паники дышать запрещено. Я глянула на Вайля умоляющим взглядом, он покачал головой.

Никто тебя не уволит, говорило его лицо. Это еще не факт, было написано на моем. И он знал, что я права. Отчего и были единственным его ответом опущенные глаза.

— Жасмин, это Кайль говорит. Бык.

— Да, сэр.

Я села прямее — рефлекторно. Низкий командный голос, карьера, включающая столько медалей, что хватило бы на стену в моей гостиной, произвели на меня впечатление. Несмотря даже на то, что он служил с Альбертом и остался его близким другом. Это помещало его в ту же категорию, что и отца Джета: он заслуживает либо холодной вежливости, либо прямого в нос — это уж что моя карьера выдержит. Сейчас я даже легкого пренебрежения не могла себе позволить.