Убьем в себе Додолу - Николай Романецкий

Гостья подождать пожелала. Когда Свет с германцем пришли в трапезную, Вера сидела на своем месте, но тарелка перед нею была еще пуста.

— Доброе утро, Вера!

— Здравы будьте, сударыня!

— Доброе утро, чародей! Здравы будьте, сударь!

Вошла с подносом Забава, без удивления посмотрела на германца, принялась раскладывать по тарелкам омлет с зеленым горошком.

— А я тоже проспала, — сказала Вера. — Хорошо, Забава разбудила.

Свет посмотрел на Забаву. Сегодня ее глаза молний не метали.

— Как вам нравится мое новое платье? — сказала Вера, бросив кокетливый взгляд на Света.

— О? — сказал Свет. — На вас новое платье! А я и не заметил.

Забава чуть не прыснула. А Вера возмущенно-недоверчиво воскликнула:

— Не заметили?

— Очень красное платье, — дипломатично сказал Хакенберг. — Только такое платье и может быть на такой женщине.

Вера мило улыбнулась ему:

— Благодарю вас, сударь! Некоторым стоило бы поучиться, как говорить женщине комплименты.

Теперь взгляд, который она бросила на Света, был откровенно лукавым.

Забава хихикнула и тут же сбежала на кухню. Свет озадаченно посмотрел ей вслед: сегодняшнее поведение служанки показалось ему странным. Куда делась ее пылкая безудержная ревность? Куда исчезли косые взгляды, которые она бросала на гостью? Неужели он опростоволосился, и гостья попросту перевербовала его прислужницу? Только чем она могла ее перевербовать? Не деньгами же, в самом деле!.. Однако вот вам наглядный пример, что женщинам никогда нельзя доверять, даже тем, кто тебя любит.

Между тем гостья и фехтовальщик уже вели оживленную беседу. Говорили о всякой ерунде: о справной погоде, о Паломной седмице, о том, что красная женщина всегда радует глаз мужчины. Вернее, говорил в основном германец, а Вера поддакивала, пересыпала его монолог восторженными восклицаниями и довольными смешками. Свет же, внимательно глядя в тарелку, мрачно поглощал завтрак: не знал он, о чем беседовать с этой кареглазой фифочкой. С графиней Фридриксон было проще: той не требовалось создавать таких условий, чтобы она чувствовала себя как дома. И пожалуй, стоило бы связаться с Буней Лаптем и заявить, что он, Свет, больше не намерен заниматься этой лжематерью Ясной. Он бы так и поступил, если бы был уверен, что она и в самом деле «лже-«! Впрочем, с Буней было о чем поговорить и помимо паломницы — Свет вечор достаточно хорошо проанализировал свое приглашение на обед к Кудеснику.

— Вы знаете, вчера убили какого-то академика, — сказал Хакенберг. — Говорят, зарезали прямо в собственной карете.

Свет даже обрадовался: появилась возможность заняться делом. И он занялся — перевел внимательный взгляд с тарелки на Веру: ну-ка, как она отреагирует, эта беспамятная?

Беспамятная не отреагировала никак.

— В самом деле? — проговорила она. — Жуть какая!

Точно так же отреагировал бы сам Свет. Да и любой сотрудник любой службы безопасности. Но не могла она быть сотрудником службы безопасности

— в этом он был теперь почему-то уверен.

— Да, жуть, — согласился Хакенберг. — Однако глупо. Все равно найдут. Волшебники у нас сильные. — И безо всякой связи с убийством добавил: — А вы знаете, вы с чародеем чем-то похожи друг на друга. Как супруги опосля долгой совместной жизни…

Свету показалось, что гостья слегка вздрогнула. Он тут же переключился на ее ауру. И разочарованно вздохнул: аура ничуть не изменилась.

— Я вас перехвалила, сударь, — заметила между тем Вера. — На мой взгляд, это достаточно сомнительный комплимент. — Она снова бросила на Света лукавый взгляд. — Наш хозяин — изрядный мужлан. Словно вовсе и не словен…

Свет хрюкнул. И подивился своему спокойствию. Если бы такие слова произнес кто-либо другой, сразу бы наступила расплата. Но связываться с этой дефективной… А может, она и в самом деле дефективная?

Однако Хакенбергу последняя фраза собеседницы не показалась. Он смутился, с опаской посмотрел на хозяина.

— Не обращайте внимания, — сказал Свет. — Наша подружка порой слишком остра на язык. Почти, как моя служанка Забава. Кстати, наша подружка страдает потрясающим беспамятством. Но откуда-то знает, какими бывают словене…

Вера вспыхнула:

— Уж лучше быть потрясающе беспамятной, чем совершенно бездушным!

Хакенберг покряхтел и засобирался домой: похоже, эта перепалка напрочь лишила его всякого аппетита.

— А мне сегодня странный сон приснился, — сказала Вера, не обращая ни малейшего внимания на его затруднение. — Как будто в мое окно молния ударила. Без грома и без дождя. И не с неба.

Свет вскинул на нее глаза. Она внимательно смотрела на него, и на лице ее было прямо-таки написано: «Не ваша ли это была работа, чародей? Что скажете?»

И тогда Свет решил не говорить ничего.

После завтрака Свет связался с Лаптем.

Буня ответил, хотя и не сразу. Даже в волшебном зеркале было заметно, как озабочен он происшедшими за последние двое суток событиями. Вечно розовощекая физиономия опекуна министерства безопасности явно осунулась, глаза запали, и даже монументальная лысина казалась изрядно поблекшей. Поначалу он вроде бы даже не узнал чародея Смороду.

— Слушаю вас… — Взгляд его медленно прояснился. — Слушаю вас, брат Свет.

— Здравы будьте, чародей! Мне бы хотелось с вами поговорить. С глазу на глаз.

Буня поднял взор к потолку:

— Могу встретиться с вами через час. Где вам будет удобнее?

Свет понимал, как занят сейчас опекун министерства безопасности. И потому сказал:

— Дело у меня личное. Так что удобнее всего будет у вас, в министерстве.

Буня молча кивнул. На том и распрощались.

Пришлось поторапливаться.

Охрана в министерстве безопасности, похоже, была приведена в полную боевую готовность. Во всяком случае, на входе — где еще вчера можно было пройти по обычному пропуску — сегодня был установлен волшебный кристалл. А вместо обычных вахтеров стояли волшебники.

Впрочем, Свету было все равно, кто его пропустит — обычный человек или колдун. Волшебный кристалл был настроен на Света, как и на всех прочих лиц, по роду своих занятий систематически появляющихся в министерстве, и, едва чародей оказался в сенях здания, действие охранного заклятья на мгновение прервалось. Вахтер-волшебник отдал честь.

В приемной у Буни сидело несколько человек весьма озабоченного вида, но секретарь пригласил Света в кабинет, едва тот переступил порог: судя по всему, Лапоть его уже ждал.

Сотворив заклинание, Свет открыл дверь.

Мрачный Буня сидел за столом и внимательно изучал какую-то бумагу. В открытые окна кабинета врывалось яркое солнце, и лысина опекуна гоняла по потолку легкомысленные зайчики. Зайчики метнулись к задней стене кабинета: Буня поднял голову. Выражение лица его слегка разъяснелось, стало заинтересованным. И за то мгновение, пока Буня узнал вошедшего и начал контролировать свой ментальный образ, Свет успел заметить в его ауре легкую угрозу.