Юнга (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

— Э… видите ли, мой друг хотел бы поселиться в нем и желает узнать: нет ли свободных квартир, — нашелся Март.

— Ну, надо подумать, — сдвинула брови домовладелица. — Генерала Селиванова недавно перевели, и его квартира пустует…, правда, она на третьем этаже, а лифта у нас нет…

— А та, что под ним? — быстро спросил включившийся в игру Ким.

— Об этом вам лучше узнать у своего друга, — лукаво улыбнулась госпожа Пак.

— Но почему?

— Так ведь это он живет в ней! — едва не выронила от смеха мундштук старушка.

Все было ясно. Почтенная аджума, судя по всему и ранее отличавшаяся редкой для кореянок экстравагантностью, давно утратила остатки своего рассудка и тихо доживала в тени воспоминаний, в которые вторглись непрошенные гости. Речь ее была легка, хотя и немного витиевата, и в другое время молодые люди с удовольствием бы послушали госпожу Пак, но теперь это была лишь пустая трата времени.

— Вы знаете, нам пора, — вздохнул Март, поднимаясь.

— Уже уходите? — огорчилась нашедшая в их лице свободные уши старушка. — Как жаль.

— Мы будем заходить, — пообещал Витька.

— Обязательно заходите. Ведь я еще не рассказала вам о вашей матушке и о том, как она познакомилась со своим будущим мужем!

— Непременно, — хором заявили подростки и поспешно ретировались.

— Я вижу, госпожа вас узнала, — с непроницаемым лицом заметил поджидавший их у калитки привратник.

— Нет, — огорченно покачал головой Март. — Она приняла меня за какого-то Андрея.

— Это неудивительно. Ведь вы очень похожи на своего отца!

— Что?! — дернулся, как от удара, Вахрамеев.

— Вы были тогда маленьким, но я вас запомнил. Андрей Николаевич и ваша матушка часто навещали госпожу Пак.

— Погодите, вы говорите, что отец Марта жил в доме, принадлежащем вашей хозяйке? — первым разобрался, в чем дело, Ким.

— Именно так, — кивнул слуга.

— А потом этот дом разбило японской бомбой?

— Восемь лет назад.

— Но… может, вы тогда знаете, где мои настоящие родители?! — с безумной надеждой посмотрел на старика Вахрамеев.

— Конечно, — печально вздохнул тот. — Я сам похоронил их и с тех пор ухаживаю за могилой.

— Не может быть!

— Увы. Может. Мы тогда очень огорчились, что не нашли вас. Где же вы были все эти годы?

— В приюте в Чемульпо.

— Так близко? Кто бы мог подумать…

— Отведите меня на могилу папы и мамы, — глухо попросил Март. — Пожалуйста!

— Хорошо, молодой господин. Только сегодня уже поздно. Скоро начнется комендантский час. Приходите завтра, и я отведу вас.

— Хорошо, — кивнул Вахрамеев. — Я приду.

— Мы придем, — добавил Ким.

— Буду ждать. А теперь уходите, меня зовет госпожа.

Все еще ошарашенный свалившимися на него новостями Март молча добрел до номера, умылся и хотел было завалиться спать, но Витька резонно возразил:

— А ужинать?

— Да. Пожалуй, ты прав. Давай закажем еду в номер и поедим.

— А почему вниз не спуститься?

— Знаешь, не хочется никого видеть. И еще вот что. Ты не забыл, что за нами гоняются убийцы? А мы в Сеуле сильно засветились. Кто наши враги и какими возможностями располагают — не известно. Почему бы не допустить, что и к сведениям из контрразведки у них доступ имеется? Одним словом, чем меньше мы будем появляться на людях и чем чаще станем оглядываться по сторонам, тем лучше.

— Да-а-а… дела-а-а… — зевая, протянул Ким. — Хорошо, что ты мне браунинг подарил. Только тебе тоже надо пушку поменьше, чем маузер, раздобыть… раз все так серьезно.

— Истину глаголешь, отрок разумный… ну, давай уже выбирать, чем будем угощаться…

Примерно посередине трапезы Виктор вдруг перестал есть и с серьезностью произнес:

— А ведь ты — Мартемьян Андреевич!

— Точно, — немного отрешенно кивнул в ответ Март.

— Жаль, садовник не назвал твою настоящую фамилию. Но завтра наверняка сами прочитаем на памятниках.

— Да, — сердце его сжалось и пропустило такт. Он ведь и прежде хорошо сознавал, что родители погибли при той давней бомбежке, но это оставалось чем-то далеким и отстраненным. Теперь все изменится. Предположение, пусть и очень логичное, обретет предельно четкую и безжалостную конкретность надгробных плит. — Грустно все это, Вить.

— Я понимаю.

Чтобы там не думали о себе политики, а миром правят женщины. В особенности, красивые. Именно из-за них у представителей сильного пола кружится голова, учащается дыхание, а голова вовсе перестает работать. И даже если мужчины охотятся на диких зверей или за древними сокровищами, то все это лишь для того, чтобы бросить их к ногам своих прекрасных избранниц! И даже последний слуга в отеле готов в лепешку расшибиться, чтобы заслужить мимолетную улыбку красавицы.

Все это в полной мере относилось к мисс Аннабель Ли, штатной журналистке лондонского Би-Би-Си и звезде радиоэфира. Своим голосом и умением остро, разнопланово шутить, в истинно британской, нарочито едкой, парадоксальной манере, она сумела завоевать сердца миллионов слушателей по всему миру.

Жизненный путь мисс Ли вовсе не был усыпан розами. Родившуюся на одной из ферм в Ольстере девочку не ожидало впереди ничего, кроме тяжелой работы, раннего замужества и многочисленных родов. Но Аннабель с самого раннего детства знала, что она достойна большего и потому лишней минуты не задержалась на Зеленом острове. Одному Богу было известно, через что ей пришлось пройти, чтобы добиться нынешнего положения, но она определенно не собиралась останавливаться на достигнутом.

Вернувшись к себе в гостиницу, она наскоро приняла ванну и начала готовиться к вечеру. Присев за туалетный столик, расчесывая длинные волосы, отметила про себя, что пора бы посетить парикмахера. Привычными движениями нанесла макияж и, скинув прямо на пол пеньюар, принялась одеваться.

Важных встреч сегодня больше не намечалось, поэтому место привычного костюма, которых у нее было больше десятка, заняло легкое коктейльное платье с узким лифом и пышной юбкой. Затем последовал черед украшений. Все скромно: нитка речного жемчуга, маленькие сережки в прелестных ушках и, как последний штрих, изящный тонкий браслет в виде обвившей запястье змейки. В наряде Аннабель все было продумано до мелочей, включая цвет никому невидимых застежек на чулках.

— Хотя, отчего же никому, — одними уголками губ улыбнулась она. — В конце концов, сегодня последний относительно спокойный вечер, так почему бы себя не побаловать?

Мисс Ли знала о своей красоте и умела ей пользоваться. Но самое главное, ей хорошо было известно, что одной красоты недостаточно, чтобы добиться настоящего успеха. Нет, если выбрать цель поскоромнее, например, стать содержанкой у богатого жирного борова с маслеными глазками, каких немало встречалось на ее пути, то, пожалуй, и хватит. Но надолго ли?

А вот чтобы по-настоящему закрепиться в высшем обществе, среди тех, кто принимает решения, одной смазливой мордашки недостаточно. Надо много и тяжело трудиться, ни на секунду не забывая о своей цели, и вот тогда… в принципе, она так и делала, но почему-то именно сегодня очаровательную мисс Ли не покидало ощущение, что она что-то упустила.

— Где же я ошиблась? — задумалась девушка и, как всегда, когда ей надо было сосредоточиться, принялась за дело.

Щелкнув тумблером магнитофона, она перемотала запись на самое начало и стала прослушивать интервью с этим самодовольным русским павлином, всерьез решившим, что она на него запала. Наконец, ее усилия оказались вознаграждены и среди кучи мусора, нагроможденного техником с варварским именем Степан, показалось то, что не давало ей покоя. Имя «Март».

«Мартин? — задумалась она. — Вряд ли. Будь он из западных губерний России, или, скажем, Остезейского края, такое имя было бы вполне возможно. Но не с такой рязанской рожей, как у этого молокососа. Так что, скорее, Мартемьян».

Впрочем, возможно, насчет «рожи» она и погорячилась. Но как это ни странно, вспомнить лицо парня ей никак не удавалось. В памяти, на которую Аннабель никогда не жаловалась, осталось лишь смутное воспоминание о долговязом, худом юноше с неожиданно наглым, словно раздевающим ее взглядом.