Если она полюбит - Эдвардс Марк

— Мне нужно спросить Кристи кое о чем. И показать фотографию — мне надо знать, видела ли она этого человека, — обратился я к Дите.

Я подумал: если нападавшей была Чарли, она могла проследить за Кристи ранее, выяснив ее маршрут, а потом ждать в засаде. В новостях говорили, что нападавший был в балаклаве и черном кожаном жилете. В таком облачении трудно понять, парень это или женщина. Особенно, когда все произошло так быстро и в сумерках. Но мне надо убедиться — вдруг Кристи видела Чарли.

— Я хочу знать, видела ли ты эту женщину? — задал я вопрос.

Я поднес телефон с фотографией Чарли поближе к лицу Кристи. Она протянула руку, тоже забинтованную, взяла телефон и пригляделась единственным глазом.

— Видела. Это ваша девушка, — сказала она по-английски.

— Да, конечно. Вы встречались у меня в квартире. Но я хочу знать — ты видела ее где-нибудь на улице?

Дита снова перевела вопрос.

Ожидание было мучительным. Кристи смотрела на фотографию. Я слышал ее дыхание — влажное и неровное. Потом она заговорила с Дитой по-албански, и мне пришлось еще несколько секунд ждать перевода.

— Что она говорит?

Дита посмотрела на меня. Она побледнела, взгляд стал враждебным.

— Она говорит, что ваша девушка сумасшедшая. Что та предлагала ей деньги за то, чтобы Кристи прекратила у вас убираться.

Я похолодел.

— Когда это было?

Женщины опять обменялись фразами на своем языке. Дита пожала плечами:

— Она не помнит точно. Через день или два после встречи в квартире. Эта ваша подруга ждала возле агентства, где Кристи получает деньги. Она заговорила и стала просить, чтобы Кристи отказалась у вас работать. Предлагала за это сто фунтов.

— И что ответила Кристи?

— Да ничего. Посмеялась, и всё.

Глава тридцать третья

Я шел домой от автобусной остановки, воображая багрово-синюшную ауру, невидимые крюки и жгуты, превращающие меня в живую марионетку, и внезапно ощутил внутри дрожь и пронизывающий сырой холод. Слова Гарольда и Кристи эхом звучали у меня в голове.

Я попытался представить себе реакцию Чарли на смех Кристи. Гнев, который разрывал ее. Гнев, который мог побудить напасть и уничтожить ту, что ее оскорбила. Могла ли Чарли зайти так далеко? Я понимал, что Чарли воспринимала уборщицу как угрозу для себя. Слишком молодая и симпатичная, несмотря на отсутствие моего сексуального интереса, Кристи должна была вызвать ее ревность. Если Чарли и вправду приходила к ней — а зачем Кристи лгать об этом? — приходится предположить наличие у Чарли еще одного качества, которого я в ней не замечал (хотя нечто подобное нужно было и для операции против Виктора с целью не допустить меня работать у него). Она продумывала и выстраивала свои действия, а не просто взрывалась внезапной вспышкой ревности.

И словно мало мне было всех этих мыслей — как только я добрался до дома, на почту пришло письмо от Саши.

Привет, Э.,

как дела? Хотела дать знать, что у меня на данный момент затишье. Угрозы не поступали, ничего странного не происходило (иначе я бы уже забилась под кровать и не выходила из дома!).

Уверена, что вчера днем видела Чарли в Фаррингдоне. Она заходила в аптеку. Я не хотела быть невежливой и попыталась встретиться с ней взглядом, но она не то не узнала, не то не заметила. Надеюсь, у вас все хорошо. Я хотела бы снова встретиться с вами обоими, чтобы наладить отношения. Не хочу, чтобы между нами что-то стояло, усложняющее наши отношения.

В любом случае всего тебе доброго. Звони, С.

Я перезвонил немедленно.

— Только что получил письмо.

Она сымитировала мой голос:

— О, Саша, привет, как дела? Я в порядке, спасибо…

— Ну, прости. Просто… ты уверена, что видела Чарли вчера днем? — У меня кружилась голова, и казалось, что стены надвигаются со всех сторон.

Она поколебалась.

— Да, вполне уверена. Но она скользнула по мне взглядом и не отреагировала. Так что…

— А во сколько это было?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Хм… Я рано закончила работу, вернулась в Херн-Хилл около четырех, так что где-то в это время.

— Это не могла быть Чарли. Она поехала в Ньюкасл на курсы.

— О… — повисла долгая пауза. — Ну, я не разглядывала лицо. И потом она скрылась в дверях.

— Но ты написала, что пыталась поймать ее взгляд.

Снова повисла пауза.

— Ну, я имею в виду, что ждала момента, что она повернется в мою сторону. Может, это был кто-то, очень на нее похожий и в сходной одежде.

— Должно быть, так. Прости.

Я повесил трубку прежде, чем Саша успела еще что-то сказать. Неужели Чарли солгала про Ньюкасл? Она назвала мне конкретный отель, так что я легко выяснил номер и позвонил. Ответила молодая женщина с акцентом джорди, характерным для Ньюкасла.

— Здравствуйте, я бы хотел поговорить с вашей постоялицей, Шарлоттой Саммерс.

— Вы знаете, какой у нее номер, сэр?

Я ответил, что нет, и она попросила подождать.

Некоторое время шел звуковой сигнал — вероятно, она все же была в отеле и ей пытались дозвониться. Я взглянул на часы. Пять тридцать. Ее курсы наверняка уже на сегодня закончились. Но затем снова раздался голос сотрудницы отеля.

— Простите, сэр. Не отвечают. Я могу оставить ей сообщение.

— Нет, все в порядке. Скажите, а когда она зарегистрировалась?

— Простите, я не имею права давать такую информацию. Но могу передать сообщение.

— Все в порядке. Позвоню ей на мобильник.

Я смотрел на телефон. Нет, Саша ошиблась. Конечно, ошиблась. В нормальной ситуации я бы и думать не стал о других вариантах, но теперь… Я послал Чарли эсэмэс, попросил перезвонить мне, если есть свободная минута. Затем пошел к холодильнику и достал бутылку вина. Мне срочно надо было выпить.

* * *

Когда Чарли перезвонила пару часов спустя, бутылка была уже почти прикончена. Я не стал спрашивать, была ли она накануне днем в Херн-Хилл, и вообще не хотел демонстрировать свои подозрения. Она рассказала забавный случай, произошедший на курсах, заверила, что скучает, сообщила, что пойдет прогуляться с коллегами по Ньюкаслу, хотя ей совсем не хочется.

— Что делаешь сегодня вечером? — спросила она.

— Ничего. Сижу дома, смотрю телевизор.

— Тебе надо куда-нибудь сходить. Почему бы не встретиться с Сашей?

— Ты серьезно?

Вздох.

— Да, серьезно. Я знаю, что между вами ничего нет и она твой лучший друг. Кроме меня, конечно, — она рассмеялась. — И обещаю, что постараюсь подружиться с ней.

У меня мозг закипал.

— Она говорит то же самое.

— Ты с ней сегодня виделся?

— Нет, это было в письме.

— О’кей, это же замечательно! Тебе ведь не нужно, чтобы женщины, которые для тебя важны, воевали между собой? Так зайдешь к ней?

Я не мог сказать Чарли, что не хочу выходить из дома, потому что уже не осталось сил и схожу с ума от тревоги, что хочу спрятаться в своей квартире. Я всего лишь сказал:

— Нет, думаю сегодня остаться дома. Фильм посмотрю.

* * *

На следующий день я проснулся поздно и с похмельем, так как накануне выпил две бутылки вина. «Нет, с этим надо кончать», — подумал я, отправляясь принимать горячую ванну, чтобы выгнать из тела остатки алкоголя.

Чарли должна вернуться завтра, и теперь, сидя в ванне, я снова все обдумывал. Надо обязательно напрямую обо всем спросить. Я скажу, что знаю о предложении денег Кристи, о визите к Карен. Может быть, скажу, что знаю — она живет с бывшим любовником. Это единственный путь вперед. Я хочу увидеть реакцию на известие о том, что Карен умерла от передоза, услышать, что она скажет про Кристи и Фрэзера. Хочу взглянуть ей прямо в глаза и обрести уверенность, что все это правда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Однако я не знал, что буду сам делать с этим знанием.

Я вышел из ванной, голый и мокрый пошел в спальню. Отопление работало на полную катушку, и в квартире были такие тропики, что даже окна запотели. Я устал от зимы, достиг точки, которая бывает каждый год на ее излете, — очень хотелось солнца, тепла, тело жаждало витамина D. Зима казалась слишком долгой, и даже яркость Чарли уже не разгоняла хмурых облаков. Мне нужно было вернуть в жизнь свет и краски.