Нянечка для соседей (ЛП) - Голд Лили

— Вовсе нет. — Я провожу губами по краю ее розовых губ. Теперь, когда я начал целовать ее, очевидно, я не смогу остановиться. — Бет. Все свое детство я думал, что со мной что-то не так.

— Нет, — шепчет она. — Проблема заключалась не в тебе, Себ.

Я снова целую ее, и на этот раз она целует меня с полной отдачей, запустив руку в мою рубашку и отвечая на мои прикосновения. Наши рты постепенно становятся отчаянными, а поцелуй — горячим и тяжелым. Она падает на меня, а я целую ее, снова и снова, наши языки сливаются воедино, выплескивая недельную порцию желания, похоти и разочарования.

Господи. Я знал, что Бет заинтересована во мне — девушка не смогла бы скрыть свои эмоции, даже чтобы спасти собственную жизнь — но я никогда не смел мечтать о том, что она хочет меня так же сильно, как я хочу ее.

— Ты не против того, что Ками осталась внизу? — спрашивает она между поцелуями.

Я киваю, прижимаясь к ее рту.

— Она спит. Я надеюсь, что немного времени, проведенного вместе, поможет привести маму в чувство. — Я целую ее шею взасос, и ее ресницы трепещут.

— Ками действительно обладает таким эффектом, — соглашается она, откидывая голову назад, чтобы дать мне лучший доступ. Поняв намек, я провожу ртом по мягкому изгибу ее шеи, посасывая пульс, бьющийся под тонкой кожей. Она восхитительно дрожит, и мое сердце замирает в груди. Не могу поверить, что я упускал это.

Моя рука все еще лежит на ее бедре. Продвигаюсь вверх на дюйм, играя с подолом ее платья. Она смотрит вниз на мои пальцы, ее дыхание замирает.

— Ты не против? — бормочу я, снова опуская руку вниз.

Она смеется, задыхаясь.

— Да. Было бы намного лучше, если бы у тебя был презерватив.

Без лишних слов я достаю бумажник из джинсов и раскрываю его, вытряхивая маленькую фольгированную упаковку.

Бет замирает.

— Какого хрена ты взял его с собой в дом родителей?

— Поверишь ли ты мне, если я скажу, что Сайрус приносит их из клуба и засовывает всем в карманы на случай, если нам когда-нибудь повезет?

— Возможно.

— Он так не делает.

Она втягивает воздух, затем поворачивается лицом ко мне, встречаясь с моими глазами.

— Как долго? — шепчет она.

— С тех пор, как впервые увидел тебя, — признаюсь я. Больше нет смысла лгать.

Ее зрачки расширяются. Она наклоняет рот для еще одного поцелуя, и на этот раз он горячее, глубже. Еще жарче. Я скольжу рукой вверх к ее груди. На ней нет лифчика, и я чувствую мягкость и тепло ее груди под легким хлопком платья. Я слегка сжимаю ее, и ее голова откидывается назад. Рыжие кудри каскадом падают вокруг ее лица.

— Себ, — бормочет она.

Я притягиваю ее ближе к себе, и она проводит ладонями по моей груди. Бет расстегивает верхнюю пуговицу моей рубашки и покусывает горло. Дрожь пробегает по моему телу. Я снова притягиваю ее рот к своему. Мы целуемся, как подростки, проводя руками друг по другу, теряя себя в поцелуе. Я не помню, когда в последний раз у меня был такой поцелуй. Поцелуй, от которого болят легкие, потому что я не могу вынести мысли о том, чтобы отстраниться. Вскоре она дрожит и стонет в моих руках, слегка покачивая бедрами на покрывале. Моя эрекция настолько тверда, что причиняет физическую боль, я провожу ладонью по брюкам, морщась от пульсирующей крови. Мне кажется, что я вот-вот разорву свою чертову кожу.

Кто может винить меня? Именно об этом я мечтал на протяжении нескольких недель. С тех пор, как Джек и Сайрус пригласили Бет на ужин, и я впервые услышал ее тихие стоны, проникающие сквозь стены. Последние несколько недель были пыткой. Каждую ночь я лежал в постели один, представляя, что происходит по ту сторону стены моей спальни.

Но теперь уже нет. Сейчас, наконец, настала моя очередь.

Я обхватываю ее за талию, и она вздрагивает от неожиданности, когда я притягиваю ее к себе на колени.

— Я держу тебя, — бормочу я, и она расслабляется, прижимаясь ко мне. Мои пальцы играют под подолом ее платья, щекочут ее чувствительные бедра, нащупывая нижнее белье. Оно влажное и сделано из какого-то мягкого, скользкого материала — сатина или шелка. Я просовываю пальцы под ткань, нащупывая ее горячую сердцевину.

— Боже, — бормочет она, уткнувшись лицом в мое плечо. Я чувствую, как ее дыхание дрожит напротив моего горла. — Боже, Себ. Пожалуйста…

— Пожалуйста, что? — тихо спрашиваю я. — Что тебе нужно?

— Просто… — Она выгибает бедра, когда я провожу кончиками пальцев вверх и вниз по ее влажным губам, делая их скользкими и теплыми. — Прикоснись ко мне. Ты мне нужен.

Я целую ее шею, а затем осторожно ввожу пальцы внутрь. Она издает стон и сжимается вокруг меня, обхватывая мои пальцы. Я стону, прижимаясь ближе, проникая глубже. Изнутри она такая горячая и влажная, словно расплавленный мед. Вывернув запястье, я поглаживаю ее чувствительную плоть, пока кончики моих пальцев не касаются мягкой ткани на ее внутренней стенке.

— Ох! — вздыхает она, и все ее тело прижимается к моему.

Я улыбаюсь ей в волосы и начинаю загибать пальцы, массируя это место. Ее рот открывается, а бедра снова упираются в меня.

— О, — задыхается она, — О, черт, Себ…

— Шшш, — бормочу я, высвобождая пальцы и поднося их ко рту. Ее губы расходятся, когда она смотрит, как я высасываю ее вкус. Горячий, мускусный и острый. Этого достаточно, чтобы мой рот наполнился слюной.

— Боже, — шепчет она, ее глаза прикованы ко мне. — Себ, пожалуйста, мне нужно…

Ее прерывает звонок моего телефона. Мы оба замираем. Помедлив, я лезу в карман и достаю его, проверяя изображение на экране. Это Марселлус, тупоголовый инвестор, пытающийся управлять моей компанией. Я стискиваю зубы. Черт. Мой начальник будет в бешенстве, если я оставлю его без ответа.

— Возьми трубку, — задыхается Бет. — Все в порядке.

Я смотрю на нее какое-то мгновение. Она отстраняется, убирая волосы за уши, пытаясь поправить свое красивое, покрытое сердечками платье. Ткань сползает вниз по ее веснушчатым бедрам, прикрывая ее.

И мне это не нравится. Совсем.

Я наклоняюсь так, что мое дыхание щекочет ей ухо.

— Лучше сиди тихо, — бормочу я, покусывая мочку ее уха.

Ее глаза расширяются.

— Себастьян, что…

Я просовываю руку обратно под ее платье, задирая его вверх по бедрам, и нажимаю принять вызов.

— Себастьян Брайт, — вежливо говорю я.

— Брайт. Это Марселлус. Я хотел поговорить с твоим боссом о ценообразовании в Индии, но он сказал, чтобы я позвонил тебе. — Он звучит раздраженно.

— Он очень занят, — говорю я, сохраняя нейтральный тон. Золотые глаза Бет становятся огромными, когда я снова запускаю пальцы под трусики, поглаживая ее горячие складочки. Она еще более влажная, чем раньше, настолько, что трусики промокли насквозь. Я борюсь с желанием застонать.

— Что ж, полагаю, тебе придется подать жалобу за меня, не так ли? — Марселлус огрызается. — Я думаю, то, что ты там делаешь, позорно.

— Да? — Я провожу губами по изгибу шеи Бет, касаясь кончиками пальцев ее входа. Она восхитительно дрожит, сжимая бедра.

— Слушай, я понимаю, что это бедная страна, или как там, но я не понимаю, почему они получают такую огромную скидку. Вы продаете программы на девяносто пять процентов дешевле, чем в США или Канаде!

— Это обычная практика — снижать цены на образовательные программы в странах с низким уровнем дохода, — терпеливо объясняю я. — Выручка в остальном мире компенсирует потери.

— Да, но вы не взимаете пятьдесят процентов. Вы едва дотягиваете до пяти. Да вы вообще ничего не зарабатываете. — фыркает он. — Честно говоря, я думаю, что это расизм. Вы ведь знаете, что не все в Индии бедные?

— Она считается шестой самой богатой страной в мире, — соглашаюсь я, посасывая горло Бет. Я чувствую, как ее пульс бьется под моими губами, и слегка прикусываю. Она вздрагивает, затем с упреком смотрит на меня.

Пожалуйста, произносит она, пытаясь накрыть мою ладонь своим разгоряченным телом. Я просто целую ее в щеку, проводя пальцами по ее влажной коже.