Порок - Илья Райх

– Я не собирался… – жеманно ответил на предложение Станиславского Евгений.

– Я видел, как она вам понравилась, поэтому не думаю, что вам в одиночку хочется пробираться сквозь лабиринты больницы, не говоря о безумных пациентах клиники.

– При желании я бы нашел дорогу в архив, – неуверенно выговорил Евгений.

– Ладно, сидите здесь, ее сейчас пригласят, а у меня работа, я покидаю вашу компанию.

Станиславский вышел из кабинета, Евгений немного растерялся и от предложения главного врача, и от его наглости. Но услужливость перечеркнула всю невежливость эскулапа, которую он демонстрировал с момента их знакомства.

Через минут пять вошла она. Оглядев комнату и одинокого печального принца, она выразила недоумение. Как любая умная женщина, владеющая приемами кокетства, ее недоуменный взгляд быстро переформатировался в легкое удивление. Евгений встал сразу, как только она показалась в проеме двери. Джентльмен всегда должен приветствовать женщину стоя. Предложив ей сесть, он бросил комплимент: «Как всегда прекрасно выглядите!» – чем проще пиетет, тем он приятнее.

Гузель Фаритовна присела напротив, что позволило Евгению впиться взглядом в ее неординарную внешность. Черные волосы, как и в день знакомства, были собраны в хвостик, яркая помада на губах, черные ресницы, брови, но сегодня она была без очков. Если в прошлый раз он сравнил ее с Жанной, то теперь она напомнила ему Тамару. И, вспомнив трехдневное пребывание родственницы в отчем доме, он вновь ощутил знакомые переживания. Гузель Фаритовна была усредненной моделью между Жанной и Тамарой. Из круговорота мыслей вынырнули рассуждения Воинова о предпочтениях Евгения: «Вам нравятся женщины в возрасте?». Из-за вмешательства человека, которого Евгений мечтал упечь за решетку, он решил по иному обосновать свое влечение: ты видишь человека во второй раз – а чувствуешь, что знаешь его уже много лет. Гузель Фаритовна на самом деле была из тех, кто внушал доверие с первого взгляда.

– Это вы меня пригласили на правах главного врача клиники?

Говорила она неторопливо, без суеты. Такая манера держаться и говорить всегда беспроигрышна, если женщина одержима мыслью зацепить мужчину. Но этот тип поведения она демонстрировала каждому мужчине, никогда не действовала избирательно, она считала, что сила женщины в ее манерах, ухоженности, во вкусе одеваться, независимо от того, где ты находишься – на светском рауте, в темной пещере, в заложниках у террористов, с любимым человеком или в кругу психически нездоровых людей. Ее так приучили с детства, когда каждое утро она начинала с рутинного занятия своей внешностью, это тот редкий случай, когда повседневная необходимость превращается в каждодневный ритуал, другого она не знала. И как благодарные зрители, все без исключения, с завистью и без, говорили ей комплименты, искренние и не очень, награждая за стремление к совершенству.

– Да, можно сказать и так, – Евгений растянул губы в настолько необъятной улыбке, что не заметил, как осклабился. Но быстро опомнился и прикрыл рот.

– И что вы хотите предложить на правах главного врача?

– Что?

– Я говорю, что вы мне можете предложить?

– А, да, конечно! – Евгений растерялся.

Он не знал, что ответить, хотя пожелал бы пригласить ее вечером на ужин или хотя бы на обед, ну, в крайнем случае, на завтрак, чтобы быть не столь бестактным и похотливым в ее глазах.

– Можно вас… пригласить на кружку чая! – неуверенно выпалил Евгений.

– Чай я могу попить и здесь, в кабинете главного врача, – с сожалением в голосе произнесла она. Но сожаление было напускным и играющим.

– Тогда позвольте вас пригласить на ужин в самый лучший ресторан города.

– Хорошо, уже теплее, начинаю чувствовать, что передо мною зрелый мужчина.

Это звучало не высокомерно, она прекрасно чувствовала дистанцию, понимая, что перед ней человек младше ее по возрасту.

Когда она оставила ему номер мобильного телефона, Евгений расслабился, на правах временного хозяина проводил ее из кабинета, пообещав, что обязательно позвонит в ближайшее время. В дверях он впервые в жизни пожалел, что не выбрал путь врачевателя и ему никогда не стать главным врачом медицинского учреждения. Его власть над людьми меркла на фоне мира, над которым стоял Марк Ефимович, мысли о всесилии озарили его, как только самая желанная женщина из сферы здравоохранения покинула кабинет главного врача. Мужчина всегда старается продемонстрировать толику власти над желанной женщиной.

Он вышел в пустую приемную, захлопнул дверь, надел оставленную на вешалке кожаную куртку и направился к выходу. Во дворе он встретил знакомую женщину, санитарку Фаю. Подойдя к ней, пошарив по карманам, протянул ей пачку сигарет. Санитарка Фая взяла пачку в руки и, не удосужившись сказать даже обычное «спасибо», нырнула обратно в корпус.

«Тертый калач этот Марк Ефимович, все знает, читает по глазам, интересная личность», – пробубнил про себя Евгений и скрылся за воротами лечебницы.

Весь день Евгений пребывал в приподнятом настроении, сегодня впервые тягость отсутствия Татьяны в его жизни не витала над его сознанием, оно было ясным. До сего момента мысли о Татьяне не покидали его, впрочем, за последний месяц в жизни Евгения появились и другие женщины, но это были старые знакомые из беззаботного прошлого. В душу он никого не пускал, там пока безраздельно господствовала Татьяна. Целый месяц они только созванивались, встретились всего лишь пару раз. Он вежливо приглашал ее пообедать, она вежливо соглашалась.

Они были не чужими друг для друга, но каждый трактовал по-своему их странные отношения. По поведению Татьяны было видно, что ее вполне устраивают столь бережные отношения на расстоянии, в отличие от Евгения, который мучился и страдал. Чтобы выжить, он полностью ушел в работу, приходил домой только поспать, а утром снова бежал залечивать душевные раны повседневным трудом. Вот и сегодня Евгений с утра решил съездить по рабочим делам и начал путь с заведения душевнобольных. Хотя во всем этом присутствовал плохо скрываемый личный мотив.

Была ли Гузель Фаритовна главной целью визита? Скорее «да», чем «нет». Да, она удачно впишется в модель его сексуальных вожделений. Он был уверен в ее опытности в постели, в неподдельной страсти. Но сможет ли она хоть раз остаться у него на ночь, чтобы он мог с утра вдыхать ее аромат, пусть и с примесью дорогого парфюма, чтобы ловить себя на мысли: «Вот она – твоя женщина!». И безвозвратное чувство, когда та, с которой ты встретил рассвет, скрывается за дверью твоего дома, говоря, что ей пора. Замужество Гузель Фаритовны многое перечеркивает, она никогда не сможет стать полноценной заменой Татьяне. Той Татьяне, ради которой он был готов на многое.

Раздался телефонный звонок. Звонил Вовчик из Кировского ОВД.

– Привет, ну, чего, нашли мы его.

– Кого? – угрюмо поинтересовался Евгений.

– Ну как, Чебрикова.

– Чебрикова?

– Ну да, ты забыл? Он два дня был в розыске из-за подозрения на убийство!

– Ах да! Я пока у себя, на Советской, но сейчас же выезжаю. Куда его доставите?

– В Кировский.

– Я подкачу.

– О’кей!

Глава седьмая

Чебриков слыл коммерсантом средней руки, он торговал продуктами питания, инвестировал в недвижимость. Семь дней назад был найден труп его главного конкурента по фамилии Гарифуллин. Мужчину зарезали ножом в подъезде дома, все удары пришлись в широкую спину предпринимателя. Он истек кровью. Отрабатывалось несколько версий, одна из них – война конкурентов. Чебриков за день до убийства покинул город и направился в Екатеринбург, там-то его следы и затерялись, что подтолкнуло сотрудников правоохранительных органов к мысли о причастности беглеца к убийству. Но Вовчик, на чьей территории произошло нападение на коммерсанта, сообразил – нюхом учуял, что Чебриков лег на дно в собственном городе. И нос опера, частенько окрашивающийся в красный цвет, не подвел. Когда муж неожиданно заявляет жене, что уезжает в соседний город в срочную командировку на собственной машине – ищи его не где-нибудь, а в теплой кровати любовницы.

Чебрикова допрашивали в кабинете Вовчика. Он сидел без наручников, в желтом джемпере, в синих джинсах, вид был потрепанный, синяк под глазом, разбита губа – следствие усердия ребят из отдела Вовчика.

– Ну что, колись, Чебриков, во сколько тебе обошлось убийство Гарифуллина?

– Слышь, хватит меня трясти, у вас на меня ничего нет. С чего это вы взяли, что я заказал его, этого… – он заткнулся.

– Что не договариваешь, подзабыл, что ненавидеть покойника – грех? Но больший грех, если укокошил ради денег. У тебя мотив, не так ли? Чебриков! – Вовчик говорил с наслаждением. Он с безудержной страстью допрашивал подозреваемых, особенно тех, за кем гонялся несколько суток без сна. И допрос он считал вознаграждением за бессонные ночи, за тяжесть усталого немытого тела, изнемогавшего и онемевшего в многочасовой засаде.