Пленных не брать! - Виктор Бурцев

– Кс-кс!

Где-то довольно далеко хрустнула ветка, кошка подпрыгнула на месте и исчезла в кустах, словно ее и не было. Убежала...

И тут Воскобойников увидел тропу. Широкую, хорошо утоптанную.

Неужели рядом люди, жилье?! Станислав Федорович нащупал в кармане коробочку с Руной и сжал ее, теплую и искристую. Руна словно вибрировала в своем бархатном ложе, и Воскобойников счел это хорошим предзнаменованием.

Но как, как он теперь сможет расстаться с ней? Комиссар представил загоревшиеся черные глаза Мехлиса под шапкой провизорских кудрей, тянущиеся к Руне пальцы... Стоит ли отдавать Руну?! Айнцигер сказал, что не хочет нести ее своим хозяевам... Но и он, Станислав Федорович Воскобойников, полковой комиссар РККА, тоже не хочет нести ее своим хозяевам!

Он шел, опираясь на самодельный костыль, заросший бородой, грязный, вонючий, и уже готов был повернуть назад, чтобы только не отдавать никому драгоценную Руну, Руну Хеймдалля, но споткнулся и упал. Костыль с треском сломался, сам Воскобойников обрушился в кусты, и на шум закричали по-русски:

– Стой! Кто там?! Стоять!

Лежа навзничь, Станислав Федорович успел открыть коробку, отшвырнуть ее в сторону и проглотить зажатую в щепоть Руну. Потом он потерял сознание и уже не слышал, как к нему подошли двое пограничников и один сказал другому:

– Неужто наш?

– Шмотки непонятные, – отозвался второй.

– А что финну тут шастать? Нет, небось, наш, по лесу плутал...

– Сколько ж он плутал?

– Да ладно тебе, после разберутся, кому надо... Видишь, плох совсем человек... – Пограничник опустился на одно колено рядом с комиссаром. – По возрасту никак комбриг? Или полковник... Давай зови подмогу, не вдвоем же его тащить!

ВОЗВРАЩЕНИЕ К БУДУЩЕМУ-8

Получилось глупо. Вообще есть старое доброе правило для того, кто путешествует по Карелии или по Финляндии, что по сути одно и то же, если вы углубляетесь куда-то в сторону от асфальта: не доверяйте картам.

Между Карелией и Финляндией есть огромная разница в уровне дорог. Но как только путешественник сворачивает в сторону от разбитого в первом случае и ухоженного во втором камня на проселок... начинают действовать свои, общие законы и правила.

Не верьте картам.

На финской территории, конечно, остается всё меньше таких мест. Всё глубже уходит цивилизация, лес всё больше смахивает на парк, а хутора наносятся на честные, верные карты. Однако национальная традиция – это не тот предмет, который можно так просто изжить.

Прятаться, наблюдать, ждать, терпеть – эти черты вырабатывались веками. Финны прятались в своих лесах, обсаживая удаленные друг от друга хутора непролазными елями, путая дороги, маскируя тропинки. Свобода по-фински пахла смолистым ароматом одиночества.

Я сделал глупость. Доверился карте. Совсем новенькой. Такой честной и прежде меня не обманывавшей. И вот теперь не за горами ночь, а трассы, на которую мы должны были выйти, даже не слышно.

Сосны. Березы. Кусты. Вездесущая черника.

Дорожка, по которой мы двигались в сгущающихся сумерках, была хорошо утоптана, где-то угадывалась даже автомобильная колея. Однако ни души...

– Ничего себе сократили, – пробормотала Юлька.

– Да, что-то я дал маху...

– Этому рыжему негодяю?

– Это неполиткорректный анекдот.

– Почему это?

– Ну, как же, все шутки, которые могут показаться оскорбительными для представителей той или иной национальной группы, являются неполиткорректными.

– Тогда надо все анекдоты запретить.

– Надо, – согласился я. – К этому всё и придет. Начнется всё, естественно, с евреев.

– Почему?

– Потому что они очень чувствительны к такого рода шуткам. Им везде чудится антисемитизм. Пещерный.

– Ну, у них есть для этого причины.

– Да ладно!

– Да. Как только возникает вопрос, кому дать в морду, они первые в очереди. Конечно, обидно…

– Хм, – Я аккуратно вписался в очередную загогулину дороги. – А кто их просил в эту очередь вообще становиться?

– То есть как?

– Это сложный вопрос, мое солнце. Причины и следствия. Злой, потому что бедный, или бедный, потому что злой? Так и с этой твоей очередью.

– Если честно, то я не совсем понимаю.

– А и не надо. Меня не это сейчас волнует. Мне интересно, как теперь отсюда выбраться.

– Давай просто назад повернем.

Про второе правило Юлька не знала. Поворачивай назад, только когда упрешься в тупик.

– Если дорога есть, то она куда-нибудь да ведет.

– Ночевать в машине не хочется, – немного надулась Юлька.

Я дернул плечами.

– Конечно, не хочется, но вариантов, кажется, не много. А что у нас там по карте?

Юлька развернула разноцветный лист с черточками дорог.

– Мне кажется, этой дороги вообще быть не должно. Тут лес только, и всё.

– А куда же мы свернули?

– Та, на которую мы свернули, уже должна была кончиться,

– Да? – Я отвлекся от дороги, пытаясь, что-то разглядеть на карте. – Покажи...

– Вот тут...

Машину тряхнуло. Зло что-то взвизгнуло под днищем. И нас неумолимо понесло к ближайшему дереву.

Юлька заверещала, я вывернул руль. В боковом окошке мелькнула старая, покрытая трещинами сосна. Я напрягся, ожидая удара сзади, но его не последовало. Каким-то чудом нас пронесло мимо. Автомобиль встал поперек дороги.

– Что это было? – прошептала Юлька, не отнимая ладоней от лица.

– Это была коряга, – ответил я, высовываясь из окна и освещая фонариком переднее колесо. – Очень неудачная коряга.

«Которую добрый хуторянин положил на дорогу, чтоб неповадно было всяким идиотам тут на машинах кататься с закрытыми глазами» – эту мысль я не стал озвучивать.

Правое переднее колесо было распорото напрочь. Коряжина, виновница происшедшего, валялась на дороге острым сучком точно на колее. Объехать это препятствие было нетрудно, если смотреть на дорогу и не торопиться. Для спокойного хуторянина, возвращающегося домой, это «препятствие» проблемой не было. А «лихачам» тут делать было просто нечего.

Что было вполне понятно.

Человек, живущий на природе, да еще в удалении от других людей, поневоле проникается неспешностью жизни. Ему становится трудно воспринимать городскую толчею, суету, скорость. Тому, кто привык к неизменности леса, окружившего дом, к тому, как медленно и осторожно прорастает по весне трава, все эти рычащие моторы и постоянный бег – ножом по сердцу. А ведь находятся любители погонять на форсированных моторах по лесным дорогам, с риском вылететь в кусты. Терпения хватит на раз, ну на два... Но потом или палка с гвоздями, или более культурный вариант – коряга с острым сучком.

Откуда взялась? Кто положил?..

Попробуй дознайся.

– Ну что там? – Юлька вылезла наружу.

– Колесо, – скупо пояснил я.

Она обошла машину, свет фар жадно выхватил из темноты ее ноги. Солнце спряталось за горизонт как-то неожиданно. Казалось, что закат будет длиться вечно, но вот уже темно, на небе зажигаются первые звезды.

– Ночевать в лесу не хочется, – осторожно сказала Юлька.

– Точно?

– Точно.

– А в машине?

– И в машине не хочется. Особенно если машина в лесу.

– Понятно. Значит, будем менять...

Смена колеса в темноте, когда фонарик светит куда угодно, но только не в нужном направлении, а домкрат то и дело норовит уйти под тяжестью автомобиля в грунт, не самое приятное занятие. К тому же болты на колесе были затянуты с нечеловеческой силой.

Фирменная крестовина помогла мне справиться только с одним болтом из четырех. Остальные сидели как влитые. Через несколько минут я был весь в поту и с сорванными руками.

– Плохо дело, – задумчиво произнесла Юлька, когда я в очередной раз огласил лес матерной руганью.

Крестовина соскочила, и я рассек костяшки пальцев о металл. На какой-то момент мне показалось, что блестящая головка болта чуть сдвинулась. Видимо, я обманулся.

– Могу я вам помочь? – неожиданно поинтересовались из темноты.

Юлька взвизгнула и полоснула лучом фонаря по кустам. Пусто.

– Я тут, – пояснили с противоположной стороны, хотя я мог бы поклясться, что до этого голос раздавался совсем из другого места. – Тут...

Юлька высветила улыбающегося старичка, в поношенной куртке, штанах цвета хаки и сапогах.

– Здравствуйте... – осторожно сказала Юлька. – А откуда вы так по-русски знаете?

Я понял, что инициативу надо брать в свои руки.

– Вот, на корягу налетели. Никак не могу справиться с болтами. И колесо есть запасное, и ключи...

– Бывает, бывает. – Старичок понимающе закивал. – У нынешних машин очень часто.

Он обошел автомобиль, выудил откуда-то из недр куртки квадратный фонарик. Оглядел утопающий в грунте домкрат, свинченный болт и распоротое колесо. Покачал головой.

– Плохо, плохо.

В его речи слышался явственный акцент, но говорил старик по-русски просто, легко.

– Вы не справитесь, – покачал он головой. – В темноте, в лесу... Завтра мои сыновья приедут. Они помогут. Они механики. В городе работают...