Чешежопица. Очерки тюремных нравов - Вячеслав Майер

И он как миленький раскрылся. Страшно стало своего родного ведомства, испугался, знал о прокладках.

Оглянись на себя еще на воле и оцени свое будущее чешежопоположение в среде чучеков, прикинь шансы на «девственное» выживание.

Людям, сохранившим человеческие задатки, приходится бояться тюрьмы. Бывшему зэку, чтобы добить остатки жизни, надо опуститься налимом в такую яму и так лечь, чтобы никого не задевать и озираться, предвидя прокладки.

Скажем, не так страшно повторно влететь, попадешь уже в строгий режим, более «правильный» — там лучше знают свое место, беспредела меньше. Плохо другое — засосет тюряга так, что там и подохнешь, уже в ментовских прокладках. Разные опер- и режимные отделы ведь для того и существуют, чтобы человека, если он еще таковым остается, стереть в порошок, загнать в чучеки. Народ в этом случае в унисон с ментами говорит, что ворота в тюрягу он какие широкие, а выход узкий. Арестовали по одной статье, а на суде уже сидишь, облепленный ими, как мухами, и жди — в зоне еще добавят. Если и выйдешь за ворота, то непременно с надзором. Ведешь себя ниже травы, тише воды, но все знают, что ты — зэк — ворюга, бандит. Как только произойдет где-нибудь воровство или убийство, так в первую очередь подумают, что это твоих рук дело. Жить в таких условиях бывает невмоготу, жаловаться и скулить начнешь, так в милицию вызовут по просьбе трудящихся, один из которых непременно настрочит донос-раскрытие, коряво напишет: с нами работает бывший зэк, это его рук дело, ибо по его морде видно, что он бандюга, да еще какой!

Народ уже давно отучился воспринимать в человеке человека, а видит врага. Из своих первый враг — уже сидевший зэк. Народ бдит народными очами, народными судами, народными заседателями, народными судьями. И такой опутают тебя, сермяжного, паутиной, в сравнении с которой колючая проволока покажется кокетливой набедренной повязкой.

Выкарабкаться из зэковского сословия невозможно — став им, им же и подохнешь, безразлично где — в тюрьме или так называемой воле.

Такова зэковская судьба.